Женщина поправила обычную медицинскую маску, которая раздражала своим трением искусанные в кровь губы, и посмотрелась в экран своего смартфона, как в зеркало, чтобы убедиться, что кофта с высоким горлом хорошо прикрывает, темнеющие гематомы вокруг её шеи.

Она даже помыслить не могла, что он такое может с ней сделать. Ведь она готова была ради него на многое. Да что там – на всё! Запретов в сексе у них не было никаких, она соглашалась на любые его выдумки и предложения. Так почему же сегодня всё обернулось жестоким изнасилованием? Если ему хотелось пожёстче, мог и попросить, она бы не отказала. Только он не просил. Он ворвался в дом, повалил на пол, прямо на кухне, разрывая одежду вместе с бельём, и грубо взял её, сдавливая шею руками. И как только не убил? А с каждым новым толчком шептал, не сводя с неё безумных пьяных глаз: «Не вырывайся, Машуня, нам будет хорошо…» Только она была не Машуней...

Внутри неё страх и жалость к себе, смешались с обжигающей яростью и желанием наказать урода. Только кто мог ей в этом помочь? В полицию точно идти нельзя, у него там родственники, дело замнут, а ей заткнут рот. И ей так же не давала покоя история, которую ей этот урод рассказал сам по пьяни, о том, как его папаша с дружками грохнули мужика, когда сами, без суда и следствия, вынесли тому вердикт «Виновен» …

****

С самого раннего детства Егор обожал посиделки вдвоём с бабушкой. Её рассказы о прошлом семьи всегда вызывали в нём живой интерес, и он готов был слушать её днями напролёт. Казалось, она знает всё на свете.

Сегодня за ужином она рассказала ему о юности его родителей. Он даже не представлял, что ему будет так весело, даже слёзы выступали на глазах от хохота. В этот момент особенно сильно не хотелось уходить отсюда в свой одинокий практически нежилой дом. Но и бабушка не спешила его отпускать. После вкусного ужина, они с чашками ароматного чая переместились в гостиную. Вера Степановна по просьбе внука достала старый фотоальбом, подробно рассказывая про каждую фотокарточку и про людей, изображённых на них. Егор всё так же посмеивался над бабушкиными историями, едва не расплёскивая на себя чай с лимоном. На душе было легко и спокойно.

-… А потом Тимофей решил, что будет очень романтично предложить Надюше пожениться, постучавшись к ней в окно среди ночи. Залез к ней на подоконник, постучал. Она испугалась, но Варвара любопытная, форточку всё равно открыла. И вот воркуют они тихонько, он рассказывает, что жениться на ней хочет, что ради неё на подвиги готов, даже через забор лез к ней, не испугавшись строгого отца и злой собаки. А дед твой в это время стоял за домом да от смеха трясся; забор-то мы тогда почти весь убрали, новый планировали ставить, остался только метровый пролёт на заднем дворе. Через него и лез твой отец, а можно было просто два шага в сторону сделать и обойти его, - рассказывала Вера Степановна, указывая на фото, где сидели почти все родственники за столом, - и ведь не обманул же Тимошка – и вправду на следующий день сватов прислали. А как раз перед тем, как сфотографироваться, дед рассказал всем, как Тимофей забор покорял, вот и сидит тут твой отец с перекошенным лицом.

Отставив в сторону чашку с чаем, Романчук зашёлся новым приступом смеха, даже скулы заболели. У бабули талант рассказывать смешные истории был от Бога.

Вера Степановна перевернула страницу альбома и замерла. Как и Егор. Смех в ту же секунду застрял где-то в горле. Оба не могли сказать ни слова. Как и оторвать взгляда от фотокарточки. С неё улыбалась молодая хорошенькая девушка – милое личико, с очаровательными ямочками на обеих щеках, голубые хрустальные глаза, светлые волнистые волосы, немного длинноватый прямой нос. Юная и симпатичная, ещё не знающая каким может быть гнилым и жестоким мир.

-Маруся, - прошептал Егор, невесомо проводя пальцами по контуру лица девушки, - у нас дома почти не было её фотографий. Да и говорили о ней очень редко, можно сказать, что никогда. Пару раз слышал, как мама плакала перед иконами и просила её вернуться.

-Надюше было тяжело без неё, - ответила бабушка, - она так и умерла в тоске и неведенье, что с ней. Эта тоска и свела её в могилу так рано. Тяжело так жить. Только благодаря тебе, она продержалась так долго после побега Маши. Если бы не ты, то раньше ушла. А так дождалась, пока ты…

Последнее предложение бабушка не закончила – слёзы помешали. Её худенькие слабые плечи задрожали от рыданий. Её тоска и боль, были ничуть не меньше, чем у Егора, ведь она потеряла свою дочь. Без раздумий мужчина, крепко обнял бабушку, сильно зажмуривая щипавшие глаза. Сколько они так просидели, он так и не понял, отпустил бабулю только, когда она успокоилась и потянулась за носовым платочком. Почему-то сейчас в голове Егора мелькнула мысль о том, что почти сутки назад он уже успокаивал плачущую женщину, только тогда ему самому не хотелось плакать. Тряхнув головой, он снова обратил внимание на фото сестры.

-Расскажи о ней, ба… - попросил он Веру Степановну.

Женщина тяжело вздохнула и вытерла платочком остатки слёз. Сердце Егора дрогнуло от нежности и любви к бабушке. Она была ещё одной причиной его переезда. Ведь у него не так много осталось родных людей на этом свете. Найдя бабушкину маленькую сухую ладошку, мужчина осторожно сжал её.

-Машенька – наша первая внучка. Дед твой любил её больше всех на свете. Нет, ты не думай, он всех вас обожал. Просто с Марусей у него была особенная связь. Они жить друг без друга не могли. Даже когда она подросла, всё вдвоём о чём-то шептались, да на рыбалку вместе ходили. Она ему все секреты доверяла. Поэтому сердечко и подвело его, когда беда с ней случилась. А когда она пропала, он совсем сдал, и двух лет не протянул после. Она была такая хорошенькая – добрая, милая, послушная, домашняя… У неё были такие грандиозные планы на будущее… Она мечтала стать архитектором. А потом всё рухнуло, - Вера Степановна прерывисто вздохнула и снова утерла слезу платочком, - с того дня и до её исчезновения, от нашей Маруси осталась только тень.

В комнате на несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая только размеренным тиканьем настенных часов. У Егора в голове билась только одна мысль – он знает правду. Только рассказать её пока никому не мог. Потому что просто не знал как. Интересно, как отец столько лет прожил с грузом этой тайны? Почему скрыл всё от матери? Возможно, знай она всё, что произошло, не ушла бы так рано. Может время немного притупила бы всю боль, и она смогла жить дальше? Столько вопросов, и не единого ответа. Только сплошные «Возможно» и «Может быть»… Но он знает одно, как только он распутает весь этот клубок лжи, он обязательно расскажет всем правду, пускай горькую и болезненную, но всё же правду.

-А знаешь, Егорка, что я только что вспомнила? – встрепенулась вдруг бабушка, поворачиваясь к внуку, - После смерти твоего дедушки, в его вещах я нашла коробку с тетрадями и книгами. Это были Марусины школьные тетради, её блокноты с детскими рисунками и тому подобное. Я не стала всё разбирать и смотреть и родителям твоим ничего не сказала, уж слишком тяжело всё это было вспоминать, не хотела тревожить их ещё больше. У самой душа едва не разорвалась…

На этих словах сердце у Егора замерло, он едва мог дышать от волнения. За всю свою жизнь, он никогда не видел вещей принадлежащих сестре. А бабушка тем временем продолжала:

-Твой дед ходил в ваш дом, после вашего переезда, частенько сидел в Марусиной комнате. Видимо тогда и принёс он эту коробку. Скорее всего, родители твои забыли её в спешке. Если хочешь, могу отдать её тебе.

Романчук с трудом сглотнул и взъерошил свои светлые волосы, стараясь унять дрожь в руках и хоть немного успокоиться.

-Ба, дай её мне, пожалуйста, - попросил, наконец, он, - я очень хочу, чтобы у меня хоть что-то было в память о Марусе.

Вера Степановна посмотрела на внука долгим взглядом, после чего тяжело вздохнула и встала с дивана, направляясь в свою комнату.