Интересно, с грустью подумала она, будут ли среди них его сапоги. Она все еще не имела вестей от возлюбленного, а его высокомерные родственники, если и располагали какими-то сведениями, не считали нужным делиться ими с Араминтой.

Настал октябрь, и она поняла, что беременна. Сидя у окна, Араминта часами смотрела на берег, где она так недолго была счастлива и откуда начались все ее несчастья. Унылый вид песка, который с началом осени приобрел неприятный серый оттенок, и иссеченных дождями прибрежных скал не приносил утешения, и девушка, скрывая слезы, поспешно отворачивалась. Вечерами, наблюдая розовый закат, она задавала себе один и тот же вопрос: неужели она напрасно поверила Зеленой Вспышке? Но наступало утро, и Араминта просыпалась с надеждой, что вскоре ее возлюбленный даст о себе знать.

Однако он так и не вернулся и даже не прислал письма.

К середине октября в голове Араминты созрел дерзкий план. Кухарка Даннингов, которая в глубине души горячо сочувствовала несчастной девушке и была единственным человеком в доме, кому Араминта полностью доверяла, как-то по секрету сообщила своей любимице, что ее кавалера неделю назад видели в Фалмуте. Услышав это утешительное известие, Араминта, ни секунды не колеблясь, вручила доброй женщине все свои драгоценности – к сожалению, их было не много – и попросила их продать. Спрятав деньги в кошелек и уложив в корзинку несколько платьев, Араминта села в повозку, раздобытую сердобольной кухаркой, и тайком выехала в Фалмут.

Всю ночь она провела в дороге, ерзая на неудобных досках и с тоской глядя в небо. Лишь равнодушные звезды и холодная луна бесстрастно лили свой свет на распростертый внизу Корнуолл. «Мой любимый наверняка в Фалмуте, – твердила Араминта, чтобы придать себе бодрости. – И я обязательно его найду! Неужели у него хватит духу отослать меня назад сейчас, когда я ношу под сердцем его дитя? Ведь если окружающим станет известно о ребенке, меня могут публично высечь кнутом, а родные выгонят из дома. Нет, такого не должно случиться! Мы поженимся в Фалмуте, а потом уедем в Америку!»

Несмотря на молодость, Араминта отличалась завидной решительностью. Не прошло и двух недель, как она и Джонас Лондон, высокий темноволосый мужчина, поднялись на борт торгового судна «Северная звезда», направлявшегося в колонии. Как только родной английский берег скрылся из виду, капитан «Северной звезды» обвенчал молодую пару.

Переезд через Атлантику, да еще в зимних условиях, оказался суровым испытанием для беременной Араминты, которую беспрестанно тошнило. Неистовые северные ветры, снег и ледяная крупа с завидным постоянством обрушивались на палубу. Когда наконец судно достигло Род-Айленда и молодые супруги ступили на берег, их встретил толстый слой снега. Араминта с трудом передвигала свое отяжелевшее тело, а узнав о том, что ей предстоит зимовать в грубо сколоченной бревенчатой хижине, до которой еще ехать и ехать, совсем упала духом.

Они добрались до места лишь поздно ночью, проделав нелегкий путь в тряской повозке. Кругом стояла кромешная тьма, лишь созвездие Ориона сияло в небе, обливая мерцающим светом темные силуэты деревьев. Почему-то Араминта представляла себе Америку совсем иной, и сейчас, с опаской оглядывая эту пустынную, неприветливую землю, она с тоской думала – каково-то придется моей девочке (она была уверена, что родится девочка) в этом суровом, диком краю?

И вдруг, словно отвечая на ее вопрос, долина заискрилась в лучах северного сияния. Произошло это в тот момент, когда лошади остановились у входа в хижину. Над темной зубчатой каймой деревьев неожиданно появилось волшебное свечение, которое все ширилось, пока не распространилось по северному небу. Казалось, тяжелый небесный занавес медленно движется с запада на восток, гонимый Ветром Судьбы.

У Араминты перехватило дыхание от этого необычного зрелища, и в ту же секунду ребенок впервые несмело шевельнулся в ней. Если Зеленая Вспышка высветила ее судьбу на далеком корнуоллском берегу, то холодные лучи северного сияния, величаво приветствовавшие ее у въезда в Род-Айленд, набросили покров тайны на эту судьбу, как бы говоря: «Ты никогда не узнаешь, что тебя ждет впереди…»

На исходе весны, когда Новая Англия купалась в лучах солнца, Араминта Лондон произвела на свет дочь и назвала очаровательную крошку Лорейн – в честь своей бабушки.

Историю Лорейн Лондон я и предлагаю любезному читателю.

Таверна «Проворная лошадка», Род-Айленд

Июнь 1675 года

Тонкий серпик месяца окутал бледным светом холмистую землю Род-Айленда и посеребрил неказистую, но крепко сколоченную деревянную таверну «Проворная лошадка». Это питейное заведение появилось здесь совсем недавно, в 1671 году. Сейчас в его зале под низко нависшими балками сидели четверо молодых людей, наслаждаясь ночной прохладой, струившейся сквозь открытое створчатое окно. Внимание всех четверых было приковано к миловидной шестнадцатилетней девице по имени Лорейн Лондон, которая служила в таверне подавальщицей и которую тайно вожделели все четверо.

– Наша деревенская простушка мисс Лондон сегодня выглядит как будто немного лучше, чем обычно, – стараясь казаться равнодушным, произнес один из них, в глубине души любуясь грациозными движениями девушки.

Самый молодой из четверки, паренек по имени Боб, повертел в руках кружку и со вздохом спросил:

– Как ты думаешь, Филипп, удастся ли кому-нибудь из нас затащить ее в постель? Стоит мне с ней заговорить, как она тут же хмурится и отворачивается!

– Одному из нас наверняка повезет, – многозначительно произнес Филипп Дедуинтон.

Закинув ногу на ногу, он небрежно раскачивался на стуле, продолжая наблюдать за девушкой из-под рыжих кустистых бровей. Судя по костюму, молодой человек был настоящим денди, о чем свидетельствовали блестящий желтовато-коричневый атласный сюртук с медными пуговицами и бриджи из добротной ткани в тон сюртуку, собранные у колен и украшенные с боков широкими желтыми лентами.

– Я затащу ее в постель, Боб. И сделаю это сегодня же ночью!

Третий член компании, молодой человек по имени Брэдфорд – в недавней драке ему повредили голову, и теперь он был вынужден носить повязку, – смерил говорившего удивленным взглядом, но промолчал. Что же касается четвертого, который появился в таверне раньше остальных и потому сейчас был пьянее всех, то он, услышав эти хвастливые слова, разразился презрительным смехом и с грохотом опустил кружку на деревянный стол.

– Ну ты и наглец! Мы все пытались ее заполучить, только она никого и знать не желает. Так почему ты думаешь, что тебе повезет больше, чем остальным? – поддразнил он Филиппа.

– Потому что у меня в отличие от вас есть голова на плечах, – спокойно ответил тот, намеренно не замечая насмешки. Сощурив выразительные карие глаза, он продолжил: – Советую тебе говорить потише, Клэмп, а то девица учует подвох, и тогда сладить с ней будет труднее.

Однако Клэмпертон, не обращая внимания на это предостережение, не унимался:

– Может, заключим пари, приятель? Мне как раз позарез нужны деньги!

Филипп смерил собеседника холодным взглядом.

– Ставлю три золотые гинеи, что девчонка будет моей еще до того, как прокричит петух, – негромко предложил он, обращаясь к Клэмпертону.

– Идет, – мгновенно отозвался тот. – Но, как я слышал, она уже однажды отказала тебе.

– Я ничего ей не предлагал, – возразил тот. – А если бы предложил, она бы не отказалась! Девица ко мне благосклонна, – хвастливо добавил он, прихлебывая эль.

– Ну еще бы! Мисс Лорейн питает к тебе склонность, – проворчал темноволосый Брэдфорд, одетый хуже остальных. – Может быть, она даже станет твоей, Филипп. Но на брачном ложе, и никак иначе. А просто так затащить ее в постель тебе вряд ли удастся!