– И конечно, расширение пространства позволило всем вздохнуть свободнее и повлияло на Ричарда благотворно. Его сиделки в восторге от того, что обрели собственное помещение. Я считаю, что каждое существо имеет право побыть в уединении некоторое время и надо предоставить ему такую возможность. – Отпив глоток воды, Клио увлеченно продолжила свой монолог: – До этого я жила в постоянном страхе, боялась, что случится нечто такое, с чем я не смогу справиться. Теперь, признаюсь, я сплю спокойней, зная, что поблизости от Ричарда всегда кто-то есть. Уверена, что ты меня понимаешь.

Последняя фраза была адресована Беверли.

– Разумеется. Мне это так понятно. – Беверли вздохнула: – О, если бы можно было все предугадать и позаботиться обо всем заранее.

Она проклинала себя за невольный оправдательный тон, на который ее вынудила Клио. Ее муж Дадли Уинтерс покончил с собой в то время, как она мирно похрапывала в их супружеской постели. Тонкий, но весьма прозрачный намек Клио на эту трагедию неприятно подействовал на Беверли. Всего лишь три года прошло с той ужасной ночи.

– У тебя какие-то особые планы на лето или ты, как и мы, собираешься проторчать здесь все время? – Джек, вернувшись к роли любезного хозяина, предпочел сменить тему и задал этот вопрос Беверли.

– Я сдала дом на август. Иначе я бы с удовольствием слонялась тут с вами.

– И ты впустишь чужаков в свой дом? – с нажимом спросила Клио.

– Что тут плохого?

– Мне бы это и в голову не пришло. Не могу себе представить…

Беверли очень бы желала провести все лето дома, но такая роскошь была ей непозволительна. Сдача жилья в аренду означала то же самое, что выставление на всеобщее обозрение плаката с надписью: «Нуждаюсь в деньгах». Помимо каких-то временных неудобств, это обрекало хозяев на унижение, что было хуже всего, но арендная плата за месяц покрывала все годовые расходы на содержание дома и налоги на недвижимость. Без этого денежного вливания она обойтись не могла.

– Кто же твои арендаторы? – спросил Джек. Клио рассмеялась:

– С каких это пор ты стал проявлять интерес к пришельцам? По-моему, их лучше просто не замечать.

– Приятная пара из Манхассета. Он, кажется, работает в инвестиционном банке «Морган – Стенли». У них трое маленьких детей и пара слуг.

– Что ж, хорошо. – Джек кивнул, хотя Беверли сомневалась, что он вникал в то, что ему говорили.

– Вы должны извинить меня, но я вас покидаю, – тут же напомнила о себе Клио, слишком, пожалуй, горячо сжимая руку Джека в своей. – Волшебный прием. Все, как обычно, идеально. Я бы с радостью осталась, но уже опаздываю на ужин к Банкрофтам.

– Да, конечно. Жаль, что мы не сможем туда отправиться, так как наши гости еще не разошлись. – При этом Джек как бы невзначай бросил взгляд на Беверли. – Передай мои наилучшие пожелания Маршаллу и Бесс.

– Непременно. А от меня привет Констанс. Я ей позвоню завтра, опишу в деталях, что там было.

На прощание она обняла Джека.

Беверли проследила за уходом Клио. Ее маленькая фигурка изящно скользила по блестящему паркету. Джек тоже смотрел ей вслед. Клио умела привлекать взгляды мужей всех своих приятельниц.

Беверли представила, как Клио позвонит Констанс Ван Фюрст завтра утром. Клио сидит за антикварным столом в своей солнечной уютной комнате, куда ей обычно подают завтрак, любуется своей роскошной лужайкой, опустошает глубокое фарфоровое блюдо малины. И смакует охлажденный капуччино. Беверли словно слышала их совместное воркование. Клио в очередной раз благодарит Констанс за очаровательный прием с коктейлями, посвящает подругу в детали ужина у Банкрофтов для узкого круга из тридцати восьми самых близких друзей, рассказывает подробно, какое было меню и как рассадили приглашенных.

– Банкрофты даже в их годы такие бодрые и такие гостеприимные, – говорит Клио и добавляет: – Тебя там очень не хватало, и о тебе вспоминали.

Констанс, удовлетворенная тем, что ее отсутствие было замечено, возможно, спросит, подавались ли после ужина сигары и кто был в платье от Декара, а кто от Калвина. Для этих дам существовали на данный момент только два дизайнера одежды, и никакое другое имя просто не могло всплыть на поверхность. Клио и Констанс разделяли заблуждение многих женщин, что они свободны в выборе, а на самом деле их вкусами и пристрастиями ловко манипулировали. Констанс, внимая голосу подруги, вероятно, по глоточку отхлебывает из вручную расписанной фарфоровой чашечки ароматный травяной чай, подслащенный ложечкой меда. Беверли очень бы хотелось, чтобы ее день начинался точно так же, чтобы ее снова включили в «ближний круг».

Джек прервал ее невеселые размышления:

– Извини, но мне надо проверить, как у нас обстоят дела с шампанским.

– Да-да, конечно.

Взгляд Беверли все еще был прикован к Клио. Более дюжины гостей заступали ей дорогу, чтобы только сказать: «До свидания». Она во всех возбуждала интерес к себе, и каждый стремился хотя бы мельком пообщаться с ней.

Приканчивая свое вино, Беверли думала о том, что некоторым жизнь дается легко. Ей было необходимо еще выпить и таким способом несколько затушевать неприятные мысли. Она кивнула бармену, чтобы тот вновь наполнил ее бокал.

– Не понимаю, зачем тебе вообще взбрело в голову уделять время этой дамочке, – протяжный техасский говор Валери Моравио, прозвучавший под ухом, заставил ее вздрогнуть.

Беверли обернулась и тотчас же расплылась в улыбке.

Валери, несколько лет назад перебравшаяся в Саутгемптон из Далласа, имела склонность к драматическим эффектам и в поступках, и во внешности. Сегодняшний вечер не стал исключением. Каскад золотых волос ниспадал на плечи и на спину. Броский макияж подчеркивал величину ее голубых глаз. Ярко-желтое платье без рукавов обтягивало пышную грудь. На шее и в ушах сверкал и позванивал целый ювелирный магазин. Кольцо с бриллиантом в пять карат красовалось на пальце с ногтем неимоверной длины.

Эта девчонка с фермы добралась до золотых россыпей, когда вышла замуж за Люка Моравио, спортивного менеджера, с которым познакомилась на суперкубке 1978 года. После победы далласских «Ковбоев» над денверскими «Мустангами» Люк обратил внимание на бойкую девятнадцатилетнюю блондинку – лидера группы поддержки. С тех пор жизнь Валери катилась как по маслу, а брак с Люком закрепил это положение.

Супруги не были членами теннисного клуба, но Люк благодаря своему постоянному благодушию, грубому, на грани неприличия, юмору и неисчерпаемому запасу анекдотов о похождениях звезд спорта покорил сердца представителей местной элиты, и его приглашали вместе с Валери на все сборища. Беверли, которой удалось подружиться с Валери, импонировало, что та относится к вечеринкам с коктейлями и к званым обедам с равнодушием, если даже не с презрением. Она восхищалась приятельницей и завидовала ей в глубине души. На ее месте она вела бы себя по-другому и не воротила бы нос от многочисленных приглашений.

– Клио Пратт втаптывает тебя в грязь, а ты тратишь время на треп с ней и при этом еще улыбаешься.

– О чем ты говоришь? – Беверли притворилась, что не понимает, о чем идет речь.

– Не изображай из себя дурочку, дорогуша. Впрочем, сие собрание не место для откровенного разговора. Пойдем навстречу благим намерениям хозяев и будем беспечно напиваться. Бог мой, как бы я хотела быть такой наивной, как ты, но я не выношу зрелища, когда женщину унижают. Особенно когда другая женщина занимается этим и получает удовольствие. Это против правил.

– Не понимаю…

– Клио Пратт издевается над тобой. – Валери, схватив Беверли за плечи, придвинулась и заговорила, жарко дыша ей в ухо: – Слушай меня и не дергайся. Эта дрянь распространяет повсюду слушок, будто ты виновата в смерти Дадли.

– Дадли покончил с собой… – вырвалось у Беверли заодно с неуместным кашлем. Она вдруг поперхнулась.

– Возможно, он почиет в мире. – Валери задрала голову, посмотрела на потолок и осенила себя крестным знамением. Потом вновь обратила взор на Беверли: – Но Клио утверждает, что ты отправила его туда. Она поведала мне на днях, что ты собиралась уйти к другому мужчине, имени которого она, впрочем, не знает, и это доконало Дадли.