Закон о гражданстве Республики Армения мучительно томился в комиссиях Верховного Совета, его обсуждали и откладывали, не зная, что делать с огромной диаспорой. То ли признать право автоматической регистрации как гражданина республики за любым армянином, где бы он ни жил. И тогда, что делать с избирательным законодательством? Ведь выберут-то скорее всего не тех, кто уже у руля. То ли поставить диаспору в равное положение со всеми остальными иностранцами: хотите быть армянскими гражданами, натурализуйтесь в обычном порядке.
Закона не было, и, следовательно, не было порядка утраты гражданства Армении теми, кто получил его автоматически. Поэтому сколько бы ни отказывался от своего изначального гражданства тот, кто хотел получить российское гражданство, это ничего не меняло. Получив штамп о предоставлении ему этого гражданства, он для армянского государства оставался его гражданином и должен был выполнять все свои обязанности, включая воинскую повинность. А по российскому закону наше гражданство могли получить в порядке простейшей регистрации очень многие не только русские, но и армяне Армении, имевшие либо супруга-гражданина России, либо такого же родственника по прямой восходящей линии (отца, мать, деда, бабку, прадеда и т.д.). Другой пункт, облегчавший приобретение российского гражданства, касался «граждан бывшего СССР, проживающих на территориях государств, входивших в состав бывшего СССР». Положение 1993 года разъяснило, что этот пункт не распространяется на лиц, уже оформивших гражданство этих государств.
Одного пункта о родственниках было более, чем достаточно, чтобы у дверей консотдела выстроилась очередь желающих приобрести российское гражданство. Но в Армении и с пунктом о запрете давать его ее гражданам все было далеко не так просто. Дело в том, что в паспортах жителей этой республики не было никаких отметок, свидетельствующих, что они – граждане Армении, поскольку не было ни правовых норм, ни механизмов, регулирующих приобретение гражданства. Потому и госучреждения никаких справок, удостоверяющих наличие или отсутствие армянского фажданства у данного лица, не давали. Получалось, что с точки зрения чистой юриспруденции граждане Армении документально оставались «бывшими гражданами СССР» и никем больше, а потому вполне могли рассчитывать на гражданство России. Нам же инструкция Консульского департамента от 14 февраля 1994 года прямо указала, что при оформлении гражданства РФ «не требуется представления заявителем документа, подтверждающего отсутствие или прекращение иного гражданства».
Вот такие были правила. Теоретически они давали возможность сделать гражданами России буквально всех граждан Армении, что, конечно же, было юридическим и тем более политическим нонсенсом. Кстати, одна дамочка из ведомства Татьяны Регент так и заявила мне: «А что, кого захотим, того и примем в граждане России». Никаких контраргументов она даже слушать не захотела. Жаль, запамятовал ее фамилию. Такие опасность и для миграционной службы представляют, да и для государственной политики в широком смысле тоже. К счастью, практически это сделать было абсолютно невозможно, хотя бы потому, что желавших получить российское гражданство даже среди русских было не так уж и много. К тому же сотрудники нашего консульского отдела относились ко всем посетителям очень внимательно и серьезно, тратили на каждого порядочно времени, разъясняя вероятные последствия приобретения иностранного гражданства и превращения человека в иностранца у себя дома. Поэтому за год – с марта 1993-го по март 1994 года – российское гражданство в Ереване получило всего лишь 2127 человек (не считая детей до 18 лет), из них русские составили одну четвертую часть. И когда президент Левон Тер-Петросян в марте 1994 года поинтересовался, как обстоит дело с приемом в российские граждане, я успокоил его, назвав эти цифры.
Но тот факт, что оформление шло медленно, привел к образованию многомесячной очереди и параллельно ей еще одной очереди из тех, кто добивался срочного приема. Удавалось это далеко не многим. Появились обиженные. Начали распространяться слухи. Советник президента по национальной безопасности доложил главе государства, что в очередь за российским гражданством уже в середине 1993 года записалось 600 тысяч человек. Это, собственно, и вызвало вопросы президента к послу. Хотя сам он своему советнику не очень поверил: слишком фантастической была названная цифра. Но у меня он все же попросил дать официальную справку, и я такую справку ему дал, тем более, что скрывать нам было нечего.
Шестисот тысяч у наших ворот, конечно же, не стояло, хотя в Россию уезжало в те годы много армян. Ехали от низких зарплат, холода, нехватки хлеба, отсутствия электричества, закрытых школ и больниц, а главное – от безработицы. Но уезжали, как правило, на время, не думая о перемене гражданства. Да и из получивших его далеко не все уезжали. Кое-кто рассчитывал с помощью российского гражданства избежать «регистрационных» и прочих поборов в Москве и других городах России. Кое-кому оно помогало получать турецкую визу для занятия челночной торговлей. Ну а некоторым гражданам это казалось легким способом уклониться от воинской обязанности.
Пришлось разъяснять через прессу, что приобретение российского гражданства никаких льгот не дает и, поскольку для армянского государства эти «счастливчики» остаются его гражданами, они должны служить в армянской армии, хотя в принципе логично было бы, если бы получившие российское гражданство молодые люди служили в российских войсках, дислоцированных в Армении. Эту идею мы излагали и нашим армянским собеседникам из властных структур, сопровождая дружеской рекомендацией не использовать российских граждан, мобилизованных в армянскую армию, в силу того, что они остаются гражданами Армении, в подразделениях, которые могут оказаться в боевых условиях на границе с Азербайджаном. Мы просили также не направлять в погранвойска и русских парней из молоканских сел, еще не удосужившихся обзавестись штампом в паспорте о получении российского гражданства. Нам, как правило, шли навстречу. Но отсутствие договорной основы для решения такого рода вопросов очень мешало. И я прямо говорил об этом и своим мидовским собеседникам, и высшему руководству Армении.
8 марта 1994 года меня пригласил первый заммининдел Арман Киракосян и вручил мне письмо с просьбой предоставлять российское гражданство только тем гражданам Армении призывного возраста, котроые уже прошли службу в рядах вооруженных сил Республики Армения. Я посоветовался с Москвой и 25 марта ответил:
«Ходатайствовать о предоставлении гражданства России могут как лица без гражданства, живущие здесь, так и граждане Армении. Наш закон не требует отказа от прежнего гражданства. Не предусматривает увязок с прохождением воинской службы.
Если российское гражданство приобретает лицо без гражданства, оно становится только российским гражданином и не может подлежать призыву на службу в армию Армении.
Если российское гражданство приобретает гражданин Армении, не отказавшийся от своего первоначального гражданства, то в этой ситуации вопрос о призыве на воинскую службу в армянскую армию решается в соответствии с законодательством Армении».
К этому Консульский департамент МИД РФ забыл добавить, что и отказ от своего первоначального гражданства отнюдь не вел к его утрате амянским гражданином, приобретавшим российское гражданство, поскольку тогда в Армении не было необходимого для этого законного механизма.
Вместе с тем, мы предупреждали, что закон о гражданстве Армении, который когда-нибудь да будет принят, может лишить армянского гражданства лиц, успевших обзавестись гражданством России, а это вряд ли могло устроить тех, кто не собирался покидать Армению и хотел иметь гражданство России всего лишь на всякий случай. Наши предостережения имели под собой серьезное основание. Один очень высокопоставленный государственный деятель Армении в беседе со мной не скрывал возможность принятия даже не обязательно закона, а президентского указа, по которому новоиспеченные граждане России или какого-либо другого государства могут лишиться гражданства Армении. Кое-кого наши разъяснения останавливали, в том числе русских, связавших свою дальнейшую судьбу с Арменией. Видимо, и по этой причине в очереди у дверей нашего консульства становилось на порядок меньше людей, чем отправлялось во временную «эмиграцию» в Москву, Краснодар или Ростов.
