Скоро из-за деревьев полилась нежная музыка. Тихий звон далеких светил, шум ветра, мягкость снега сплелись в этой удивительной мелодии. Я никогда не слышал ничего подобного.

Потом музыка забрала меня в свои объятья. Она рассказывала о зимней грусти и всех безвременно погибших и о счастье, которое познает мир, окутавшись снежным покрывалом. О зимних узорах на окнах и искрящихся инеем деревьях. О красоте капли росы на зеленом листке и журчании весеннего ручья. О свободе птицы, парящей в небесах.

Да, под звездами парила птица. Птица, чье оперение светилось светом звезд. Она танцевала и кружилась в воздухе, заставляя сердце замирать и чувствовать одновременно и радость и грусть. Мне все время казалось, что сейчас я взлечу, и присоединюсь к ней в танце, и ничто не сможет удержать меня на земле…

Потом все кончилось.

– Это… это прекрасно.

– Спасибо, – сказал подошедший к нам Ирлорин. – Дирит, а тебе понравилось?

– Да. Ты был великолепен, – дроу положил руку юноше на плечо. – Ты все растешь.

– Я хотел передать красоту зимы. Как, по-твоему, у меня получилось?

– Да. Но у тебя все еще слегка проглядывает весенний мотив.

– Я постараюсь исправиться, – звездный прижался к Дириту. – А зачем ты привел его?

– Он никогда еще не видел твоих танцев.

– Он мог бы посмотреть на них и когда тебя не будет, – шутливо обиделся Ирлорин.

– Нет. Пока он поедет со мной. Так что его тоже не будет.

– Почему он, а не я?

– Ах, малыш… Вспомни, как ты себя чувствовал, когда только попал ко мне.

– Я не хочу вспоминать, – встряхнулся юноша. – Теперь все по-другому.

– Да, но Донгель сейчас примерно в такой же ситуации.

– Ты же ездил не в Мориоград!

– Ну и что. Лоск… – при упоминании этого имени дроу слегка поморщился. – Лоск намудрил. Он пытался изменить душу Донгеля.

Ирлорин вздрогнул и побледнел.

– Тогда понимаю, – кивнул он. – Дирит, сделай что-нибудь с этим Лоском!

Пожалуйста!

– Может быть. Хотя он просто еще слишком глуп. Возвращайтесь домой, а то замерзнете. А я прогуляюсь.

– Ну что, идем? – обратился ко мне звездный, когда похожий на черную птицу, дроу скрылся в темноте.

– Я никогда не видел ничего подобного, – все еще находясь под впечатлением танца, сказал я.

– И вряд ли увидишь. Каждый танец – это мир. И его нельзя повторить, потому что получится лишь бледная копия.

– Но как же тогда ты тренируешься? – удивился я.

– Миров много. Часть из них похожа, но каждый имеет собственную душу.

У портала я остановился и вновь взглянул на звездное небо. Мне очень не хотелось покидать сад, несмотря на холод, пронизывающий до костей.

– Скажи, я Дирит часто разрешает подниматься на поверхность? – все еще не двигаясь, спросил я.

– Это наш сад. Когда не слишком холодно или сыро мы часто гуляем в нем. Для кого, по-твоему, предназначен портал?

– А он большой?

– Сад? Достаточно. Примерно три на три километра. С речкой и озером. Ладно, пошли уже, а то я замерз, – потянул меня Ирлорин. – Насколько я понял, твоим прошлым хозяином был Лоск?

– Да.

– Моим тоже. А до этого я был в самой большой мориоградской тюрьме… У их главного жреца.

– Расскажи, – попросил я.

– Про Мориоград – не буду, – вздрогнул звездный. – Я не хочу вспоминать об этом. У Лоска было лучше… Но он постоянно боялся, что меня украдут, поэтому я жил в темном сейфе, около метра в диаметре. Хорошо, что тогда я был еще совсем ребенком… И к тому же я не понимал никаких языков, кроме своего.

– А потом тебя купил Дирит?

– Да. Лоск сначала не хотел продавать меня, потому как привязался. Но в сейфе мне было плохо, это он, к счастью, понимал, а ему требовались большие деньги, чтобы обезопасить свою собственность. Он влез в долги и, когда выхода уже не оставалось, был вынужден продать меня принцу.

– И ты счастлив?

– Да, я счастлив. Здесь я познал счастье. Дирит сначала совсем не отпускал меня от себя, пока у меня не прошел шок, и я не поправился, да и теперь часто общается. Он любит меня. И всех нас.

– Как забавных зверюшек, – с горечью добавил я.

– Скорее как маленьких неразумных детей, – возразил Ирлорин. – Не знаю как другие, но я никогда не покину принца. Он дал мне все, о чем я мечтал.

– А свобода?

– Что ты считаешь свободой? Разве я – не свободен? Я живу с любимыми людьми, занимаюсь любимым делом… Разве не это – свобода? Но, может быть, ты предпочитаешь свободу нищего?

– Нет, – я последний раз взглянул на небо и шагнул в портал.