На правом фланге Фридрих руководил португальцами. Т-26 нацелился на окоп, пушка разнесла его, убив троих. Фридрих, спрятавшись за валуном, кричал:

— Стреляйте! По пехоте! Не дайте подойти близко!

На левом фланге Отто управлял миномётами, бинокль следил за наступлением.

— Левее, на пятьдесят метров! По танкам! — кричал он.

Миномёты ударили, снаряды обрушились на Т-26. Один взрыв повредил гусеницу, но остальные шли вперёд. И-15 спикировал, пулемёты прошлись по миномётам. Отто пригнулся, пули разорвали мешки, ранив ефрейтора Клауса, который зажал плечо.

Фалангисты в резерве у Алькасара дрогнули, когда артиллерия возобновила огонь. Снаряды разнесли баррикаду, убив пятерых. Ганс с возвышения видел, как рушится оборона.

— Вильгельм, держи центр! Отто, не прекращайте стрелять! Фридрих, укрепляй португальцев! — Он схватил рацию. — «Кондор» базе, нужна авиация! И-15 разрывают нас!

Ответ тонул в помехах.

— База «Кондору», Bf 109 на земле. Поломки. Вы одни. Держитесь.

Ганс швырнул рацию.

— Проклятье!

К десяти утра бой разгорелся с новой силой. Республиканская артиллерия била без перерыва, снаряды рвались в двадцати метрах от позиций, поднимая столбы пыли. Т-26, разделившись на три группы, двигались: одна — к левому флангу, где португальцы, вторая — к центру Вильгельма, третья — к правому флангу Фридриха. И-15 кружили, их пулемёты прошивали мешки с песком. Т-26 выпустил снаряд, разнёсший очередное пулемётное гнездо. Пулемётчик Карл рухнул замертво. Вильгельм выругался, приказав перенести огонь на пехоту.

— Бейте по ним! Не дайте им подойти! — кричал он, пока с патронами лента убывала.

Ефрейтор Гюнтер, подползший к баррикаде, метнул гранату в пехоту, взрыв разбросал солдат, но Т-26 продолжал стрелять. Пехота, укрываясь за танками, подобралась на пятьдесят метров, их крики «¡No pasarán!» эхом разносились, смешиваясь с грохотом.

На левом фланге португальцы дрогнули. Т-26, поддерживаемый пехотой, прорвался через окоп, расстреливая позиции. Португальцы, потеряв половину взвода, начали отступать, бросая винтовки. Ганс понял, что фланг потерян.

— Отто, бей по танкам! Вильгельм, старайся удержать центр! — кричал он.

Отто скорректировал огонь, миномёты ударили по Т-26. Снаряд попал в гусеницу, остановив танк, другой разорвался среди пехоты, заставив её залечь. Но танки продолжали двигаться, их пушки били по позициям. Снаряд разнёс миномётную позицию, Отто отскочил, когда земля рядом вздрогнула. Ефрейтор Фриц, раненый в ногу, стиснул зубы от боли.

На другом фланге Фридрих ещё держался. Его люди, укрывшись за холмами, вели огонь из винтовок и бросали гранаты, замедляя республиканцев. Но давление нарастало: И-15 обстреляли позиции, пулемёты прошивали мешки с песком. Унтер-офицер Рудольф, лучший стрелок, получил пулю в плечо.

— Держитесь! — кричал Фридрих.

К полудню бой стал ожесточённее. Республиканцы перегруппировались, нанеся удар по центру. Т-26 прорвали баррикады, давя мешки с песком. Пехота за танками подобралась на двадцать метров. Их крики «¡Por la República!» заглушали пулемёты. Вильгельм крикнул:

— Гранаты! Кидайте скорее!

Его солдаты метнули гранаты, взрывы заставили республиканцев залечь. Но Т-26 продолжали стрелять, пулемёты косили всех, кто осмелился поднять голову.

На левом фланге португальцы отступили. Т-26 с пехотой прорвался, расстреливая всё на своём пути. Ганс понял, что позицию не удержать. Немцы, отстреливаясь, начали отход. К двум часам националисты отступили к Алькасару. Крепость давала укрытие. Немцы установили MG-34 на балконе, португальцы и фалангисты заняли баррикады. Республиканцы перегруппировались, их артиллерия била по Алькасару, кроша камень. И-15 кружили, пулемёты царапали стены крепости.

Фридрих, перевязывая бедро, командовал у восточной стены.

— Держите ворота! — кричал он, стреляя из винтовки.

Отто с одним миномётом корректировал огонь из башни.

— По танкам! — кричал он.

Снаряд повредил гусеницу Т-26, но остальные шли вперёд, пушки били по стенам. Взрыв обрушил восточную стену, убив пятерых и ранив десятерых. Отто, оглушённый взрывом, пополз к миномёту.

К трём часам бой достиг пика. Т-26 в ста метрах стреляли в упор. Вильгельм стрелял из пулемёта, пока лента с патронами убывала. Пуля пробила плечо, он пошатнулся, перезаряжая Люгер. Снаряд Т-26 разорвался в десяти метрах, осколки царапнули лицо, кровь текла по щеке. Он стрелял, пока вторая пуля не попала в бедро. Вильгельм рухнул, пытаясь поднять Люгер, но силы уходили. Третий снаряд разорвался рядом, осколки пробили грудь, и он затих. Кровь окрасила камни.

Фридрих у ворот стрелял из винтовки. Пуля попала в бок, он осел, хватаясь за стену.

— Держитесь! — крикнул он, стреляя по офицеру.

Вторая пуля пробила живот, он сполз, пальцы скользили, оставляя кровавый след. Последний выстрел ушёл в воздух, он замер, глядя в небо.

Отто корректировал огонь, пока снаряд Т-26 не уничтожил миномёт. Пехота хлынула внутрь, пули засвистели совсем рядом. Отто стрелял из Люгера, пока пуля не пробила ему грудь. Он осел у стены, кровь хлынула изо рта, а взгляд потух. Второй взрыв добил его, осколки разорвали тело.

Ганс во дворе собирал последних солдат.

— В цитадель! — кричал он, стреляя из Люгера.

Пули свистели, снаряд разорвался, осколки задели ему руку. Он стрелял, пока Люгер не щёлкнул. Снаряд Т-26 отбросил его к стене, осколки пробили грудь и шею. Ганс упал. Глаза закрылись.

К четырём часам бой переместился к цитадели. Легион, сто человек, держал позиции, но патроны кончались. Республиканцы окружили крепость, пехота заполнила проломы. Немцы падали под пулями и взрывами. Ефрейтор Иоганн, подававший патроны, получил пулю в шею, рухнул, захлёбываясь кровью. Клаус, раненый, стрелял из винтовки, пока снаряд не разорвался, разметав его тело.

Республиканцы усилили натиск. Артиллерия била без перерыва, снаряды рвались в десятках метров, поднимая пыль. Немцы, укрываясь за обломками, стреляли, но патроны иссякали. Ефрейтор Гюнтер у баррикады стрелял, пока пуля не пробила грудь. Он упал, пальцы сжали винтовку, глаза застыли. Рядовой Курт рядом получил осколок в голову, рухнув без звука. Унтер-офицер Рудольф, раненый в плечо, стрелял, пока снаряд не прогромыхал рядом, разорвав его тело.

К пяти часам легион сократился до семидесяти человек. Пехота республиканцев под прикрытием танков ворвалась в цитадель. Рядовой Хайнц, стоя у окна, стрелял из Люгера, пока пуля не попала в горло. Он осел, кровь хлынула на камни. Ефрейтор Фриц с раной в ноге пытался перезарядить винтовку, но снаряд Т-26 разорвался рядом, осколки пробили спину, и он замер.

К шести часам бой затихал. Немцы, меньше пятидесяти человек, держались в углу цитадели. Рядовой Йозеф у баррикады получил пулю в грудь, рухнул, сжимая пустой Люгер. Ефрейтор Эрих рядом стрелял, пока осколки снаряда не разорвали ему живот. Он упал, крича, но быстро затих.

К семи часам Алькасар пал. Легион «Кондор» был разбит, несколько выживших попали в плен. Португальцы рассеялись, остатки бежали за холмы. Фалангисты почти все были мертвы или захвачены. Республиканцы, окровавленные, но победившие, подняли флаг над Алькасаром. Толедо был их.

Равнина лежала под звёздами, усеянная телами, разбитыми танками и тлеющими баррикадами. Тахо текла, равнодушная к происходящему. Для республиканцев это была победа, но доставшаяся дорогой ценой. Для националистов — сокрушительное поражение. Война за Испанию продолжалась, и падение Толедо было лишь главой в кровавой летописи.

Утро 7 апреля 1936 года, Москва, Кремль

Утренний свет словно нехотя пробивался сквозь высокие окна кремлёвского кабинета, заливая комнату сероватым сиянием. Кремль дышал суровой тишиной, нарушаемой лишь редким эхом шагов охраны да скрипом тяжёлых дубовых дверей. Москва за окном медленно просыпалась: брусчатка Красной площади блестела от ночного дождя, голуби лениво кружили над ней, а далёкий гул трамваев вплетался в утреннюю тишину. Сергей стоял у окна, сжимая в руке трубку. Его тёмные глаза, усталые, но цепкие, следили за движением одинокого солдата у мавзолея Ленина. Мысли его были далеко — в пыльной Абиссинии, где кровь смешивалась с песком под палящим солнцем, и в Испании, где эхо артиллерийских залпов всё ещё звучало в ушах выживших.