Она старалась спрятать под деловым тоном свое неодобрение.

– Я лишь говорю о том, что мы должны пройтись по всем вариантам. Если кто-то необычный для этого места присутствовал там в день и час преступления, то, разумеется, на него следует обратить внимание. И я хочу знать, почему он там оказался. А ты разве не хочешь?

– Кого ты ищешь?

– Мы просмотрели список служащих клуба. На кухне работает один афроамериканец, но, по нашим сведениям, у него четвертого июля был выходной.

– Возможно, эксперт ошибся…

– Не надо, детка! Я сам знаю, что наши эксперты далеко не боги и допускают ошибки. Но уж не распознать разницу волос черного и белого их аппаратура им просто не позволит.

Фрэнсис нахмурилась.

– Могу объяснить, почему твоя версия мне неприятна. Ведь если бы обнаружились волоски платиновой блондинки, никакого разговора не возникло.

– Это никакая не версия. Скорее свободный полет мысли.

– Но ты с этими мыслями уже сходил к Когсуэллу?

– Угадала, – признался Умник. – Не утерпел, что поделаешь. И получил по зубам, фигурально выражаясь. Он сказал, что разрабатывать эту версию политически взрывоопасно, не имея определенных доказательств. Он больше заинтересован в том, как бы получше выглядеть в глазах прессы, чем искать подозреваемых. Я не устаю ему твердить, что самая малая зацепка в данных обстоятельствах – уже ценность. В туалете полно разных отпечатков, пятен, следов от косметики, использованных бумажных салфеток и миллион волосков платиновых блондинок. И ничего конкретного, чтобы навело нас на след. А волос представителя черной расы там только два.

– А как насчет Майлза? – Фрэнсис напомнила Умнику их вчерашний разговор.

– Тут все отлично. Мы имеем мотив. Только никаких материальных улик, связывающих его с местом преступления.

– Он был в клубе. Его жена сказала мне, что они там останавливались в качестве гостей моего отца и Клио. – Фрэнсис коротко пересказала Умнику содержание ее беседы с Пенни Адлер.

– А встречались ли Адлеры в тот уик-энд с твоим отцом? – поинтересовался Умник.

– Нет. Предполагалось, что они заедут на коктейль четвертого, но вместо этого они спешно умчались обратно в Манхэттен, и Майлз провел чуть ли не всю ночь у телефона, договариваясь о своей деловой поездке в Мехико.

– Интересно, – отметил Умник. – Мы пока не имели возможности до него добраться. От его секретарши я только добился ответа, что его нет в городе. Ты была права. Она непробиваема.

«Аннабель Кэбот достойна жалованья, которое получает», – подумала Фрэнсис и взглянула на часы.

– Мне пора. У меня свидание в городе.

Умник проигнорировал ее замечание, как будто не услышал его.

– А кто занимается приемом в члены клуба? Кто держит руку на пульсе? – спросил он.

– До сих пор там существовал специальный комитет… Не знаю, может, в последнее время там что-то поменялось. Папина давняя знакомая, женщина средних лет по имени Гейл Дэвис раньше вела эти дела. Думаю, что так все и осталось.

– А ты бы не могла проверить? Я был бы очень тебе благодарен.

Не дожидаясь согласия Фрэнсис, Умник уселся напротив с явным намерением не уходить, пока не получит нужных ему сведений.

Через диспетчерскую Фрэнсис наконец добилась соединения с нужным номером.

– «Дэвис дизайн», – откликнулся женский голос.

– Гейл?

– Да.

– Это Фрэнсис Пратт.

Следующую пару минут Фрэнсис под пристальным взглядом Умника выслушивала исходящие от Гейл выражения сочувствия и скорби по поводу кончины мачехи.

– Клио обожали абсолютно все, – порхал в воздухе голосок Гейл. – Такая привлекательная, добрая, великодушная… – Слова улетучивались, словно ароматный пар над чашечкой травяного чая. – У меня в голове не укладывается, кто мог поднять на нее руку.

– Я прошу тебя оказать мне любезность, – прервала ее Фрэнсис.

– Буду счастлива помочь, чем смогу. – По тону Гейл было ясно, что ничем помочь она не может, да и не испытывает желания.

– Вы еще состоите в приемной комиссии «Фейр-Лаун»?

– Да, я секретарь.

– Я пытаюсь раздобыть информацию об афроамериканцах, членах клуба.

На другом конце провода воцарилось молчание. Когда Гейл заговорила вновь, голос ее звучал как-то сдавленно.

– Это весьма странная просьба. Могу я спросить, чем вызван такой интерес?

– Мне надо знать, есть ли среди членов клуба люди с темной кожей. – Фрэнсис не намеревалась делиться с Гейл предположениями, высказанными Умником.

– Нет, – коротко и категорично ответила секретарь приемной комиссии, и в этой краткости ощущалось ее личное отношение к данному вопросу. – Это не означает, что перед ними не открыта дверь, но у нас до сих пор не было соответствующих нашим нормам соискателей с темным цветом кожи.

– Могли бы вы перепроверить ваши записи?

– Если вы хотите, я это сделаю.

– Я буду вам очень благодарна. Значит, все списки членов клуба и соискателей…

– А вам нужны еще и соискатели?

Фрэнсис уловила в голосе Гейл некоторую неуверенность и не могла понять, чем она вызвана. Решив, что углубляться в эту тему не стоит, она поспешила закончить разговор на деловой ноте:

– Да, непременно. Заранее вам благодарна.

Не дав Гейл придумать какие-нибудь отговорки, Фрэнсис тут же продиктовала ей номера своих телефонов – служебного и домашнего.

– Ну? – спросил Умник.

– Она просмотрит все списки, хотя уверена, что афроамериканцев там нет.

– Поживем – увидим, – мудро заключил Умник и удалился.

Охранник, облаченный в форму, встретил Фрэнсис на ступенях отеля «Плаза». Обежав ее только что затормозивший джип, он распахнул дверцу со стороны водителя и раскрыл над ней, выходящей из машины, зонтик.

– Вы собираетесь у нас остановиться? – поинтересовался он.

– Нет. Только ленч, – бросила в ответ она. – В «Плаза-корт».

– Вы можете сообщить мне через метрдотеля, когда вам понадобится ваш… – Тут он запнулся, не зная, как охарактеризовать ее красный джип, вклинившийся в вереницу металлических красавцев престижных марок. – Автомобиль! – нашел он нужное слово и почти выкрикнул его с радостью.

Джип действительно мог выглядеть странным чудищем для тех, кто занимается парковкой машин возле отеля «Плаза».

– Спасибо, – коротко, но с достоинством откликнулась Фрэнсис.

Он проводил ее под роскошный тент и указал дальнейший путь по устланной ковром лестнице.

– Через вращающиеся двери и прямо.

Фрэнсис не нуждалась в указаниях. «Плаза-корт» было ее самым любимым и часто посещаемым местом, как и для любого ребенка из состоятельной семьи, живущей на Манхэттене. Маленькие мраморные столики в кафе, ажурные стулья и пышные низкорослые пальмы в кадках отделялись от остального пространства огромного холла бархатным канатом, подвешенным на бронзовых столбиках. Скрипач и пианист, оба в концертных фраках, наигрывали мелодии популярных песен и мотивы из бродвейских шоу.

Но музыка и декор были лишь сопутствующими элементами главного аттракциона – парада восхитительных лакомств, подающихся на десерт. Глазированный торт, пирог с творогом и клубникой, мусс из белого шоколада, шоколадный пирог по-немецки, лимонные меренги – все эти сладости были настоящими шедеврами кулинарного искусства. Серебряные блюда, на которых они были разложены, казались взятыми из какого-нибудь королевского дворца. Хотя в кафе было обширное и разнообразное меню, десерт был главной приманкой.

Фрэнсис углядела Аннабель за столиком в углу. Волосы ее были собраны в безукоризненный пучок, бледно-розовый тонкий свитерок идеально подходил к легкому жакету из бледной, но цветастой ткани. Светло, радостно и одновременно строго. Идеальное сочетание. При приближении Фрэнсис Белл опустила кожаную папку с какими-то бумагами, которые до этого просматривала.

– Как я рада нашей встрече! – воскликнула Белл, приподнявшись со стула.

– Я тоже. Ты выглядишь великолепно. Элегантна, как всегда.

– Я уже подумала, что перепутала время. Но вот ты здесь, и все в порядке.