Проверил следующую машину – та же картина. И следующую. Все броневики были брошены, но не было ни одного тела внутри. Только кровь, гильзы и медицинские принадлежности.

«Они ушли», – понял я. – «Бросили технику и пошли пешком. Но почему?»

Ответ нашелся, когда я добрался до головной машины. Ее топливный бак был пробит в нескольких местах, солярка вытекла, образовав радужную лужу. Остальные броневики тоже были повреждены – у кого-то также были пробоины в баках, у кого-то разворочен моторный отсек.

Техника встала, и у штрафников не осталось выбора. Собрать выживших и двигаться дальше пешком. Но куда? И главное – зачем? По моим расчетам, до места назначения оставалось еще километров пятнадцать-двадцать. Почему не отступить к базе если все так плохо? Или не все?

Я присел на корточки возле одного из тел, стараясь не смотреть на то, что осталось от лица. Десять… нет, двенадцать трупов штрафников. Все из нашей роты, некоторые лица были смутно знакомы. К счастью, ни Толика, ни Крохи, ни Мэри среди них не было. И Стасика тоже.

«Значит, живы», – подумал я. – «Или все же нет».

Следы вели от броневиков вглубь джунглей. Много следов – тяжелых ботинок экзоскелетов, отпечатавшихся в размокшей от крови и дождя земле. Выжившие ушли организованно, строем. Раненых несли – были видны глубокие парные отпечатки и борозды от волочащихся ног.

Я встал и проследил взглядом направление. Тропа уводила прочь от дороги, в самую гущу леса. Туда, где деревья и кустарник смыкались плотной стеной, не пропуская солнечный свет.

Прислушался. Тишина. Никаких звуков боя, никаких взрывов или выстрелов. Либо основная группа ушла очень далеко, либо… Нет, даже не думай об этом.

Я подошел к кромке леса и остановился. Передо мной была стена из стволов, лиан и непроглядной темноты. Следы уводили туда, в эту темноту, и терялись между корнями деревьев-исполинов.

Что будем делать? Вот теперь, кажется, настала пора вернуться. Но я зашел слишком далеко. Идти вперед? Но там, в этой темноте, может быть что угодно.

Я стоял на границе между относительно безопасной дорогой и неизвестностью враждебных джунглей, не в силах сделать выбор…

Выбор помог сделать долетевший до моих ушей звук сразу нескольких взрывов. Один глухой взрыв, второй, третий – где-то там, в глубине зеленого ада, шел бой. Настоящий бой, с гранатами и всеми прелестями современной войны.

«Они живы!» – пронеслось у меня в голове, и сердце забилось быстрее. – «Ребята живы и сражаются!»

Все сомнения испарились как утренний туман. Теперь точно отступать я не намерен. Там, в этих проклятых джунглях, бьются с насекомыми-переростками мои новые друзья. Толик с его неизменными шуточками и готовностью прикрыть спину. Кроха – молчаливый великан, который мог раздавить богомола голыми руками. Кровавая Мэри, которая резала врагов с изяществом балерины. Даже Папа со своими бесконечными матюками и придирками – все они были там, сражались и умирали.

Бросить их? Да ни за что. Лучше сдохнуть в этих влажных и пропитанных кровью джунглях, чем потом всю жизнь корить себя за то, что струсил. Решил я и сорвался с места.

Первые несколько метров дались легко – под пологом деревьев была относительно чистая земля, покрытая толстым слоем прелых листьев. Экзоскелет усиливал каждый шаг, позволяя перепрыгивать через поваленные стволы и огибать особо толстые деревья. Но потом началось то, что превратило мой героический порыв в жалкое барахтанье.

Лианы. Проклятые, вездесущие, бесконечные лианы. Они свисали с веток как веревки повешенных, переплетались между стволами, образуя непроходимые барьеры, стелились по земле коварными ловушками для ног. Некоторые были тонкими как веревки, но прочными как стальной трос. Другие – толщиной с мою руку, покрытые шипами и какой-то маслянистой слизью.

Я попытался продраться сквозь первую завесу, но лианы оказались на удивление упругими. Они гнулись, но не рвались, опутывали руки и ноги, цеплялись за броню и разгрузку. Через минуту борьбы я был опутан как муха в паутине.

– Отлично, Васильков, – прорычал я, выдирая очередную лиану из сочленений экзоскелета. – Осталось героически погибнуть в битве с растительностью. На могиле напишут: «Пал смертью храбрых от удушения лианой».

Плазменный штык-нож на винтовке засветился белым пламенем. Раскаленное лезвие резало растения как масло, наполняя воздух вонью паленой органики. Я методично прорубал себе путь, но это было чертовски медленно. На каждый метр уходила минута упорной работы.

И тут я заметил кое-что странное. Разрубленные отростки… шевелились. Нет, серьезно. Отрезанные концы извивались как раненые змеи, сочась каким-то молочно-белым соком. Некоторые даже пытались дотянуться до меня, словно хотели схватить. И чем дальше я продвигался, тем больше убеждался – эти чертовы джунгли будто не хотели меня пускать. Лианы словно сгущались передо мной, корни вылезали из земли, преграждая путь, ветки смыкались над головой.

«Стоп», – остановил я себя, тяжело дыша от усилий. – «Подумай головой. Тут недавно прошла почти сотня человек. Судя по следам, они двигались организованно, строем. Как они прошли через все это?»

Я огляделся внимательнее. Действительно, следы были – примятая трава, сломанные ветки, отпечатки ботинок в мягкой земле. Но никаких признаков того, что кто-то прорубал себе дорогу. Никаких срезанных лиан, никаких следов плазменных резаков. Как будто лес просто… расступился перед ними.

– А передо мной не хочет, – мрачно констатировал я, в очередной раз разрубая особо наглую лиану, которая попыталась обвиться вокруг моей ноги. – Персональная неприязнь, что ли? Или это местный эквивалент «посторонним вход воспрещен?»

Между тем бой где-то в глубине продолжался – глухие удары взрывов доносились с завидной регулярностью. Переносные гранатометы, судя по характерному звуку. Значит, ребята отбиваются от чего-то серьезного. Время уходило, а я торчал здесь, как юный натуралист, сражаясь с растениями.

«Нужно найти другое решение», – подумал я, опуская винтовку. – «Так я до них доберусь только к четвергу».

И тут меня осенило. Броневики! Один из них, тот на которым я ехал, заваленный на бок, работал – я отчетливо помнил рычание двигателя, когда осматривал брошенную технику. Если мотор цел, если есть топливо…

Я развернулся и побежал обратно к дороге, на этот раз не пытаясь прорубать путь. Просто огибал самые плотные заросли, перепрыгивал через корни, подныривал под низко висящие ветки. Обратный путь занял в разы меньше времени.

Я подбежал к броневику и прислушался. Точно! Двигатель работал на холостых, издавая низкое урчание. Водила не заглушил мотор, когда покидал перевернутую машину. Или не успел. Я подтянулся на руках и нырнул внутрь через распахнутую дверь, стараясь не обращать внимания на пятна засохшей крови на сиденье. Приборная панель светилась россыпью индикаторов – зеленых, желтых, пара красных. Но главное – указатель топлива показывал почти полный бак.

– Отлично», – пробормотал я, устраиваясь в кресле. – Теперь главное – разобраться с управлением.

К счастью, базовое управление было интуитивно понятным. Военная техника проектировалась для солдат, а не для инженеров, так что все было максимально просто. По крайней мере, основы.

Но меня интересовало не обычное управление. Я помнил слова Папы когда они появились на полигоне, что это не просто броневики, а броневики-трансформеры. То есть боевые машины, способные адаптироваться к разным условиям местности.

– Где же тут… – бормотал я, изучая приборную панель.

Нашел! Справа от основных приборов была дополнительная панель с надписью «Режимы передвижения». Несколько кнопок с пиктограммами – колеса, и… ноги? Точно, ноги!

Я улыбнулся, представляя лицо конструктора, который додумался поставить на бронетехнику манипуляторы. Гениально и безумно одновременно. Как раз в духе имперской военной мысли.