- Не бойся, я здесь. Можешь порулить если хочешь.

Она быстренько перебирается на водительское сиденье.

- Ты же недолго?

- Пять минуточек, - произношу ее любимую фразу. Ей всегда на все нужно пять минуточек.

Беру телефон и, выдохнув, направляюсь к застывшему на месте Ярославу. На ходу отыскиваю в заметках скан Алениного свидетельства о рождении. Молча протягиваю ему. Яр берет телефон, читает.

- Что ты хочешь мне этим сказать? - подняв на меня глаза, произносит он.

- Она не твоя. У нее есть отец. Читай… Теперик Алена Станиславовна.

- Что ты мне чешешь!? Я вижу дату. Как ты могла дать моему ребенку такую фамилию? - на полном серьезе возмущается он.

- Алена, родилась шестимесячной, - игнорирую его ремарку по поводу фамилии. - Отдай телефон, - протягиваю руку.

- Гайцов вызвать? - кричит кто-то позади нас. - Или вызвали уже? И как вы так? - мужик вышедший со двора, напротив которого мы остановились обходит машину Ярослава удивленно ее рассматривая.

Толкает ногой монтировку, собирается ее поднять. Опередив его подхватываю увесистый железный прут, завожу руку за спину. Быстро оборачиваюсь. Алена сидит за рулем. Не балуется, просто сидит и внимательно на нас смотрит.

- Не нужно… Мы сейчас уедем, - произносит Яр и убирает мой телефон к себе в карман.

Мужик пожав плечами возвращается к своему забору.

- Телефон отдай!

- Вечером привезу, - произносит он и распахивает дверь своей машины.

- Я ведь могу добавить, - демонстрирую монтировку крепко зажатую в кулаке.

- Добавляй, - совершенно спокойно произносит он и заводит машину. Стоит с минуту. - Ну… Бить будешь? Не будешь? Как хочешь… - его машина, немного сдает назад, разворачивается и уезжает.

- Будет первый звонок, будет первый урок, здравствуй новый учебный год… - доносится из динамиков голос старшеклассницы.

Мы бежим на школьный стадион и надеемся, что еще успеем на построение. Аленка семенит своими маленькими ножками рядом со мной. Несколько раз порываюсь подхватить ее на руки, но одергиваю себя. Она не любит, когда на людях я веду себя с ней как с малышкой. Дома постоянно ластится и то и дело норовит забраться на колени, а в общественных местах она у меня взрослая дама.

Хвостики на ее голове снова растрепались, непослушные тонкие волосы выбились из-под резинок, гольф на правой ноге сполз. Лента, которую я закрепила на ее плечике еще в машине, оказалась слишком длинной, и ее хвосты достают почти до земли. Она прижимает огромный букет к себе, когда я в очередной раз присаживаюсь перед ней на корточки в попытке привести ее внешний вид в порядок.

- Первый В, - раздается голос ведущего, и маленькие нарядные первоклашки гуськом выходят друг за другом на площадь.

- Мы опоздали! - взволновано пищит Аленка. Пока я верчу головой в поисках таблички с нашей буквой.

- Первый Г, - очередная вереница перепуганных малышей идет друг за другом не переставая вертеть головой в поисках родителей. - Первый Д, - голос ведущего произносит имя нашего классного руководителя, и я оторвав дочку от земли в миг пристраиваю ее к очереди малышей последнего первого класса. София Романовна замечает нас, кивает и улыбается, уводя за собой ребятню и Алену крепко прижимающую к себе букет для первого учителя.

На мои глаза наворачиваются слезы. Моя доченька такая большая. Она замыкает не совсем стройный ряд первоклассников, испуганно поглядывает назад. Может, я поторопилась? Какая она все-таки маленькая…

Совершать ошибки и глупости мне не впервой. Но она так хотела пойти в школу, что я просто не смогла убедить ее отложить эту затею еще на годик.

Первоклассники выстраиваются по периметру площади. Начинается праздничная линейка. По инерции ныряю рукой в сумочку, шарю в ней. И тут же вспоминаю, что телефона в сумке нет. Его забрал Ярослав. Вздыхаю и подхожу ближе к толпе. Уверена, что классный чат будет пестрить фотографиями виновников сегодняшнего торжества, и Аленка обязательно засветится на доброй части фото. Но обида все равно волной накрывает меня. Обида за своего ребенка и за себя тоже.

Два года назад я совершила большую ошибку. Вообще всю мою жизнь можно считать одной огромной ошибкой. За исключением рождения Аленки, конечно... Я вернулась домой и возобновила общение со старыми знакомыми. Если бы я знала тогда, к чему приведет этот опрометчивый поступок, осталось бы в Москве и просто наняла бы отцу сиделку.

Когда Аленке исполнилось три года, скоропостижно скончалась моя мама. Она единственная поддерживала со мной связь. После развода со Стасом отец окончательно во мне разочаровался и самоудалился из моей жизни. Мама, как зеницу ока берегла здоровье отца, совершенно позабыв о себе. Ее не стало в один миг.

Она как обычно вернулась с работы, сделала привычные домашние дела и поздно вечером села за проверку тетрадей. Занимаясь этим делом она и потеряла сознание. Отец обнаружил ее утром лежащей на полу около письменного стола. Ей было всего пятьдесят четыре года, а сердце ее оказалось изношенным на все девяносто.

Мой отец - диабетик. Мама пристально следила за его здоровьем, поэтому ему удавалось жить полноценной жизнью, несмотря на диагноз. Но с уходом мамы ушел и контроль, в котором нуждаются люди с подобными проблемами. Отец забросил диету, забывал принимать лекарства, стал еще более взвинченным и раздражительным. Я пыталась наладить с ним контакт дистанционно. Но мой папа всегда был тяжелым человеком, а я всегда и во всем его разочаровывала.

Когда я поняла, что у него серьезные проблемы, было уже поздно. Ругала себя, конечно, за то, что целый год не решалась оставить работу, которая позволяла нам с Аленой жить более-менее сносно. В Москве я могла позволить себе съем небольшой квартирки и частный детский сад для ребенка. Мой заработок позволял мне платить кредит за свой скромный автомобиль и покупать дочке все необходимое. Счастливый случай привел меня на работу, в которой я так сильно нуждалась на тот момент. И здесь мне тоже стоило бы поблагодарить Стаса. Но я оказалась неблагодарной, отвратив от себя чуть ли не единственного человека, протянувшего мне руку помощи в тот момент, когда я в ней так сильно нуждалась.

Жена друга моего бывшего мужа, уходя в декрет, оставила мне тепленькое место в агентстве недвижимости. Устроившись на эту работу, я впервые за последние годы смогла сделать глоток свежего воздуха. А когда поняла, что теперь я могу существовать автономно, подала на развод. Красиво ли тогда я поступила со Стасом? Нет, конечно… Но жить с ним под одной крышей я уже тоже не могла. В те моменты, когда он смотрел на меня своими щенячьими глазами, я как никогда понимала Ярослава. Я будто бы оказалась по другую сторону баррикад.

- Право дать первый звонок предоставляется… - звучит у меня в ушах, заставляя вынырнуть из собственных дум.

Улыбка сама растягивается на моих губах, потому что я замечаю, как Аленка зевает. Букет она держит уже не так бережно, цветы болтаются бутонами вниз, как веник. Моя соня проспит все уроки. Второй зевок она ловит в ладошку и, задрав голову вверх, смотрит на высокого парня - одиннадцатиклассника, который подошел к ней, чтобы отвести ее на первый урок. Аленка озирается по сторонам и, приметив то, что и других детей расхватывают старшеклассники, несмело протягивает ему свою ручонку.

Урок знаний проходит шумно и весело. Спустя сорок минут я забираю из класса абсолютно счастливого ребенка. Она переполнена впечатлениями и теперь будет щебетать всю дорогу. О том, как мило ей улыбалась учительница, принимая ее букет. О том, что ее посадили за первую парту прямо перед учительским столом. О том, что рядом с ней посадили пухлого мальчика в очках, и о том, что он не захотел с ней знакомиться, а к концу урока и вовсе разревелся и попросился домой.

- Представляешь!! Такой здоровый, а плакал как маленький! - восторженно пересказывает Алена истерику своего соседа по парте. - Я ему говорю: Прекрати! Никуда твоя мама не денется! Стоит, ждет тебя за дверью. А он еще сильнее расплакался, - произносит она, возвращая за щеку чупа-чупс. Потом вынимает его изо рта и добавляет. - Я с этим плаксой сидеть не хочу. Пусть пересаживают его от меня, - скривившись, качает головой.