Мать то всегда в церковь ходила.

Свечку ставила.

А толку?

И сама померла, и дочь единственную не уберегла, и дочь теперь лет через семь помрет.

Но решила, все же в церковь сходить.

В храм вошла уже к середине проповеди.

Батюшка такой молодой, такой совсем не похожий на тех, что в кино всегда показывали.

Сними с него рясу, да одень в цивильное и модное – с таким и в дискотеку запросто!

Однако, прислушалась.

Батюшка стьоял на амвоне, держа в руках большой серебряный крест и говорил простым русским языком, а не нараспев по церковно-славянски, как это бывает во время службы.

– Вот, недавно довелось мне крепко поспорить с одной женщиной, – доносилась до ушей Натахи размеренная речь батюшки, – ей уже за тридцать, вроде и жизнь повидала, и хлебнула всякого и хорошего и плохого. Жила на юге в одной из республик бывшего союза, работала бортпроводницей на внутренних рейсах. Были у нее и муж и друзья… Однако, развалился Союз, ушел муж, русских в республике стали притеснять – в новой национальной авиакомпании стали отдавать предпочтение девушкам с восточным разрезом глаз.

Но женщина эта оказалась сильным человеком – переехала в Москву. Сняла квартиру, начала как это теперь говорят – "крутиться – вертеться" то гербалайфом торговала, то машины из Германии перегоняла… В Кириенковский дефолт разорилась… Однако никогда не теряла духа и верила в то, что завтра будет лучше чем вчера. В доме у нее, она квартирку маленькую снимает – полно иконок. Говорит что в Бога верует, но в церковь не ходит – считает, что "истинному" верующему это не обязательно.

И вот, эта женщина пристроилась кем-то вроде домоуправительницы в семью к самым натуральным "нашим этим новым русским". Работает на них практически без выходных убирается, готовит, стирает… Горничной и домоуправительницей. С раннего утра и практически до позднего вечера, так как хозяевам и ужин положено "подавать". А по воскресным дням – сказать частым гостям "кушать подано", "ле табль ет е серве" и убраться после их полуночного ухода, так как "хозяйка страсть не любит оставшийся беспорядок".

А хозяйка то в этой семье – главная добытчица! На этом у нас и спор с бывшей бортпроводницей вышел. Муж там – из неудачливых дельцов. Пытался какой-то экспорт-импорт, да в кредитах запутался. Теперь в экономическом ВУЗе преподает, опытом своим негативным делится. А вот жена – юрист, та хорошо пристроилась – аж в арбитражный суд. И содержит теперь семью на два дома – дети студенты у них живут отдельно, но исправно получают от мамы денежное содержание.

Ну вот и сказал я новоиспеченной этой домработнице, когда та стала восхищаться христианскими добродетелями хозяев, – что "хозяйка то твоя, ведь не на судейскую зарплату так хорошо и богато живет"… А бортпроводница бывшая мне на то и отвечает, – каждый ДОЛЖЕН уметь в этом мире устроиться… и далее, уже в качестве самонаставления развила тему, – "и я предпочитаю по жизни держаться за такими вот состоявшимися лидерами".

Вот так!

Уж я ей с удивлением принялся возражать, мол а к чему тогда у тебя на книжной полке и Спас Нерукотворный, и Богородица Казанская, и Святая Ольга, и Святой Пантелеймон, и Никола? А она свое – они не воруют, и никому ничего плохого не делают – одно лишь добро – а в тех, кто про нетрудовой доход судачит, в тех просто зависть говорит!

Ну, сначала, придется мне, дорогие мои, что до "зависти", что по Шварцу превращает рыцаря Ланцелота – победителя дракона – в нового дракона, то она не может кореллировать с христианскими понятиями о нравственном. Это как дважды – два.

Но теперь – о главном.

Россия, страна наша получила искушение.

Церковные люди знают – искушению не всякий подвергается. Бес любит пристать к чистенькому, к девственному. Поэтому, истинные христиане знают – после причастия – жди искуса!

И вот вся Россия теперь получила это искушение – искушение воровством. Хапать или не хапать? Брать, когда все берут, или не брать?

Я с моими товарищами часто говорю на эту тему, мол что у нас – людей с высшими образованиями- ума в 89-ом – 93-ем не хватило – "прибрать" государственное? Или, что, те кто иной завод или иную фабрику приватизировал, "умнее" и "находчивее" оказались? Да нет! Мы-то знаем, что и не умнее, и не находчивее. А попросту менее стыдливыми они оказались – те, кто завод под себя прибрал, и в один миг переселился из двухкомнатной квартирки в спальном районе в особняк на Рублевке.

Что же до взятки, которую работая в арбитражном суде "не грех" и взять с тех же приватизаторов… То, не хочется даже долго говорить, чтобы доказывать очевидное.

Но вот теперь, эти "хорошие добрые" взяточники – соблазняют народ. Соблазняют красивой жизнью. Да так, что "верующая в Бога" домработница – говорит о том, что теперь по жизни стремится иметь ориентиры и маяки в виде удачливых, как ее хозяева, людей.

Но что надо сказать, что должна молвить "верующая в Бога" бывшая стюардесса, когда чистит красивую джакуззи, или когда на кухне нарезает чужим гостям дорогущщую финскую семгу? Когда самой – до боли хочется пожить также как и они?

Ну уж по крайней мере не Алиллуйю петь сомнительным добродетелям взяточников. А как Иисус – подступившему к нему дьяволу в пустыне сказал, – отыди от меня, сатана!

Потом, когда батюшка кончил проповедь и еще раз поздравил всех с праздником, все стали подходить и целовать крест.

Решила и Натаха подойти.

Но подумала, а не передастся ее ВИЧ-инфекция тем, кто вслед за ней будет этот крест лобызать?

И из очереди ко кресту вышла.

– Ты на мне женишься? – спросила Агаша.

– Зачем? – спросил Дюрыгин – Чтобы вместе жить, потому что вместе веселее, – ответила Агаша – А что, надо обязательно жениться, чтобы вместе жить? – спросил Дюрыгин – Поженившись лучше получается, – ответила Агаша, – а потом мы могли бы нашу свадьбу в нашем шоу показать. Представляешь, свадьба ведущей и продюсера?

– Да ну. Тебя – И я молодая, красивая, где ты лучше найдешь?

– Это точно – И зарабатываю много. Иной раз больше тебя – Это истинный факт, особенно когда тебя для рекламы зубной пасты сняли – И рекламы йогурта – Меня на рекламу сниматься не приглашают – Потому что ты старый и некрасивый – Так что же ты тогда за меня замуж просишься? Ты найдешь и помоложе, с твоими деньгами, твоей славой и красотой, все мужчины на Москве твои – А мне и предлагали – Кто?

– А Массарский из спонсорской группы канала – Игорь что ли?

– Да, Игорь – Так он же с Ирмой… Постой, постой, он что с ней, разошелся что ли?

– Валера, ты отстал от жизни, Массарский с Ирмой больше не живет, он ко мне клинья тут так подбивал, я едва отбилась – Агата, я ревнивый, ты мне про это не говорила – Он меня к себе в Жуковку звал – Ты мне ничего не говорила – А ты мне кто? Муж? Вот женись, тогда буду отчет давать, кто меня куда приглашает – Ладно, на Новый год решим – Жениться или нет?

– Ну, вроде типа того – Смотри, до Нового года далеко, увезут меня, украдут меня

И оба понимали, что лгут.

И оба понимали в тоже время, что эта ложь и есть их теперешняя истинная жизнь, которая называется ТЕЛЕВИДЕНИЕМ Истинная любовь здесь только к себе.

К себе в этой гламурной останкинской тусовке.

К своему рейтингу.

К своей позиции в параде популярности звезд.

А любимый?

А избранник?

А сожитель?

А муж?

Они как платья…

Или как машины…

Вышел из моды, перестал быть лакированным и богатым?

В корзину…

В тренд=продажу…

И вот она в этом честность жизни.

Они оба это понимали.

А если понимаешь, то зачем говорить об этом вслух?

Особенно, когда голливудские правила приличия предписывают всегда улыбаться партнеру в его глаза.