Но делать этого он ТОЧНО не будет. Протокол «Пепел» оставит от управления только пепел, что было подготовлено на случай захвата врагом.

Но это не вариант. А вот…

— В мой кабинет.

— Слушаюсь.

Буквально бегом они добрались через тёмный коридор управления, зияющий оплавленными дырами на месте турелей.

А в кабинете Ведкарский снял… архаичную трубку проводного телефона. И начал произносить буквы и цифры.

— Всё, кто бы нас не атаковал, ему не по… — начал было Ведкарский, дёрнувшись на звук, как и Николай.

Но звук издавал принтер, не более того. Но вот на распечатанном листе было послание:

Злые вы, уйду я от вас. Но обещаю вернуться!

И злобно улыбающийся зубастый цветок, после подписи.

— Вражеская активность прекратилась, — доложил Николай.

— Естественно прекратилась.

— А-а-а…

— Протокол высшей защиты. При атаке жизненно важных систем Империи агрессором, попытке вскрыть, взять под контроль. И помогло. Но…

— Надо покарать этого агрессора!

— Да, Коля, надо…

А сам Вольдемар судорожно думал, как вывернутся из создавшейся ситуации. И узнавать сколько искинов осталось у Цифровых Церберов ему было откровенно страшно.

Пригородный дворцовый комплекс «Новгородский Кремль», резиденция Его Величества Императора, крыло личной Императорской Гвардии, Новгородская Губерния.

Иван Силович сидел в своём кабинете, смотрел на высокотехнологичный бокс-чехол, соседствующий с гораздо более обширной канцелярской коробкой, и размышлял. Мысли его были довольно противоречивыми: то, что протез перед ним — не диверсионное приспособление, он верил практически на сто процентов.

Хотя и проверил механизм удалённо, с помощью специалистов своей службы: даже старый приятель Либерман не заслуживал такого доверия, чтобы без проверки приносить что-то в зону безопасности Его Величества. Но бомбой или иным диверсионным приспособлением протез явно не являлся, как и здоровенные папки листов: инструкции к протезу.

Увидев эти коробки, Тригородцев было хмыкнул, но вспомнив предупреждение Либермана, что протез «самоимлантирующийся» — признал разумность. Если устройство настолько сложное, что само способно встать на положенное место, то инструкции — вещь правильная и необходимая.

— Позвольте, господин капитан? — одновременно со стуком появилась физиономия одного из лейтенантов личной гвардии.

— Заходи. Докладывай, — кивнул Тригородцев.

— Переаттестация пройдена моей хоругвью, господин капитан!

— А сам? — прищурился капитан.

— Само собой! — изобразил негодование лейтенант.

Что делал совершенно зря: не один и не два образцовых гвардейца, заняв командирскую должность, расслаблялись, считая, что они своё отвоевали и оттренировались. А аттестация на владение эфиром, механизированным доспехом, оружием — теперь удел их подчинённых. Таких усталых Тригородцев отправлял в отставку, несмотря на то, что зачастую его связывали с ними приятельские отношения.

Гвардеец должен быть всегда готов отразить атаку на Его Величество, членов его семьи, быть в образцовой форме. Почему Тригородцев и намеревался уйти в отставку — его принципы работали и для него самого.

— Направь результаты в архив гвардии, Савва. И пришёл ко мне ты наверняка не хвастаться своими успехами?

— Само собой, Иван Силович! Вторая хоругвь готова к несению службы, о чём я поспешил доложить лично!

— Пожалуй, даже неплохо. Поменяешь четвёртых, пусть отдохнут. А первую — на аттестацию, — засел за простой терминал капитан.

Вообще, его кабинет, а точнее, квартира, была очень простой. Начиная с того, что жилым было единственное помещение: и кабинет, и гостиная-приёмная, и спальня — одна комната. Разве что санузел был за дверью, но унитаз посреди комнаты был никак не позволителен капитану личной гвардии Императора.

И обстановка комнаты была предельно аскетичной, вызывая изумление у незнакомого с Тригородцевым посетителя. Голые пластобетонные стены, уставленные доспешными и орудийными стойками. Простая мебель, большей частью металлическая, с минимумом дерева и прочих элементов. Даже застеленная койка в углу комнаты была солдатской.

Недоброжелатели утверждали, что подобное — показуха. Но были не правы — это была потребность капитана, сконцентрировавшегося на службе. А вот гоф-медик, утверждавший, что это — следствие психического отклонения, был прав.

Впрочем, данное отклонение было стабильным, шло на пользу службы, так что «лечить» Тригородцева охотников не находилось.

— А пока давай разберёмся с постами, — указал капитан подчинённому на стул рядом с терминалом.

И больше часа шло совещание про патрули, места постов гвардейцев. Нерегулярно меняемые места и сроки — безопасность и непредсказуемость была кредо личной гвардии.

Наконец, обсуждение закончилось, и лейтенант ушёл. А капитан, смотря пустым взглядом на отсутствующее плечо хмыкнул:

— И ведь не поручишь никому. Надо. И… всё, пора разбираться, — решительно поднялся он, положив ладонь на бокс.

Последний открылся с шипением, крышка откинулась, и перед Тригородцевым оказался протез. Без лишних украшений: серый металл, чёрное покрытие ладони, анатомически достоверной и напоминающей перчатку. Единственное, что кардинально отличало протез от рекламных проспектов корпораций, так это страшновато выглядящие лапы крепления, ассиметричные…

Впрочем, это, с его травмой, нормально. Как и длинное жало, сейчас скрывающееся под колпаком: капитан сам выбрал из предложенных вариантов управление через позвоночник. Но только сейчас в полной мере оценил «самоустанавливающийся протез» и то КУДА он будет самоустанавливаться.

— Даже страшновато как-то, — хмыкнул он, передёрнув плечом. — Ну ладно, прочтём инструкции.

Через восемь часов Тригородцев был не уверен. Не уверен в том, что подробно читать инструкции было хорошей идеей. Не уверен в том, что он вообще хочет связываться с этим чёртовым протезом: варианты отклонений, сбоев, ошибок и прочих моментов были описаны детально и подробно.

Как и что делать в случае этих сбоев. Хотя, судя по их описанию— перед установкой протеза надо было написать завещание, потому что варианты «обратиться к специалисту», с учётом описываемых повреждений и травм, выглядели скорее как издевательство.

— Ну… не в отставку же, — решительно отложил папки с листами капитан.

Снял комбинезон, зашёл в душ, где тщательно промыл культю, да и себя всего, дезинфицирующим составом. А после, вернувшись в комнату, решительно взял протез и приставил к торсу…

Чуть не выматерившись: жуткие крючья фиксаторов со щелчком захлопнулись. Но боли практически не было — так, покалывание, хотя было видно, как они начали проникать в кожу, светясь лёгким белым гало.

— Так, а сейчас… — уставился на запястье капитан, где стилизованные под часы датчики горели оранжевым светом.

Как и было в инструкции, так что Иван Силович напряжённо в них всматривался. Вот только датчики начали, один за другим, менять цвет на зелёный. На пятом появилась надпись: «Рекомендуется принять горизонтальное положение на животе», что Тригородцев и сделал.