— Сутки максимум, губернатор.

— Я не успею за сутки! А сроки вы не называли!

— Двое суток, губернатор. Я очень надеюсь… — договаривать я не стал, потому что это было бы угрозой Имперскому служащему высшего ранга.

Но сама угроза была, и Хитров её понял.

— Я чувствую, он не просто так тянет время, — сообщила Глория.

— Само собой. Он знает, что у нас немного сил, и думает что особняк у нас отобьют. И тогда не надо будет платить. А то, что трофеи уйдут захватчику — Хитрову не слишком важно. От того, что ситуация стабилизируется…

— С войной двадцати трёх родов?

— Да. Без бандитов — да. Это хаос, но контролируемый силами губернатора. Возможно, он сам даст «наводку», но…

— Но?

— Ждём. Пару дней ждём, пока даже грузовую авиацию не нанять — денег нет.

— А если через пару дней он не даст транспорт?

— Пакте претензий в канцелярию, берём казну Твери, в качестве компенсации. И улетаем с искинами домой. Хотя, конечно, не хотелось бы, — признал я. — Да и вряд ли так будет. Губернатор соответствует своей фамилии, но не будет прямо нарушать договор. Так что через пару дней караван поедет в Новгород. А мы будем в Гараже.

Кабинет резиденции губернатора, Тверской Кремль, Тверь

Губернатор принимал доклады и находил, что это хорошо. Не только то, что ему докладывают — это было неплохо, но привычно. А смысл докладов: первый день за два месяца, когда воюющие притихли. Хотелось бы сказать, что как мыши под веником, но это было не так.

Конфликты не исчезли, да и бои продолжались даже сейчас. Но не в Твери и ближайших окрестностях, а что аристократы режутся на территории своих владений или в глухих лесах — не проблемы Империи и Хитрова. А сейчас ему докладывал Константин: молодой, не старше сорока лет парень, но почти гений.

А может, и гений — одним из многочисленных достоинств, которые Хитров за собой признавал, было чутьё на людей. Тот же Константин — вроде как конфликтный, жалобы на него от предыдущих начальников… Вот только в нужном месте, применённый должным образом — удивительно дельный специалист.

Ну а что предыдущие начальники это не поняли — так не по чину им, не по уму. А вот ту же идею с открытым объявлением-контрактом придумал Константин. Понятно, что Хитрову САМОМУ пришлось доводить объявление до ума: то, что изначально предложил Костик, было больше похоже на вопль о помощи. Совершенно невозможное для его канцелярии объявление!

Но здравое зерно в этом было. И не прошло недели, а главные возмутители спокойствия в городской черте кормят червей. Возвращающихся с «промысла» и на помощь силы бывших бандитов губернаторская гвардия перемолола: на этот момент они УЖЕ не были частью аристократического рода, уничтоженного этим Меховым.

Можно было бы войти в права наследования, восстановить род — и это, с учётом очевидных покровителей в Новгороде, вышло бы… Но силы Хитрова этого сделать просто не дали. Уничтожив не гвардию рода, а бандитов с добычей. В общем, всё выходило замечательно… Только лицо Костика было недовольным.

При этом мальчишка болел за дело — это было одним из критериев, которым при подборе людей Хитров никогда не изменял. Исполнители — да, но никак не доверенные люди-советники. И недовольство у такого — нехорошо. А значит, надо выяснить, в чём дело. Недовольство у помощника такого уровня не слишком хорошо.

— Ты чем-то недоволен, Костя?

— Нет, Поликарп Лукич…

— Врать ты не умеешь, Костя. Впрочем, твои достоинства в другом. Говори, что случилось.

— Поликарп Лукич, я не очень понимаю. Этот граф Мехов… — замялся помощник.

— Что он, Костя?

— Он сделал всё, что мы хотели. И у нас есть необходимый транспорт, — на последнем Константин поморщился, а вот Хитров широко ухмыльнулся. — Почему…

— Потому, Костя, что это политика. Мы — служим Императору! — патетично заявил Хитров, не слишком при этом кривя душой. — И наша с тобой задача — Империя, её интересы и благо. А конкретно: Тверская Губерния, которую Его Августейшее Величество доверил мне.

— Погодите, Поликарп Лукич, но выполнение договора же! Вы сами представляете Империю…

— Именно, Костя. И ни в чём договор не нарушаю.

— Так выделенные машины — готовы к дороге!

— Это, Костя, по-твоему готовы. А у меня — отчёты. Вот смотри: шины ресурс исчерпали, поменять надо. Покраска поцарапана… А вот! Вот вообще беда: трещина в стекле! А нормативы Империи таким школьным автобусам ездить категорически не разрешают! Дети должны быть в безопасности, всё лучшее — детям! — так патетично заявил Хитров, что даже его, закалённого в политике, чуть не стошнило.

Но не стошнило: губернатор был на своём месте и прекрасно держал себя в руках. И с усмешкой смотрел на физиономию помощника, не обладающего такой закалкой, скорчившегося, как от зубной боли.

— А если прямо, Костя, то у нас непрекращающаяся война в губернии. Этот Мехов — вояка, наёмник.

— У него Корпорация…

— Это неважно, да и сам смотрел — «силовые услуги». И в момент, когда Империя напрягает все силы в борьбе с непримиримым врагом, он набивает мошну!

— Так наёмник же…

— И дворянин Империи! А не идёт на службу, свою корпорацию создал, милостью Императора. Вот пусть и отрабатывает: два дня в поместье, которое объявил своим, пусть продержится. Сможет — всё получит, честь по чести, по контракту. А нет — так хоть сколько-то этих психов выбьет. Всяко полегче будет. И не мне, Костя и не тебе, — интимно понизил голос Хитров. — А подданным нашей славной Империи, которых этот Мехов пусть так, но защитит. И заметь: автобусы чинятся, будут к сроку. И по документам так, и механики во внеурочное время трудятся! Ну а что он на добычу позарился — так за всё надо платить. Понял, Костя?

— Понял, Поликарп Лукич. Хотя и не совсем приятно это…

— А это, мил друг, всё та же политика. Что простому полковнику или жандарму не понять, да и не надо понимать — не по чину. Нам понимать надо и на благо обращать! Честь наша, смысл наш — Империя!

— Понял, Поликарп Лукич. Только один вопрос к вам есть.

— Какой же?

— Школьные автобусы. Не оскорбится ли граф за это?

— И за что же? Сам просил транспорт для перевозки. Плохи автобусы? Нет, хороши!

— Но они же должны по имперскому соизволению быть утилизированы не позднее, чем через две недели.

— А это не наша боль, а Мехова. А что оскорбится… Так мне плевать, Костя. И тебе должно быть наплевать: наёмник из трущоб пусть себе что хочет думает. А нам Тверь оберегать надо, как Император велел.

— Благодарю за науку, Поликарп Лукич.

— Пустое, и о себе забочусь, — добродушно подмигнул губернатор. — И, Костя.

— Да, Поликарп Лукич?

— Позаботься, чтобы наши вояки побыстрее узнали, что пришлые, изведшие Дивеевых, в особняке. Мало их, потери, поломки. Сидят, над добром трясутся, чинятся-лечатся, а сил совсем нет.

— Я… понял, Поликарп Лукич. Сделаю.

Помощник ушёл, а губернатор ностальгически хмыкнул — когда-то и он таким был, да только не поумнел бы — не занял своё кресло. Теперь очередь молодых умнеть, а то сядут на места не верные, хитрые и продуманные, а честные да прямые.

Что будет, если так произойдёт — Хитров даже не задумывался, потому что ему было страшно.

Я возился с захваченными трофеями, да и разгрузили Бегемота полностью: надо было готовиться к осаде и штурму. Который, согласно всем прогнозам, непременно будет. И будет несколько не таким, как предполагал хитрожопый губернатор Хитров: данные про этого кадра, естественно, были собраны перед отлётом.

Причём пятнадцать бойцов в данном случае мне были не помощники. Они вообще были не совсем обычные бойцы, если начистоту, так что большую часть работы мне приходилось выполнять самому.