Слишком усталая, чтобы вести машину по темной дороге к дому, Фрэнсис поддалась увещеваниям матери заночевать у нее. Разве Фрэнсис не проделала этот путь в сорок пять миль между Ориент-Пойнт и Саутгемптоном дважды за сегодняшний день?

Аурелия сначала предложила дочери свою кровать, но Фрэнсис отказалась. Был найден компромисс. Аурелия постелила ей на кушетке, достала запасные подушки, приготовила горячую ванну. Фрэнсис почувствовала, что своим согласием остаться на ночь доставила матери удовольствие – хоть кому-то в этом мире. Напоминать Сэму, чтобы он покормил собак, не требовалось. Он сделает это и без ее звонка.

Проснувшись среди ночи, Фрэнсис долго ворочалась с боку на бок. Как давно она не спала в чужой комнате, в чужой кровати. Покрывало, которым ее заботливо накрыла мать поверх одеяла, сброшенное во сне, лежало на полу. Спина болела от непривычных пружин, нос заложило – обычная летняя аллергия плюс незнакомые растения.

Из кухни донеслись звуки какой-то возни. Потом Аурелия заглянула в гостиную.

– Я готовлю пирожки с вишней. Как спалось?

Непривычная домашняя атмосфера странно подействовала на Фрэнсис. Ей сразу же захотелось сесть в машину и умчаться или к своим собакам, или скорее даже на работу, к телефону, к бумагам. Но через пару минут она пришла в себя, расслабилась и оценила то благодеяние, какое подарило ей это утро.

По пути в ванную она заметила на столике в тесной передней «Голубую книгу» – особый телефонный справочник тех обитателей Саутгемптона и его окрестностей, кто как-то отметился в общественной жизни и взносами в благотворительность. У нее мелькнула азартная и, наверно, нелепая мысль, что имя убийцы значится в этом справочнике. Она на ходу схватила книгу и сунула на всякий случай в рюкзак, оставленный ею вчера на полу в передней.

Позавтракав, обе женщины – мать и дочь – вышли в садик насладиться утренней прохладой и безоблачным синим сводом небес над головой.

Фрэнсис решила не предупреждать звонком Беверли Уинтерс. До ее дома было всего пять минут езды. За эти минуты она сможет обдумать, как начать разговор, и на ее стороне будет эффект внезапности.

В особняке стиля Тюдор, который пока сохранила за собой обнищавшая Беверли, все ставни были плотно закрыты. Стоя у крыльца, Фрэнсис могла разглядеть тот злополучный бассейн, куда в роковую ночь нырнул прямо в инвалидном кресле супруг Беверли. Хоть призрак утопленника и не возник над спокойной гладью бассейна, Фрэнсис все равно пробрала дрожь.

На ее звонок откликнулись не сразу. Дверь открыла женщина, внешне похожая на растрепанную, ленивую и непроспавшуюся служанку, но это была сама хозяйка дома.

Фрэнсис представилась.

– Я могла бы выразить вам сочувствие в связи со смертью вашей мачехи, но намеренно не стану этого делать, – сразу же перешла в наступление Беверли. – И не понимаю, зачем вы околачиваетесь возле моего дома.

Она запахнула халат и неверными пальцами завязала узел на поясе. Пепел от сгорающей сигареты падал прямо на одежду. Она затянулась, нарочито выдохнула дым в сторону Фрэнсис и отбросила окурок. Грудь женщины – пышная, но уже обвисшая, бесстыдно проглядывала в вырезе халата.

Фрэнсис почувствовала неловкость и отвела взгляд. Она поняла, что в дом ее не пригласят и придется разговаривать на крыльце.

– Я хотела бы задать пару вопросов. – Фрэнсис подумала, что официальный тон более подходит в общении с нетрезвой Беверли, чем дружеская беседа. – Вы были одной из последних, кто общался с Клио накануне ее смерти. Я так поняла, что вы сыграли с ней партию в то утро?

Беверли уставилась на нее пристальным взглядом, впрочем, этот взгляд был мутным.

– А потом еще сыграли вторую партию. С кем?

– С кем? – переспросила Беверли, наморщив лоб. – С Энн Хелмут, а Сьюзен Карвер и Клио выступали против. К чему эти вопросы? – Беверли облизала пересохшие губы.

– Я стараюсь восстановить все детали, предшествующие трагедии. Клио общалась с вами? Я имею в виду, перебрасывались ли вы репликами во время игры?

– А вы сами играли когда-нибудь в теннис в парном разряде? – поинтересовалась Беверли.

– Да.

– Тогда, может быть, вспомните, какие междометия отпускают некоторые дамочки при неудачной подаче или упустив мяч?

– И ваше общение ограничивалось только этим?

– Этого мне вполне хватало.

– А что происходило после игры?

– Не припомню. Голова подводит. Или наступает склероз, или я слишком перегреваюсь на солнце…

Она глубоко затянулась и опять выпустила струю дыма прямо в лицо Фрэнсис. Та закашлялась, но не отступила, даже не пошевелилась, сохраняя прежнюю дистанцию.

– Кажется, Энн быстро смылась. У нее была назначена встреча с персональным тренером.

– А другие женщины?

– Мы с Сьюзен отправились промочить горло. Клио нас сразу же покинула. Я так поняла, что ей не хотелось, чтобы кто-нибудь в баре заметил ее в компании с нами.

Фрэнсис уже приготовилась к очередной дымовой атаке, но на этот раз Беверли откинула голову и выпустила никотиновое облако в небеса.

– Я так поняла, что между вами были какие-то трения? – Вопрос был задан вполне дипломатично.

– Я уже забыла о них. Освободила свою голову и теперь спокойно смотрю, как цветут мои бегонии. Клио уже нет, и слава богу.

– Почему же вы все-таки сыграли с ней партию?

– Это не была идея Клио. Просто так уж получилось… Клио, Энн и Сьюзен – постоянные партнеры. А четвертую – Констанс Ван Фюрст – пришлось кем-нибудь заменить. Я полагаю, что они обращались ко многим, но четвертого июля, да еще в такой жаркий день, им никого, кроме меня, отыскать не удалось. Ведь там все партии на праздничные дни расписаны задолго вперед – и пары, и четверки составлены. Сьюзен увидела меня и попросила сыграть с ними.

– А в баре вы общались с Клио?

– Ну, если сказать честно, я нарочно подошла и сказала пару слов о ее хорошей игре. Я специально так поступила, чтобы позлить Клио перед ее знакомыми – ведь она сама сделала из меня парию. Вот я как могла ей и насолила. – Беверли хрипло рассмеялась.

– А кто были эти ее друзья за столом? – продолжала расспросы Фрэнсис.

– Маршалл и Бесс Банкрофт. Других я не запомнила.

– Родители Луизы?

– Ну да. Прелестная молодая женщина. Теперь она уже вне клуба. После того, как ее муженьку дали от ворот поворот.

После этих слов Беверли Фрэнсис поняла, что пресловутая закрытость документации клуба «Фейр-Лаун» сплошная фикция. Тут не «степной пожар», а мгновенное распространение слухов со скоростью света.

– А что вы знаете об этой истории?

Беверли взглянула на Фрэнсис с некоторой опаской:

– Не так уж и много…

– Но все же, пожалуйста, скажите. Это может быть очень важно.

– Я слышала то же, что, наверное, и все остальные, – попыталась уклониться Беверли.

– И все же? – настаивала Фрэнсис.

– Генри – черный, и Клио «зарубила» его из-за цвета кожи. Джек Ван Фюрст – председатель приемной комиссии – с ней согласился. Гейл Дэвис, секретарь, – она у них вроде упругой прокладки для смягчения противоречий, – мнения своего не имеет. Таков же Питер Паркер – голосует, когда проснется, за большинство. Один лишь Джордж Уэлч – он вице-председатель – поднял бучу и высказался начистоту. Уоллес Лавджой в принципе поддержал его, но пошел на попятную и предложил отложить вопрос с Генри на будущее. Джордж возмутился и вроде бы заявил о своем уходе из комиссии в знак протеста.

– И откуда вы это все узнали? – удивилась осведомленности собеседницы Фрэнсис.

– Хороший журналист никогда не открывает своих источников. – Беверли ловко перебросила докуренную сигарету через плечо Фрэнсис и чудом попала в заполненный окурками цветочный вазон прямо за спиной незваной гостьи. – Вот и все, что я могу рассказать, дорогая моя.

– А вы еще оставались в клубе после того, как обнаружили тело Клио?

– Конечно. И меня допрашивали полицейские. Так что вы несколько запоздали.