– Я спросил, не хотите ли вы потанцевать.

– С вами?

– Не думал, что вы настолько глупы, – тихо говорит он, раздражаясь. – Да, со мной. Если не хотите, можете так и сказать. Я предпочту правду, чем если вы будете выкручиваться, оправдывая отказ.

Что это за тон, к чему он? В прошлый раз именно он отказался танцевать с Китти.

– Прекрасно, тогда скажу прямо: нет, я не хочу танцевать, – отвечаю я безапелляционно. – Не обижайтесь, но я не ищу танцев ни с вами, ни с кем-то еще.

Он строит гримасу то ли разочарования, то ли насмешки – мне неясно.

– Спасибо, для меня большая честь, что вы оскорбили не лично меня, а весь мужской пол.

– Не за что. – Затем я поворачиваю голову к танцующим. – Хотя мне непонятно, почему вы должны чувствовать себя оскорбленным. Разве вы не должны испытывать благодарность вместо обиды? Ведь мое нежелание танцевать не основано на неприязни лично к вам.

– И на чем же оно основано?

– Я просто предпочитаю оставаться здесь.

– Наблюдать за другими?

– Да. – А наблюдая, я как раз пользуюсь возможностью поискать родинки на коже гостей. – И если честно, меня удивил ваш вопрос, заданный ранее. Я думала, что вы такой же, как и я.

– Что вы имеете в виду?

– Я думала, что вы, возможно, один из тех, кто, как и я, держит свечу, сам оставаясь в тени.

Я мельком замечаю, как Сэмюэль хмурится.

– Если вы держите свечу, разве она не будет освещать и вас?

Я киваю, не отрывая взгляда от танцующих.

– Это фигура речи.

– Ну, это чепуха. – Затем он переключает свое внимание на пары, как и я. – В любом случае это должно быть утомительно.

– Что именно?

– Бесконечно жалеть себя и свою судьбу.

Я поворачиваю к нему голову, нахмурив брови. Я многое готова вытерпеть, но он начинает действовать мне на нервы.

– О, вы обо мне говорите? Похоже, теперь моя очередь оскорбляться.

Сэмюэль пожимает плечами.

– Это просто фигура речи.

Я сужаю глаза.

– Не держите меня за дуру, лорд Хаскелл, – бормочу я, сдерживая порыв назвать его идиотом, точно так же, как он, когда я умирала. – И я не жалею себя. Но факт остается фактом: я тут не для того, чтобы танцевать или принимать чьи-то приглашения из жалости. Мне следует сопровождать и оберегать мисс Реммингтон. Вот почему я… – Пауза. – Вот почему леди Реммингтон привезла меня в Лондон.

Подражая мне, Сэмюэль прищуривает свои голубые глаза.

– И вы собираетесь весь сезон провести, словно часовой на посту?

– Не ту же ли роль занимаете вы по отношению к герцогу Олбани?

Лорд Хаскелл изображает какую-то пародию на улыбку. Как и мне, ему, похоже, трудно дается искренность. Тем не менее в его глазах мелькает веселый блеск.

– Вы думаете, что знаете меня настолько хорошо, чтобы это утверждать?

– Это было не утверждение, – парирую я, – а вопрос. – Краем глаза я замечаю, что к нам приближаются леди Реммингтон и ее мать, а также Джон Китинг. Перед их появлением Сэмюэль бормочет:

– Если так, то я не буду отвечать. Я не держу вас за дуру, поэтому предоставлю вам разбираться во всем самой.

Снова это высокомерное лицо умника. И снова я испытываю желание врезать ему кулаком по носу.

Конечно, мне приходится затолкать это желание поглубже. Если бы я позволила инстинктам взять верх, роман Гарден пошел бы не по сюжету и я бы проснулась (снова) в той же кровати, терпя того же призрака (и все остальное).

Нет, я должна сдерживать себя. Однако после нашего разговора мои подозрения в отношении Сэмюэля Хаскелла лишь усилились. Возможно, он хочет защитить герцога и считает Китти неподходящей для него парой. Но было бы нелепо убивать ее лишь за это? Или же он может быть читателем, который, как и я, терпеть ее не может, только выбрал гораздо более коварный путь, чем мой (который основан на молчаливом презрении в ее адрес).

Вместо того чтобы наблюдать за парой, которая со смехом возвращается после танца, я переключаю внимание на Сэмюэля. Он снова надел маску глубокого безразличия.

Он может как ненавидеть Китти, так и обожать ее. Я не в состоянии прочитать по его лицу.

– Небольшое угощение для дебютанток.

Я поворачиваюсь к слуге, приближение которого не услышала. Китти вежливо отказывается от бокала. Я тоже качаю головой. Не продолжая настаивать и не выражая ни грамма недовольства, мужчина откланивается и уходит.

Наша компания болтает о представлении дебютанток, даже не подозревая, от какой пули только что уклонилась Китти. Я бросаю взгляд на Сэмюэля; выражение его лица не изменилось. Если он и есть тот самый таинственный отравитель, то, похоже, его ничуть не смущает, что план провалился.

Ах-х-х. Чувствую, что зря теряю время. В конце концов Хаскелл окажется просто еще одним мелким персонажем без предыстории, так что я сосредоточена не на том.

– Если позволите, я на минутку отлучусь в туалетную комнату, – бормочу я.

Никто, похоже, даже не слышит меня, обсуждая претенденток на королевский бриллиант, поэтому я ускользаю, прежде чем кому-то придет в голову остановить меня или что-то спросить.

Слуга уже собирается покинуть зал, поэтому я ускоряю шаг и пробираюсь сквозь толпу, чтобы последовать за ним, подальше от музыки.

Я держусь на безопасном расстоянии, наблюдая, как он идет по коридорам. Меня не покидает мысль, что он не предложил напитки, от которых мы отказались, ни одной из других дебютанток, которые попадались ему на пути.

В конце пустого коридора он замедляет шаг. Я делаю то же самое, пока не останавливаюсь за колонной. Спрятавшись, я выглядываю наружу ровно настолько, чтобы иметь возможность наблюдать за ним.

Оглянувшись, чтобы убедиться, что вокруг никого нет (плохо проверил, приятель), он подходит к серванту и выливает содержимое бокалов в стоящую на нем вазу. Затем он улепетывает с невероятной скоростью.

Я жду минуту, прежде чем выйти из укрытия. Подойдя ближе, я замечаю, что ярко-розовые цветы в вазе, до этого совершенно свежие, завяли.

В воде, помимо красного вина, заметно вещество, похожее на чернила лавандового оттенка. Оно мерцает и закручивается в воде в неестественные спирали.

– Аконит, – бормочу я.

Смешанный с волосами дриады, чтобы ускорить эффект, я уверена в этом. Вот почему я умерла так быстро. Симптомы моей смерти также соответствуют данному типу яда.

Не то чтобы эта информация сильно помогает мне в расследовании, по крайней мере в данный момент. Но каждая деталь может оказаться полезной, даже если поначалу так не кажется. Я узнала это из книг, да и сама как раз нахожусь внутри одной; ничто не случайно.

Вернувшись в бальный зал, я ищу Китти. Пожалуйста, скажите, что она не умерла в мое отсутствие.

К счастью, у моей протеже имеется какое-то чувство самосохранения (возможно, больше, чем у меня); она цела и невредима, как раз сидит рядом с двумя девушками.

Одна из них рыжеволосая и очень худая, с грустными зелеными глазами. Из-за своего хрупкого сложения она все время выглядит несчастной, даже если улыбается. Это Пэтти Макдональд, без сомнения. У бедной девушки доброе сердце, но жестокая семья.

Другая дебютантка пониже ростом, со светло-каштановыми волосами, уложенными колечками, и черными глазами. Ее платье и головной убор – того же цвета. Это не знак траура, она сама пожелала так одеться. Этель Седдон, дочь графа (и главзлодея этого романа), она настолько же умна, насколько и скрытна. Персонаж, полный тайн, которые даже Гарден еще не раскрыла.

Когда я направляюсь к ним, Китти замечает меня издалека. Без необходимости она машет рукой, чтобы привлечь мое внимание.

– Лала, сюда! Я уже начала беспокоиться. Где ты была?

– В уборной, – быстро отвечаю я. – Ты успела завести друзей, пока меня не было?

– О да. Позволь представить тебе мисс Макдональд и леди Седдон. Они обе замечательные, Лала, ты их полюбишь!

Я в этом не сомневаюсь. Я уже люблю их. Но подобно тому, как я играю роль Лавинии, возможно, кто-то из читателей тоже играет их роль. А даже если нет, у одной из них есть все основания желать Китти смерти.