– Не прыгай на меня бесцельно, Кри! Вот, я тебя уже убил..! Когда я колю, ты должна защищаться. Стукни по моей шпаге, поймай… Так, да. И только после этого выпад… Коли, вперед! Теперь оборона… Да, молодец! Колени не распрямлять! Ты должна быть как пружина! В любую минуту готова прыгнуть… Спину ровно, что за колесо, ты не телега!

Папа Мигель молниеносно подскочил сбоку и хлопнул ее тонким шестом по спине.

– А-а..! – возмутилась Кристина, мгновенно распрямляясь. – Не телега я!

– Так докажи! Укол… Оборона… Опять прошляпила – не дай себя уколоть так просто! Отбивай удары… Почти… – шпага Кристины скользнула вхолостую, и снова шест папы Мигеля коснулся ее груди. Она начинала отчаиваться. – Стойка… Где стойка? Колени согнуть, спина ровно, стопа вперед… Руку отставить!

Кристина чувствовала себя кроликом, который не знает, откуда посыпется следующая атака. А еще она совершенно выбилась из сил, а ведь это только начало. Ярость росла с каждым новым уколом.

– И – хладнокровие прежде всего! – картинно отсалютовал папа Мигель шпагой. – Какие три главные вещи?

– Владеть телом, – уклонилась с торжеством Кристина от укола, – владеть духом… – прыгнула в атаку и напоролась на кончик шеста, – падая, вставать, – зазвенел ее голос от раздражения.

Папа Мигель теснил ее к морю. Так нечестно! Кристина попыталась напасть, но ее лишь снова «убили» несколько раз… Вот уже ноги и на мягкой морской пене, вот уже по щиколотку, и прибой лишь мешает. С криком Кристина взмахнула шпагой, сетуя на тяжелую неудобную рукоятку: от нее ныло все запястье.

Папа Мигель сделал лишь одно движение, и шпага вылетела из ее уставшей руки, а Кристина свалилась в море. Оба кончика упирались ей в грудь: как-то папе Мигелю удалось перехватить ее шпагу?.. Все внутри всклокотало, как прибой, намочивший косички до самого основания. Кристина замолотила пятками по морской пене.

– Вот именно, – с упреком сказал папа Мигель, – владеть духом. Не менее важно, чем владеть телом. Знаешь, почему?

Он отбросил настоящую и поддельную шпагу назад в песок и подал Кристине руку. С мгновение подумав, она протянула свою навстречу.

– Не чувства должны владеть тобой, но ты – чувствами. Можешь их использовать себе во благо, но никогда не отдавайся в их власть.

И потянул ее, разъяренную, вверх. Что ж, использовать во благо? Кристина резко повернула запястье и дернула руку на себя, а папа Мигель, не ожидая подвоха, загремел носом в прибой.

К сожалению, план Кристины вскочить и схватить шпагу не сработал. Папа Мигель успел вынырнуть и схватить ее за ногу прежде, чем она поднялась на ноги. Они забарахтались в пене прибоя. Папа Мигель победил, как и всегда. Он, адмирал без пяти минут, поддаваться даже не пытался.

Кристина облизнула соленые губы и распустила мокрые косички.

– Мне никогда тебя не победить, – вздохнула она.

– Не переживай, – положил папа Мигель свою ручищу ей на плечо. – Ты научишься. Ведь это почти то же самое, что ковать счастье.

– Варить…

Кристина подняла на него глаза и прищурилась. А ведь он… прав. Пострадать, но только строгую чуточку – это ведь тоже владеть духом. Да и тот, кто падая, не встает, тоже не знает, что такое счастье.

– Значит, мне осталось только владеть телом? – она подняла с песка шпагу и вложила руку в гарду, примериваясь.

– В остальном тоже работы непочатый край, – усмехнулся папа Мигель и легонько дернул ее за кончик носа. – Но спеши победить не меня, а себя. Это и есть жизнь.

Папа Мигель часто говорил загадками, но звучали они восхитительно. Все, как сказка про амарант.

– Знаешь… – обняла его свободной рукой Кристина и прижалась щекой к его мокрой рубахе, – спасибо, что не стал адмиралом. Наверное, это здорово – быть дочерью адмирала королевского флота, но я счастлива быть дочкой папы Мигеля, который учит меня варить счастье каждый день.

На центральной площади цветет несколько роз. Землю для кадки привозят раз в год. Это единственные растения на Вертикали – жизнь здесь суровая.

Зато собравшиеся свободны от законов Горизонтали.

Мескито и Аннато, ежась от холода, прижались к боками друг к другу. Если бы не Ветродуи, облака бы поглотили Вертикаль, да и никакого тепла в домах бы не было. А так – светит солнце, пусть и дует со всех сторон сквозняк. Но Венто, сын погибшего ловца, больше не работает на Ветродуях.

Старейшина рода сказал о том же – Венто бежал. Украл парашют одного из вернувшихся ловцов. И оставил Вертикаль.

В толпе поднялось волнение. А что, если Венто решит привести сюда людей из Горизонтали, и о них узнают?

Старейшина поднял руку. Нет, Венто не найти их в небе. Небо слишком велико. Они переместятся. Возможно. Однако, Венто сам себя покарает. Там, внизу, он не сможет быть счастлив. И этого с него довольно. Ведь старейшина никого не заставляет жить на Вертикали. Таково добровольное решение каждого.

Толпа одобрительно загудела. Но кто-то крикнул: а если он кому проболтается, и придут неудержимые первооткрыватели, подобные Колумбу и Магеллану?

Старейшина прикрыл глаза. Ветерок колыхнул его седые длинные волосы. Что ж. Значит, такова судьба Вертикали, и связь ее с Горизонталью невозможно разорвать. Но он позаботится, чтобы найти другое место для базы.

Ловцы счастья запротестовали: Гибралтар – самое удобное место для добычи, и, если переместить базу, слишком долго придется добираться в нажитые места.

Старейшина остановил их жестом. Он проверит карту. Но благоденствие Вертикали ставить под вопрос нельзя.

Не легче ли спуститься и поймать мальчишку? Он не мог уйти далеко, если еще не сгинул.

Нет. Вертикали чуждо насилие.

– Мескито, – утерла слезу Аннато, присаживаясь на лавку. В кухне пар привычно царствовал всюду, и можно было сбросить пончо с плеч. – Ведь это я виновата…

– О чем ты? – удивилась Мескито, подпоясываясь фартуком. Заметив, что подруга сильно расстроена, она присела рядом и обняла ее. – Ну, чего ты, Аннато?..

– Я… рассказала ему про землю… И я – та, что дала ему флакончик счастья. Если бы он его не попробовал…

– Пути человеческие неисповедимы, – отмахнулась Мескито и вытерла ее щеки пухлыми пальцами. – Что было в его сердце, то было. Венто – маленький глупец, и ничего бы ты не изменила. Прав старейшина – он сам себя накажет. Там, внизу, так много опасностей! Если он, вообще, еще жив… Выживать умеют только ловцы. Пусть он и из их рода, он был слишком мал…

– Нет, я тоже виновата. Он еще мальчишка. Сирота. Отец погиб на добыче, мать – от простуды. Мы все были ответственны за него. И не справились…

– Олер взял его на Ветродуи под крыло. К нему и претензии, – возразила практичная Мескито. – Вставай, ловцы привезли специи. Пора их расфасовать и готовить новые флакончики.

Аннато покачала головой и взяла со скамейки косынку.

– Хотя, помнишь… однажды целый отряд ловцов не вернулся, – сказала Мескито, вздыхая. – Только адмирал Дио и несколько рядовых. Сколько толков тогда ходило… Но адмирал Дио подтвердил, что их корабль потопили, испанцы, кажется. И они были вынуждены бежать, чтобы не раскрыть секрета Вертикали.

– Я была маленькой… – сказала Аннато. – Я думала, это легенда.

– Не легенда. Ловцы погибают на добыче. Так что дело Венто гиблое. Эх, мальчишка… – невесело усмехнулась Мескито. – Горизонталь – место опасное и жестокое. Я счастлива, что все мое знание о ней – сколько сока агавы выжать во флакончик счастья.

И Мескито проверила нагрев печи. Аннато покачала головой. Что-то здесь было неправильно.

Он пришел на закате, босиком по линии морского прибоя, со стороны Валенсии. Походкой капитана. Уверенной и свободной. От жары его голову защищала широкая шляпа: точно такая, как носят за океаном. Ветер трепал его волосы, которые из-под шляпы свисали почти до самых плеч и напоминали крепко свалявшуюся линялую шерсть. На пришельце были лишь рубаха да бриджи. Камзол и сапоги он перекинул через плечо – поверх небольшой сумки.