– Что ты говоришь! – возмутилась Кристина. – Магеллан же доказал, что земля круглая!

– Тогда разве может существовать маяк на краю земли? – хитро подмигнул папа Мигель.

– Как и край амаранта?

– Кристина, – не выдержала мама Карла, – ты же знаешь, что папа любит рассказывать сказки.

И посмотрела на мужа с упреком. Он пожал плечами – мол, извините.

– Знаю, – согласилась Кристина. – Так он делает счастье.

– Я ничего другого не умею, – вздохнул папа Мигель жалобно. – Разве что собирать простыни. Но только с дикими воплями. Ну, может еще фехтовать немножко.

Облака клубились под ногами, как белый пар в кухни. Только большой, сильный, настоящий. Пар-великан. Свет солнца бросал на их неровную ватую поверхность причудливые тени, и слабо шевелились там два силуэта. Это Аннато и Венто сидели на мостках, болтали ногами и глазели в голубое небо над собою.

– Всегда облака да облака… Смотреть уже на них не могу, – пожаловался Венто. – Аннато, а ты видела когда-нибудь землю?

Аннато с наслаждением подставляла лицо легкому ветру. Ветродуи разгоняли облака в стороны от Вертикали под самые мостки. Энергия солнца. Ах, если б ветра были иногда посильнее – но энергию стоило экономить.

– Только один раз… ненадолго, когда небо было совсем ясное, – прикрыла Аннато глаза.

– Какая она – Горизонталь? – спросил Венто с интересом и поджал коленки под себя.

Страх высоты жителям Вертикали был неведом – они проводили на мостках всю жизнь.

– Венто, слишком много ты последнее время интересуешься Горизонталью, – с мягким упреком проговорила Аннато и ласково заправила его пепельную косму за ухо. – О ней полагается знать ловцам. И все.

– Да уж, а если работаешь на Ветродуях… – насупился Венто. – Ловец – вот это мужская профессия! Спускаешься на Горизонталь, приключения всякие… А тут – в Вертикали – скукота! – он обвел рукой висящие в воздухе мостки и многослойные светлые домики с террасами.

– Зато мы счастливы. Ведь мы свободны. Не так, как те люди внизу.

Венто сложил руки на груди и отвернулся. Звучало, как заученная фраза.

– Мы не свободны. Мы не можем идти, куда хотим, – он вскочил. – Разве ж это счастье? Я так не играю! Я хочу увидеть, из чего делают амарантовую муку, что такое агава, из которой вам достают сок, где растет корица…

– Венто! – воскликнула Аннато почти с испугом. – Если ты попытаешься отправиться вниз, ты не сможешь вернуться… Только ловцы могут!

– Велика потеря! – повел Венто плечом. – Я собираюсь есть вкусняшки, когда захочу. Идти, куда захочу… А не пялиться на эти облака… Да гнать из них воду, да сдувать, да нас прятать… Я хочу ясного неба, я хочу увидеть, как там, внизу… Зачем мне возвращаться?

Аннато погрустнела. Венто молчал и ждал, когда она скажет, что – все, он нехороший ребенок и прочее, что говорят в таких случаях. Он предпочитал быть нехорошим… Хотя почему-то не хотелось, чтобы Аннато так считала.

– Там, внизу… – неожиданно дрогнул голос Аннато, – было будто свое небо… Оно отражалось в воде. А еще там было очень много зеленого, как листья… Среди клочков облаков это выглядело, как сказка, Венто. Недосягаемая сказка. Только на ней нет счастья.

– Ерунда, – самоуверенно возразил Венто. – Если я тут умею смеяться, я и там не разучусь…

– Бунт не приносит ничего хорошего, – поднялась и Аннато. – Никогда. Да и счастье – не в смехе. Венто. Оно глубже, и если ты не понимаешь, оставь его в покое. Нет смысла рассуждать о том, о чем знаем так мало.

И она побрела по мосткам в сторону кухни, где готовится счастье. И Венто не был уверен, что тут, по Вертикали все правда счастливы. Кажется, они просто делают вид, а это не одно и то же.

– Разве жить и не задавать вопросов – это счастье? – спросил он у облака внизу. Помахал рукой своей тени. – Не думаю… Уж лучше бунтовать. Лучше попытаться узнать, чем никогда вообще…

Облако вдруг задрожало, и тень Венто исчезла. Плотный пар внизу прорвался; пропеллеры. Ловцы счастья возвращаются домой с добычей!

Кристина упала на песок, задыхаясь.

– Вставай, вставай! – кричал папа Мигель, пританцовывая рядом с длинной палкой в руках. – Противник ждать не будет, пока ты отдышишься!

Кристина сдула с лица локон и закашлялась. Пот валил градом, и солнце пекло спину нещадно.

– Я больше не могу… – прохрипела она, тоскливо поглядев на свою палку – та торчала из песка чуть дальше расстояния вытянутой руки. – Это разве ж фехтование…

Папа Мигель подпрыгнул ближе и приставил конец палки к ее затылку.

– Падая, вставать, – ткнул он ее в шею, – владеть телом, – теперь тычок в спину, – владеть духом, – и мощный шлепок плашмя.

Кристина вскочила и обернулась в стойку, сердито потирая место удара.

– Вот три главных вещи, – закончил папа Мигель, глядя ей прямо в глаза. – Здесь нет слова «не могу». Нет слова «не могу» ни для кого, кто сам кует счастье. Бери свою палку, – кивнул он ей на утерянное оружие. – Становись в стойку.

Кристина молча и недовольно послушалась.

– Я бы сказала, что счастье варят, а не куют, – наскочила она на папу Мигеля, поднимая палку повыше. – Для других и для себя.

Папа Мигель невозмутимо выбил палку из рук дочери и легонько ткнул в живот. Кристина свалилась навзничь, охая.

– Для себя – в первую очередь, – подошел он и навис над нею, смеясь. – Если не будешь счастлива сама, никому помочь не сможешь. Вставай! – приказал он грозно.

– Если я смогу тебя победить, что мне будет? – спросила Кристина, прикрывая глаза.

– Что тебе будет? – приставил папа Мигель палку к ее шее, едва не перекрывая дыхание. – Жизнь, конечно. Как ты, вообще, можешь спрашивать такое! Ты учишься сражаться, сражаться за жизнь! Вставай, Кри! Я мог тебя убить тысячу раз.

Кристина сжала кулаки, и в них собрался песок. Неожиданная мысль пришла ей в голову…

– Хорошо, – покорно согласилась она, и папа Мигель убрал палку.

Тогда Кристина со всей силы метнула полный кулак песка ему в глаза. Папа Мигель не ожидал и закашлялся, зажмурился. Кристина воспользовалась моментом, откатилась, вскочила, подняла свою палку и выбила его оружие одним ударом, одновременно ставя под колени подножку. Папа Мигель завалился раньше, чем открыл глаза. Кристина с сияющими глазами держала палку у его шеи:

– Сдаетесь, сударь? Я не стану дарить вам шанс… – она запыхалась и едва стояла на ногах, но светилась довольством: свалить папу Мигеля – это же достижение! – Я слишком для этого устала… Да и не так благородна, как вы, – украдкой Кристина вытерла рукавом пот со лба.

– И что вы предлагаете? – улыбнулся папа Мигель так, будто победил тут он.

– Пойти пообедать?.. – подняла Кристина бровь неуверенно и перехватила палку поудобнее.

Папа Мигель будто бы задумался.

– Вот уж не знаю, не противоречит ли это моему понятию о чести… – протянул он.

– Папа! – Кристина отбросила палку и шлепнулась на песок рядом. – Какое у тебя понятие о чести, ты же настоящий пират!

И прижалась к теплому и сильному плечу папы Мигеля. Он обнял дочь и взъерошил ее косы.

– Я тебе дам – пират! Между прочим… я был без пяти минут адмиралом.

– Адмиралом?! – Кристина даже поднялась на локте, удивленно всматриваясь в лицо папы Мигеля. Море шумело не так далеко, словно шептало, что и оно что-то знает об этом. – Ты никогда не говорил!

– Я стараюсь не вспоминать об этом, – вздохнул папа Мигель и сел. – Идем, ты права, в животе уже бурчит.

Мама Карла сделала Кристине знак: отнести гостям за столом тарелки. Конечно, она же дочь хозяйки таверны… Гости были незнакомые. Пахли морем, не только потому, что у одного в ухе – круглая серьга. Люди моря – они другие. Они – тоже те, кто встает.

Любопытно. И выглядят довольно счастливыми. Но в «Горизонте» все выглядят счастливыми.