К сожалению, универсального рецепта, как это сделать нет, потому что расставание с женщиной таким образом, чтобы не нанести ей смертельного оскорбления, которое смывается только кровью — это высокое искусство, доступное редким, особо умным мужчинам, а не ремесло, которым может обучиться любой. А уж грамотное расставание с девушкой, которая может тебя уничтожить так же легко, как прихлопнуть тапком таракана, даже не искусство, а жизненная необходимость.
Только сегодня утром, проснувшись в одиночестве в номере "У медведя", старший помощник окончательно осознал, что ждал возможность безболезненно покинуть роскошную гавань, в которую загнали его утлый челн (не путать с членом) жизненные шторма. Отсюда и его двоякая реакция на красавчика — с одной стороны, как у каждого нормального самца, жаждущего разорвать соперника, с другой — благодарность за его появление на жизненном пути. Заодно выяснилось, что никакого желания убивать красавчика у Дениса нет, тем более, что брюнет не врал, когда клялся Кире, что никого не подсылал — Денис это однозначно почувствовал, так что его нукеры сами себе оказались злобными Буратинами.
Чувствовать себя мясником старший помощник решительно не хотел. Судьба как-то раз, еще в первой жизни, привела старшего помощника на ленинградский мясокомбинат им. С.М. Кирова. В ту пору комбинат уже не работал и на его территорию можно было свободно пройти через главные ворота, украшенные скульптурами двух быков. Никаких дел на самом предприятии у Дениса не было, ему нужно было пройти сквозь территорию, чтобы попасть к знакомым, живущим на Средней Рогатке — так было короче.
Когда будущий старший помощник проходил мимо разрушенных и полуразрушенных корпусов, как будто попавших под бомбежку, у него возникли два сильных чувства, первое — фабрика смерти и второе — Освенцим. И осознал тогда Денис, что если когда-нибудь перед ним встанет альтернатива — или умереть с голоду, или стать мясником, то он конечно же выберет второе, но только в такой ситуации.
Уж больно не понравилось старшему помощнику то, что он почувствовал и увидел, хотя там уже давно никого не убивали, не свежевали и не перерабатывали. Воображение у Дениса всегда было хорошо развито и хотя он ни черта не понимал в технологии мясопереработки, он явственно представил, как голодных и измученных жаждой животин везут в грузовиках с говорящим названием "скотовозка", в такой тесноте, что они могут в лучшем случае преступить с ноги на ногу, представил весь их ужас, потому что они, как любое живое существо, чувствуют, что их везут убивать, представил их смертную тоску, когда приходит их очередь встать под нож и стало на душе у старшего помощника, от всего этого виденья, тоскливо до чрезвычайности.
Что характерно, никаким вегетарианцем Денис не стал, мясо, всякие колбасы и все такое прочее любил, но вот, чтобы самому — ни-ни! — вот такое ханжество, лицемерие и не побоимся этого слова — фарисейство! С другой стороны, убийство какого-нибудь зверя на охоте, не для развлечения, а чтобы его съесть, если нет другой еды, никакого неприятия у старшего помощника не вызывало — его почему-то корежило лишь от убийства в промышленных масштабах. Вот такие двойные подходы! Впрочем, других и не бывает — всегда есть свои и есть враги и что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку.
Иногда в минуты душевного раздрая и меланхолии, старший помощник задумывался — а собственно по какому праву мы убиваем и поедаем этих беспомощных и безобидных тварей и ответ был только один — по праву сильного, потому что мы умнее. А что будет, продолжал тогда размышлять Денис, если на нас наткнется кто-то, кто будет настолько же превосходить нас в интеллекте и технологиях, как мы корову? Будет этот кто-то иметь право обходиться с нами, как мы с коровами? Ответ был неутешительный — а почему бы и нет?
Вот поэтому старший помощник никогда не понимал людей стремящихся к контакту с внеземным разумом. Хотя… чего там понимать — халявы хочется — лекарства от всех болезней и чтобы справедливость учинили — начальство и богатых к ногтю прижали и все в таком духе, хотя скорее всего сырьем станем — не все еще мясокомбинаты разрушили и не везде — галактика — она большая…
"А попробуй предложить дуэль на мечах, без магии — пырнешь его в руку и все дела…" — внутренний голос вернул Дениса от размышлений о вселенских проблемах к бытовым.
"Если согласится, будет очень хорошо! — старший помощник не страдал излишним самомнением, но был уверен, что красная Пчела по-любому фехтует лучше, чем маг. Его уверенность базировалась на том, что Искусники в основном полагаются на свои магические способности, обращая недостаточное внимание на развитие других граней воинского искусства. Зачастую это пренебрежение их подводило, но исправлять что-либо было поздно — мертвые слабо обучаются, ну-у… ежели, конечно, не попадут в руки грамотного некроманта. — Не хочется грех на душу брать, — вздохнул Денис, — еще одного Визара Гуфита…"
"Да уж… одного хватило… — согласился голос и продолжил: — А я говорил и повторяю, все зло от баб! Тогда Тарения тебе подсуропила, а сейчас Кира! В рот им пометом! Обеим!"
"Ну-у… это ты уж чересчур…" — попытался урезонить разбушевавшийся голос старший помощник.
"Это ты насчет помета?!" — воинственно полюбопытствовал голос.
"Нет, конечно, — удивился такому предположению Денис. — Это я к тому, что от баб и удовольствие бывает и польза…"
"Тебе виднее!" — буркнул голос, невербально демонстрируя, что остается при своем мнении.
На этом, с учетом того, что стратегия поведения была выработана, дискуссия была завершена и старший помощник отправился на завтрак. По причине раннего времени суток, кухня особыми разносолами не баловала — что успели приготовить, то и подвали, но Денис оказался волне удовлетворен огромной миской гречневой каши с мясом и здоровенной кружкой с напитком, сильно напоминавшим по вкусу какао.
— Сколько с меня? — улыбнулся старший помощник невыспавшейся и хмурой подавальщице.
— Серебрушка! — буркнула та, недобро сверкнув подбитым глазом — видать не сошлись во мнениях с бой-френдом по поводу одного места из блаженного Августина.
"Во! — обрадовался внутренний голос. — Еще одна туда же — хочет тебя поюзать на халяву! Мало нам Киры с Таренией!"
"Похоже… — расстроился Денис. — Я к ней, понимаешь, с открытым забралом, а она!" — денег старшему помощнику было не жалко, но изображать из себя сладкого лоха и не побоимся этого слова — коня педального, он решительно не собирался.
— Повтори, падла! — сдвинул точку сборки Денис. — Что ты там сказала!?!
— Дес… — начала бормотать испуганная девица, но от вида хмурой физиономии постояльца, не обещавшей ей ничего хорошего, снизила цену и пролепетала: — Пять медяшек…
— Держи, — старший помощник кинул ей десятку, которую она ловко поймала и стала кланяться, приговаривая:
— Многоуважаемый вышестоящий… — на этом Денис ее прервал величественным движением руки и поднялся из-за стола со словами:
— Ступай, дочь моя и больше не греши! — на что подавальщица лишь открыла рот, да так и осталась стоять, пока старший помощник не покинул обеденный зал.
"Чего это ты ее падлой обозвал?" — заинтересовался голос, пока Денис двигался к стойке за которой расположился Холдол, который, как казалось, к ней прирос и никогда не покидал.
"Да анекдот вспомнил, — ухмыльнулся старший помощник: — Спит пьяный мужичок на вокзале, вдруг включается радио: — Поезд "Москва — Владивосток" прибывает на пятый путь. В буфете имеются горячие и холодные закуски. — Мужик просыпается и орет: — Повтори, падла! — Радио снова включается: — Повторяю! В буфете имеются горячие и холодные закуски!"
— Привет! — улыбнулся Денис Холдолу.
Хозяину заведения, в отличие от подавальщицы, никто морду не бил, но был он не менее хмур, чем она, а с учетом того, что особой… да, впрочем, какой там особой!?! — не особой, а никакой прибыли от этого мутного постояльца, выглядевшего, как юный пионер (если бы в Балтане была пионерская организация и трактирщик понимал, о чем идет речь), ну, или же, если обратиться к местным реалиям, как бедный родственник из богатого дома — вежливый и воспитанный до чрезвычайности, которого напарить, как сухарик размочить, а на самом деле прижимистый и торгующийся за каждый медяк, как старая торговка рыбой, улыбаться и играть лицом никакого резона не было. Поэтому Холдол вместо членораздельного приветствия лишь невнятно буркнул что-то вроде:
