Лёгкое, едва уловимое движение воздуха, и в поле зрения появились белые мужские кроссовки. Большая массивная обувь замерла в паре сантиметров от её нервно стучащих по полу серых кед. Сердце отчего-то тревожно сжалось, и Аня быстро вскинула голову вверх. Хотя уже знала, кто перед ней остановился.

- Привет, - тихо выдал Егор, не отводя от неё взгляда.

Лицо горячо вспыхнуло, руки, в которых она последние тридцать минут крепко сжимала телефон, ощутимо дрогнули. Она просто смотрела в его серьёзные глаза и не могла произнести ни слова. Просто не знала, что сказать. Обида, радость, злость – всё перемешалось в душе. Не чувствуя собственного тела, Аня быстро вскочила на ноги.

- Ты в порядке, - облегчённо выдохнула она и по инерции подняла руку, чтобы коснуться его руки.

Егор сделал небольшой шаг назад, убирая руки в карманы песочных джинсов. И это не укрылось от внимания Ани. Её словно кипятком обдало.

Все эти дни она рыдала и переживала. Даже пришла к тому, что Илья ей соврал, и на самом деле Егор находится под следствием, а ей ничего не говорят, чтобы не впутывать. Но теперь он стоял перед ней; невредимый и свободный. Облегчение пополам со злостью обожгло грудную клетку. Значит, Илья сказал правду, а Егор просто решил по-тихому слиться. Как по-джентельменски.

Бывший сосед шумно втянул в себя воздух. Его ноздри и поджатые губы побелели.

- Как ты, Ань?

А ей хотелось расхохотаться, а потом от души врезать ему по лицу.

- Мог бы просто пройти мимо, - выдавив из себя широкую улыбку, сказала девушка. – Я бы даже не заметила.

Мужчина на секунду зажмурил глаза, а потом, вытащив правую руку из кармана, пригладил ею волосы.

- Ань…

Где-то рядом скрипнула дверь.

- Анна Михайловна, - послышался голос.

Девушка с трудом оторвала взгляд от Егора и повернулась к кабинету. В проёме приоткрытой двери стоял немолодой мужчина в синей форме следователя.

- Пройдёмте в кабинет.

Собрав в кулак всю оставшуюся гордость и силу воли, Аня подхватила со стула свою сумочку и направилась в кабинет, больше не взглянув в сторону соседа.

Она даже не запомнила, о чём её спрашивал следователь. Просто машинально отвечала на его вопросы, а мысли всё продолжали крутиться вокруг этой неожиданной и, выходит, что решающей встречи. Теперь её больше не будут терзать сомнения и желание позвонить ему и узнать, всё ли в порядке. Всё именно так, как она себя воображала: он нашёл виновного и решил оставить позади все напоминания о тех событиях. В том числе и её.

Прочистив горло и крепко зажмурив глаза, Аня постаралась сдержать злые обидные слёзы. Не хватало ещё разреветься при следователе.

- Может воды? – участливо спросил майор.

Всё-таки от него не укрылось её состояние и готовность пустить слезу прямо сейчас.

Она отрицательно покачала головой, ещё раз прочистила горло и попыталась извиниться:

- Извините, просто я…

- Не переживайте, всё в порядке, - поспешил успокоить он её. – Я понимаю, какой стресс вы пережили, и как вам тяжело это вспоминать…

От радости, что он неправильно истолковал причину её состояния, даже плакать почти перехотелось.

- Не нужно расстраиваться, - тем временем продолжил мужчина. – Наша беседа окончена, мучить вас сегодня больше не буду. Только пару подписей поставьте.

Девушка благодарно улыбнулась и быстро подошла к столу. Хотелось поскорее покинуть душный кабинет.

- Анна Михайловна, - окликнул следователь, когда она взяла ручку. – Я не стал в опросе указывать про смерть вашего отца и причастность к ней отца погибшего и его самого. Мы всё равно ничего не докажем и никого не сможем наказать. Только писанины прибавится.

Ей очень не понравились пренебрежительно-снисходительные нотки тона. Всё доверие и симпатия к следователю тут же улетучились, оставив после себя едкий осадок. Она ведь с первого раза поняла, что никто не будет разбираться в старом деле, если нет никаких улик и доказательств. Тот оперативник Васильченко очень мягко и доходчиво всё объяснил. И по его добрым понимающим глазам было видно, что он был бы рад помочь, но правда не может. А по тону и скучающему выражению лица этого сотрудника сразу понятно, что он совершенно не заинтересован в восстановлении справедливости, он заинтересован только в том, чтобы облегчить себе работу. Для него чужая трагедия – это всего лишь лишняя писанина.

- Всего доброго, - поставив свою подпись, ядовито улыбнулась Аня и направилась к выходу.

Девушка резко распахнула дверь и выскочила в пустой коридор. Повертев головой из стороны в сторону, она поняла, что за дверью её никто не ждал. Неожиданное разъедающе-едкое разочарование обожгло горло. Она ведь реально ожидала, что Егор останется ждать её возле кабинета. И пускай она не собиралась ничего слушать, но его отсутствие очень больно било в самое сердце. Получается, он не хотел с ней разговаривать или что-то ей объяснять, просто остановился из вежливости, когда проходил мимо.

Аня глубоко вздохнула и поспешила к выходу. Только счёт своих шагов, которые громко скрипели по линолеуму в безлюдном коридоре, не давали ей сорваться и в раздражении запустить сумку в стену.

****

Яна остановилась посреди тротуара и растерянно оглянулась по сторонам. Сердце взволнованно и сильно билось в груди, причиняя почти осязаемую боль. Хотелось плакать. Нет, не так. Хотелось реветь навзрыд и кричать, пока не сорвётся голос. Она ведь была уверена в своём плане. Во всей этой трагедии и ужасе она смогла увидеть шанс для них со Славой. Она несколько ночей не спала, обдумывая их дальнейшее будущее, примеряя роль преданно-ждущей жены. Она верила, что Слава оценит её решимость идти с ним до конца, и они смогут быть вместе. А потом, со временем, он примет и ребёнка. Женщина почти не сомневалась в успехе своей задумки, правда, что делать с Котовым и его настойчивостью принимать участие в жизни ребёнка, она пока не знала. Но если отложить решение этой проблемы на потом, то можно было насладиться спокойствием и умиротворённостью момента. Она, Слава и ребёнок – это то, о чём она мечтала долгие годы. Пускай он и не будет рядом с ними ближайшие годы, но они смогли бы это пережить. Она бы вывезла всё. Но… Всегда есть грёбаное проклятое «но». И её заключалось в том, что Славе её щенячья преданность оказалась не нужна, несмотря на его незавидное положение. Он даже с трудом согласился с ней поговорить. И ни на секунду не задумался о том, чего ей это стоило.

Ведь она в рекордно короткие сроки нашла хорошего адвоката, отвалив ему кучу денег. Пришлось достать все свои сбережения и ещё часть занять у бабушки, придумав слезливую историю, что деньги ей нужны на консультацию у хорошего, но дорогого акушера-гинеколога в перинатальном центре. Сама себя ненавидела за то, что прикрылась ребёнком, но по-другому бабушка бы ей не помогла. Тем более на адвоката для Славы. Вся семья на дух не переносила её мужа, смирились со временем, конечно, но отношения своего не поменяли. И это очень сильно ранило.

И вот сегодня утром этот самый адвокат позвонил ей и сказал, что он добился короткой встречи со Славой. А это, учитывая, что муж находился в СИЗО, почти нереально. Недаром столько денег с неё содрал; свою работу он выполнил на все сто. Правда, теперь толку в этом больше не было. Получается, все её старания, ложь и планы пошли псу под хвост. Всё зря.

Слава даже слушать её не стал. Только сказал, чтобы она готовилась к разводу и не смела манипулировать беременностью, иначе кроме судебной волокиты её ничего не ждёт, ведь он будет требовать установление отцовства. Яна просто слушала его и беззвучно ревела. Он рушил её планы прямо на глазах и ни капли не сожалел, и это не только обижало, но и жутко злило. Она тщетно пыталась до него достучаться, но он был непреклонен, а последняя фраза в хлам разбила всё внутри: «Ты всегда для меня была никем, просто баба, которая рядом. Ради тебя даже пальцем не хотелось пошевелить. А ради неё я не пожалел даже лучшего друга. Улавливаешь разницу?»