– Да ты с ума сошел, какая это идея, – воскликнул главный, – это же черт и что, а не идея…

– А ты думал, – весело подмигнул главному Дюрыгин, – ни у одного канала такого шоу нет и не будет… И главное, и главное Вальберс здесь не нужна…

– Валера, народ смотрит на звезд, это необходимая компонента – Миша, иногда одна из компонент может быть такой сильной, что иными можно пренебречь – Ну, например? – спросил Михаил Викторович Они сидели в офисе главного на одиннадцатом этаже.

Отсюда открывался красивый вид на пруд и на церковь на берегу пруда.

– Например? А например, если у машины очень мощный мотор. А мотор это необходимая составляющая компонента, без которой автомобиль не является автомобилем, то в угоду супер-мощному мотору можно избавиться, можно пожертвовать кузовом, хотя кузов тоже является необходимой и формирующей составляющей. И вот, оставив мотор, шасси и колеса, мы получаем гоночный болид.

И заметь, без кузова.

– Ну, красиво сказал, но не убедил.

– Руководители фирмы "декка" в Лондоне сперва тоже не были убеждены, что четверо ребят с гитарами смогут убрать с рынка поп-музыки большие джаз-бэнды, как же, ведь у тех парней из Ливерпуля не было духовой секции, всех этих тромбонов, труб и саксофонов…

– Ну, сравнил.

– А что?

– А под кузовом ты Вальберс имел в виду?

– Только ей не говори, а то она обидится.

Михаил Викторович по демократической ти-вишной моде был и без пиджака и без галстука.

На нем были дорогие джинсы, очень дорогие ботинки и белая рубаха навыпуск в вороте которой виднелась золотая цепь на сильно загорелой шее. Главный недавно вернулся с островов в Тихом океане, где съемочная группа канала делала молодежную программу с участием звезд спорта и популярной музыки.

– Валера, ты, говорят, ведущую новую готовишь, так показал бы!

– Да, я уверен, что ты ее уже видел.

– Где?

– Да наверняка тебе фотки показали, я же сессию ее портфолио в нашей студии делал.

– Ну, фотки одно, а живая девушка это другое, я это еще в школе в старших классах выяснил.

– Рано, рано еще показывать, Миша.

– Ну, как знаешь, Валера, а то бы показал, я бы чего подсказал – Боюсь, сглазишь.

Секретарша, постучавшись для приличия, внесла поднос с кофе и минеральной водой с кубиками льда.

Когда она вышла, Дюрыгин признался, – знаешь, кабы мы с тобой сели бы играть в карты, Миша, как лермонтовские офицеры в первую кавказскую войну, я бы у тебя Олю выиграл бы, непременно, или вызвал бы тебя на дуэль и убил бы возле горы Машук.

– Валера, у тебя же Люда есть, чемпионка Олимпийских игр, между прочим.

– Кстати, разбилась на машине, в больнице сейчас – Да ты что?

– Сам отвозил Посидели, помолчали, отхлебывая кофе из своих чашек.

Потом, главный все-же спросил, – - Валера, а не обидишься, если я шоу Зарайского возьму, не уйдешь от меня?

– Не, Миша, я теперь уверен, что ты как человек, глядящий в перспективу, возьмешь не шоу Зарайского, а моё, потому что оно не просто лучше, а лучше качественно.

– Ты говоришь, как раньше коммунисты аргументировали свою правоту, я помню лозунг на гостинице Украина, – учение Маркса всесильно, потому что оно верно.

– А именно так оно и есть, – кивнул Дюрыгин, – мое шоу это день завтрашний, а шоу Зарайского это день вчерашний.

– Ну? – хмыкнул главный – А и вот ситуация, помнишь в прекрасном фильме про Королёва "Укрощение огня" с бесподобным Лавровым в главной роли, там Королёв уже перед самой госкомиссией, готовую ракету над которой пол-страны работало четыре года, предлагает похерить, и еще полтора года работать над новой ракетой… Потому что старая ракета, которую только что сделали и приготовили для того, чтобы запустить в серию, она еще не родясь, уже стала морально устаревшей, а будущая ракета, над которой еще предстояло поработать, обещала быть прорывам в будущее.

– Хорошо живописал, молодец.

– Я старался.

– Но ведь то был Королёв.

– А я Дюрыгин, я в своем деле тоже Королев, – сказал Дюрыгин.

– От скромности не умрешь, – хмыкнул Михаил Викторович – И не собираюсь от скромности, это не романтично – Собираешься умереть возле горы Машук за мою Оленьку Посмеялись.

Похохотали.

На том и разошлись.

Но в голове у Михаила Викторовича что-то отложилось, потому что после ухода Дюрыгина, он попросил Олю занести ему портфолио этой новенькой. Этой новенькой кандидатки в звезды их канала. Звездочки по имени Агаша.

Роза умела сделать мужчину счастливым.

У некоторых женщин есть к этому особые таланты.

Матвей Аркадьевич Зарайский имел хорошую квартиру на Малой Бронной.

И как всем всегда любил повторять, особенно восторженным подвыпившим гостям, когда выходил провожать их на улицу до такси, что никогда и ни за что не променяет своей квартиры ни на какие коттеджи в Жуковке или Барвихе.

– Я же тут выхожу с Дотти на Тверской бульвар, гуляю с нею вдоль театров, когда публика после спектаклей расходится, любуюсь красивой молодежью. А пруды. А наши Булгаковские пруды чего стоят. Зимой мы с Дотти выходим – я на фигуристок на катке гляжу и мне приятно.

– А они на тебя глядят и им тоже приятно, – хохотали подвыпившие гости.

Все смеялись, а французский бульдожек Дотти фырчал на гостей, покуда те рассаживались, кто в такси, а кто и в свои машины с персональными шоферами.

Матвей Аркадьевич имел на Малой Бронной очень хорошую квартиру.

Трехкомнатную на предпоследнем седьмом этаже с огромным холлом и угловой гостиной с эркером, окнами выходящей на те самые пруды с зимним катком. А над этой квартирой Зарайскому принадлежала еще и мансарда, куда из холла вела роскошная красного дерева лестница. А там, в мансарде были еще две спальные комнаты, вторая ванная и студия, где покуда стояли большой бильярд и стол для игры в пинг-понг.

Внизу у Зарайского кроме угловой гостиной был кабинет и так называемая курительная, где была собрана коллекция детских железных дорог, которые Матвей Аркадьевич начал собирать, еще учась в школе, когда его дедушка – академик подарил внуку большой набор паровозов и вагончиков немецкой фирмы "пико".

После неудачного брака, Зарайский уже лет шесть как жил один. Только мама Зарайского – Анна Львовна иногда гостила у него на Малой Бронной, приезжая из своего Переделкино, где после смерти мужа – Аркадия Борисовича жила с прислугою в старом зимнем доме, помнившем еще посиделки с Корнеем Ивановичем Чуковским, вечеринки с Василием Аксеновым, Евгением Евтушенко и Булатом Окуджавой.

Хозяйство в квартире на Малой Бронной вела приходящая домработница – Клавдия Захаровна – старая москвичка, всю жизнь прожившая в Дегтярном переулке и помнившая даже бомбежки и панику осени сорок первого, когда ей – девочке пятикласснице было всего тринадцать лет. Клавдия Захаровна почти всю свою трудовую биографию прослужила у Зарайских и Мотю помнила еще крохотулей-мальчиком.

И теперь, когда Клавдии Захаровне было уже под восемьдесят, служить у хозяев ей было тяжеловато. Но мама Зарайского – Анна Львовна не хотела менять прислугу, боялась и не доверяла современным молодым женщинам, а особенно опасалась за нравственность Моти, вдруг его соблазнят? Вдруг попадется какая-нибудь? Поэтому, Анна Львовна умолила Клавдию Захаровну послужить у них еще годик, а потом еще…

Но и одинокая старушка Клавдия Захаровна тоже не хотела отказываться от тройной приплаты к пенсии, которую ей в виде жалования платил Матвей Аркадьевич. И кряхтя, несла свой крест, пылесосила, стирала в дьявольской стиральной машине, поминая золотые времена, когда были прачечные, готовила обеды с классическими московскими борщами и Пожарскими котлетами, драила семейное столовое серебро, и даже с железнодорожных моделек в курительной – и с тех пыль вытирала, хоть и ругался молодой хозяин, умоляя ничего не трогать.