Он бросил быстрый взгляд на потерявшего сознание Колю. Его лицо было просто нереально бледным, даже каким-то сероватым. Если « скорая» не приедет в ближайшее время, то шансов у него очень мало. Просто катастрофически мало.

- Хорош страдать хернёй! – прошипел он, обращаясь к Косте. – Твой брат умирает! Отвлекись от Славика и сделай что-нибудь!

Петренко дёрнул головой в их сторону, но руку с пистолетом не опустил. Его глаза метались между братом и тем, кто в него стрелял.

- Ну же! – повысил он голос.

Оружие в его руках дрогнуло.

Он просто от всей души надеялся, что Костя послушает его. И что Слава не выстрелит.

Егора даже потряхивало от напряжения. Как будто сейчас всё зависело от него. Хотя, на самом деле, так оно и было: безопасность Ани и Ильи, жизнь Коли, раны которого он отчаянно продолжал зажимать своей футболкой, и не перестреляют ли друг друга эти два дурака, зацепив при этом и его. Жить, сука-то, хотелось.

- Какого хрена тут происходит?! – громогласный зычный рык прокатился по двору, заставляя всех вздрогнуть.

Егор только успел обернуться, замечая высокого плотного мужчину с лысеющей головой, как Костя круто развернулся в ту сторону и взвёл курок.

- Ты! – взревел Петренко. – Всё, сука, из-за тебя!

Все кругом молчали. У Егора вообще в голове будто взорвалось что-то. Он не понимал вообще ничего.

- Хорош! – повелительно бросил мужчина, недобро усмехаясь. – Не веди себя, как идиот.

Так спокойно разговаривать с человеком, у которого в руках заряженное оружие, может только родственник. И, скорее всего, этот мужик был отцом Кости. Романчук бросил быстрый встревоженный взгляд в сторону Ани, которая стояла за спиной Ильи. Она широко открытыми глазами пялилась на Петренко-старшего, но попыток приблизиться не делала. И это очень радовало. Егор от всей души надеялся, что она помнит о пистолете в руке у Кости.

А тем временем драма между отцом и сыном продолжала набирать обороты. Они кричали друг на друга, как ненормальные, словно забыв о том, что их родной человек лежит на земле с продырявленным животом и истекает кровью. Да, они сейчас вели себя хуже зверей.

- Ту девчонку убил ты! – взревел Костя. – Ты убил, а ему всю жизнь позволял думать, что это он сделал.

Егору показалось, что ему прострелили затылок, разнеся череп в труху. Перед глазами побелело, он, словно, оказался в вакууме, где кроме звона не было никаких звуков. А может Слава действительно выстрелил, и осколок картечи попал ему в голову. И сейчас он испытывает то, что, возможно, люди испытывают после своей смерти. Но потом в его сознание стали потихоньку проникать другие звуки: задушенный всхлип Ани, тихий поток матерных слов от Ильи и слова Кости, обращённые, кажется, к нему.

- Ты ведь ради этого сюда приехал, да?

Романчук поднял затуманенный взгляд на участкового, который на секунду обернулся к нему.

- Ты виновных искал? Так вот он, стоит перед тобой. Мой батёк не только придушил твою сестру, но и свалил всё на своего сына. – Костя громко истерически хохотнул. – Отец года, бл…

- Моя сестра покончила с собой, - едва ворочая языком, выдавил Егор. – Из-за того, что твой брат её изнасиловал.

Костя засмеялся, и до того жутко, что у Егора по рукам побежали мурашки.

- Я не знаю, что она собиралась сделать, но папаша нашёл на берегу моего пьяного брата и твою сестру. Она была жива! И тогда он задушил её и скинул в реку, чтобы она ничего никому не рассказала. Трясся, что из ментовки попрут из-за этого, и он потеряет свою власть.

Звон в ушах усилился, в груди так сильно запекло, что хотелось разодрать кожу, чтобы хоть немного облегчить эту боль. В голове билась и пульсировала только одна мысль: уничтожить всю эту паршивую семейку. Он вскинул взгляд на Николая; его грудная клетка ещё слабо поднималась в такт дыхания, но он уже несколько минут был без сознания.

Интересно, успеет всё-таки « скорая» или нет? Кажется, от него больше ничего не зависело. Но и одного оставить он его не мог. Иррациональное чувство, ведь его душа требовала мести.

- А потом он убил Анькиного отца, который тоже узнал, что это сделал Колян…

- Заткнись! – наконец обрёл голос его отец. – Ты пьяный что ли? Не неси херню, а то ещё поверят.

Но только Егор знал, что Костя говорит правду. И после его рассказа картина того, что случилось двадцать пять лет назад, была почти полной.

- Ты должен заменить меня, - обратился Егор к младшему Петренко. Кто бы только знал, каких огромных усилий ему удавалось сохранять спокойный тон и держаться за остатки здравых мыслей в голове. – У меня затекли руки, и я не понимаю, как мне нужно надавливать. Боюсь, что слишком сильно давлю.

Костя вздрогнул и повернулся к Коле. Его лицо исказила такая гримаса страдания, что на мгновение Егору стало его жалко. Врагу не пожелаешь терять близких, а тем более наблюдать за тем, как родной человек умирает на твоих глазах. Сорвавшись на отца и рассказав всем правду, Костя пытался заглушить свою боль и не думать о том, что его брат истекает кровью. И его можно было понять.

- Не страдай хернёй, Костя. Ты сейчас нужен брату. Ему очень хреново.

Наконец Петренко тяжело вздохнул и, опустив руку с пистолетом вниз, отступил к Егору.

- Пистолет разряди, - подсказал ему Романчук.

Участковый быстро кивнул и завозился с пистолетом.

Пока Костя переводил оружие в безопасный режим, его отец не сводил глаз со старшего сына. Скорее всего, он не видел, насколько всё было плохо, отвлёкшись на младшего с пистолетом в руках. Только почему-то он не делал никаких попыток приблизиться, хотя любой другой родитель сломя голову бежал бы к своему ребёнку, если бы тот был смертельно ранен. Может, конечно, шок сыграл свою роль, поэтому он и реагировал так заторможено. Но, сказать по правде, Петренко-старший производил впечатление реального психопата, у которого напрочь отсутствовала эмпатия даже к своим родным детям.

Костя присел рядом с ним, отвлекая Егора от разглядывания его отца.

- Держи здесь.

Участковый осторожно поставил свои руки рядом с руками Егора.

- Я держу, можешь отпускать, - сказал младший Петренко, надавливая на футболку.

Егор кивнул. Потом убрал свои руки и медленно встал на ноги, чувствуя, как затёкшие конечности дрожат от напряжения. В кончиках пальцев и ниже колен закололо сотнями мелких иголок. Он переступил с ноги на ногу и встряхнул руками, чтобы кровоток быстрее восстановился и вернулась чувствительность. А дальше и сам до конца не понял, что произошло. Только заметил, как старший Петренко двинулся в их сторону, и сразу сорвался к нему навстречу, дрожащей рукой доставая из кармана свой травмат. И вот он уже стоит вплотную к человеку, который убил его сестру, и прижимает к его лбу дуло пистолета.

- Страшно? – словно не своим голосом спросил Егор, глядя в злые и испуганные карие глаза. – Моей сестре тоже было страшно. И соседу моему было страшно…

Сейчас весь его мир сжался до маленькой точки, которая сосредоточилась в глазах этого человека, который возомнил себя Богом и решил, что он вправе забирать чьи-то жизни. Словно издалека послышался крик Ани.

- Но ты всё равно их убил. Не пожалел ни молоденькую девочку, которую изнасиловал твой сынок, ни мужчину, у которого были жена и дети. И нет ни единой причины, чтобы я пожалел тебя…

Лицо пожилого мужчины презрительно скривилось, он всем своим видом пытался показать, что ему всё равно. Но лютый страх в глазах и нервно дёрнувшийся кадык говорили сами за себя. И Егор был рад, что Петренко его боится.

Илья и Аня кричали, чтобы он опустил оружие, чтобы отпустил мужика, но он считал, что ещё слишком рано. Пускай ещё немного побудет на волосок от смерти, с близкими мысленно попрощается, помолится, может прощения у кого-то попросит.

Быстрые шаги за спиной и первые отголоски воющей сирены стали для него знаком, что пора заканчивать этот цирк. А потом всё пространство заполнил пронзительный женский крик.