Мне хотелось погладить его темные волосы, коснуться лица и убедиться, что мы снова вместе, но Даррен не дал мне это сделать.

— Подожди, дорогая, — с легкой ухмылкой он удержал меня на расстоянии. — Сначала ожерелье, ты помнишь?

Я улыбнулась в ответ. Ничего не вышло у моей второй половинки, мы будем с Дарреном вместе, и с ним я смогу победить на битве претендентов!

Даррен тем временем достал ожерелье. Я думала, оно будет напоминать его браслет — узорчатый и изящный, золотистый и напоминающий переплетенные ветви. Но ожерелье было другим. С крупными точно виноградины мутными жемчужинами, сплетенными между собой золотой проволокой с острыми шипами.

— А теперь иди сюда, — позвал меня Даррен, и я послушно подошла.

Я, конечно, хотела, чтобы на моей помолвке присутствовали мои близкие, но сейчас большая их часть была в заложниках в университете, да и первый раз мы с Дарреном объявили помолвку при большом количестве людей и что толку?

Так что я склонила голову, позволяя надеть на меня ожерелье и застегнуть сзади.

— Теперь ты моя, королева, — снова усмехнулся Даррен и прижал к себе. Он наклонился поцеловать меня, а руки его зашарили по моему телу. Это было его ошибкой. Придавленный и заснувший в тепле Клема выбрался из выреза и неожиданно даже для меня прыгнул прямо в лицо Даррену! Только раз я видела своего лягушонка таким разъяренным — когда он пытался защитить меня от Инея.

Маленькими лапками он уцепился за щеку Даррена и пытался укусить его. Но, разумеется, у него не получилось.

— Клема! — прикрикнула я и потянулась оторвать малыша от лица своего возлюбленного. Видно, и полумертвому существу снятся дурные сны, и они вымещают эти сны на ни в чем не повинных людях!

Но не успела.

С коротким ругательством Даррен обхватил ладонью маленькое тельце и сжал. Я еще думала, что он просто откинет его в сторону, как сделал Иней. Но Даррен сжимал и сжимал, пока в его руке не остались лишь клочок шкурки и пыль от косточек.

Мне показалось, что я и сама омертвела, глядя на это. Глаза у меня заволокло слезами.

— Зачем, Даррен, — я всхлипнула. Я не плачу, да? Не плачу же? Я не могу взять и расплакаться из-за и без того мертвого лягушонка!

— Успокойся, Иссабелия, — в голосе Даррена сквозили раздражение и легкий акцент. — Королевы не плачут из-за такой ерунды. Иди ко мне, я поцелую тебя, и ты утешишься.

Я снова повернулась к нему и застыла. Потом коснулась рукой ожерелья. Холодное.

— Что с тобой, Иссабелия? — спросил он. — Ты сама лезла ко мне целоваться! А теперь, когда мы наконец заключили помолвку, ты вдруг решила погоревать по мертвой амфибии!

— Ты прав, Даррен, — я сумела раздвинуть губы в улыбке и шагнула к нему. — Наконец-то мы вместе!

— Другое дело, — голос снова стал мягким и обволакивающим, но облик больше не менялся.

И я видела того, кто меня целовал, прикусывая губы своими острыми как иглы зубами.

Это был не Даррен, нет. Это был его незаконнорожденный брат, хищная и опасная сирена-людоед. Я вспомнила всё. Только я помнила и то, чему меня учила Ифигения Астаросская.

«Никогда не показывай своего страха перед зверем и своего знания перед недобрым разумным, — поучала она меня. — Только они поймут, что ты боишься и знаешь, как твои минуты будут сочтены».

Мама будет рада узнать, что я помню ее уроки. Если, конечно, я сумею спастись от этого чудовища. Умом я понимала, что Раторум не собирается меня убивать прямо сейчас, иначе зачем он надел мне брачное ожерелье? Но страшно мне было ничуть не меньше.

А еще мне до слез было жаль храброго лягушонка, который лишился не-жизни, чтобы скинуть с меня морок. Если бы он его просто откинул, если бы сжал и сбросил… Шансы бы еще были. А так Клема просто вернул мне ясный взгляд. Только было уже поздно.

Мы были в склепе вдвоем с этим ублюдком Гастиона-старшего и, судя по всему, он не собирался долго тянуть с консумацией брака.

'Советников придумал самый первый король,

чтобы всегда можно было найти крайнего.

Настоящий король принимает решения сам,

и только неприятные разделяет с советниками'

Король Флин Первый Интийский

«Тайные мемуары величайшего правителя со времён появления государственности».

Тяжелее всего было делать вид, что я всё ещё верю, будто целуюсь с Дарреном. Чтоб этого Раторума бесы катали, надеюсь, Даррен там хоть немножечко мне изменил со мной, а то совсем стыдно будет! Прохлопала ушами, позволила себя очаровать, едва сама голову в пасть не сунула!

Но плакать о том, что я не королева, а дурочка королевского масштаба, сейчас было некогда. Я обязательно отругаю себя как следует, но позже. Когда всё закончится. Возьму пару бутылочек самого дорого вина, Софи, Наперстянку и даже Клементину. И пусть помогают посыпать мне голову пеплом и ругать самыми последними словами.

Кстати, о ругани. Хороших мыслей, как избавиться если не от внезапного жениха, то хотя бы от его поползновений, не было, но я могла хоть попытаться.

Я мысленно ругалась и на себя, и на Иссабелию, и на эльфов, которые не вернулись вовремя, чтобы не дать этой твари очаровать меня, на Даррена, который оставил меня разбираться со всем этим, ну и на самого Раторума, конечно, тоже. Его я костерила с особым удовольствием.

— Ащщ! — как я и подозревала, уже залезший мне под юбку гадёныш не ожидал, что его так ошпарит. Я и сама едва терпела эту боль, но водяной твари должно было быть ещё хуже. — Что с тобой, Иссабелия? Ты вся горишь!

«Ну, предположим, не вся», — подумала я, а вслух ответила, конечно, совсем другое.

— Даррен, это же простая инквизиторская лихорадка! Ты некромант, так что тебе не страшно, не высохнешь! — и я снова потянулась к его губам, стараясь делать вид, что не замечаю его жутких зубов и почти бесцветных глаз.

К счастью, он, похоже, неслабо обжёгся, потому что отдёрнул руки и отскочил в сторону.

— Никогда не слышал про такую лихорадку, — издалека заметил он.

— Потому что здесь ею никто не болеет, — меня понесло. — Она же инквизиторская! Я с детства ею раз пять болела, ничего страшного, если привыкаешь с детства! Сначала начинают гореть огнём разные части тела, потом всё тело словно прошивает иглами, а ногти будто тянут клещами. Сидеть во время лихорадки не получится — ощущение, словно на гвоздях сидишь…

Я вспоминала всё, что знала про пытки, спасибо родителям, и перечисляла всё это вместо симптомов. Чем больше я говорила, тем дальше от меня отодвигался Раторум.

— Как ты собираешься участвовать в битве претендентов, такая больная? — с подозрением спросил он. — Может, мне как жениху, стоит выступить вместо тебя.

Я нагнулась и подняла лопату, которую снова едва не потеряла во время обжиманий с этим чудовищем.

— Если совсем плохо будет, тогда поглядим, — соврала я. — Но неужели ты не будешь приглядывать за мной, пока мне так плохо?

— А чем-то можно облегчить состояние? — Раторум не торопился приблизиться.

Но и я решила не перегибать. А ну как у этой твари повышенная эмпатия, и он поймёт, что я над ним издеваюсь? Как бы то ни было, я на волоске от того, чтобы стать его женой и, как вариант, после битвы претендентов — и обедом. Мне необходимо было увидеться со второй бабушкой — с Астаросской, чтобы узнать у неё, есть ли какие-то слабые места у сирен. Русалки-утопленницы с ними не родственники, но представление должны иметь!

— Колокольчик серебристый заварить и пить, — без раздумий заявила я. — Но у меня не осталось, весь выпила в прошлую лихорадку.

— Для моей дорогой королевы я раздобуду, — пообещал Раторум, боком продвигаясь к выходу из склепа. — Жди меня завтра вечером на этом же месте!

— Конечно, Даррен! Я обязательно приду! — проворковала я, как насмерть влюблённая идиотка, но едва гадёныш скрылся из виду, как улыбка исчезла с моего лица, и я устало сползла по стене.

— Морской оползень тебе королева, — проворчала я себе под нос и подёргала ожерелье.