Киваю на слова Моргана. Он ходит по гостиной из одного угла в другой, пока я слежу за его траекторией, сидя на диване.

— Всегда нужен план. Первый — оружие. Если ты подумаешь: о, в этой коробке печенья точно нет огнестрела — в нем окажется автоматический шокер. Смекаешь?

Снова киваю. После этого разговора мы несколько раз тренировались в тире.

— Если понимаешь, что бороться бесполезно — запрись либо в моем кабинете, либо на нашей площадке. Я ввел твою биометрику. Не выходи оттуда, пока не загорится зеленая лампочка. Это значит, что безопасность периметра подтвердил либо я, либо парни. Запомнила?

— Да. — сглатываю, представляя, какой может быть ситуация — Что будет делать прислуга? Твои охранники?

— Блять, Ариэлла. — он усмехается и качает головой — Ты должна думать только о собственной голове. Ни о ком больше. Поклянись. Никто не важен так, как ты.

— Оружие, кабинет, площадка.

— И сигнальные кнопки под столами, но на них никогда нет времени.

— И сигнальные кнопки. — повторяю я.

— Умница.

Я расцветаю от его похвалы.

НАСТОЯЩЕЕ

Я на улице, ближе всего негласный бункер. Главное, не паниковать. И все же я несусь к тиру и за мной включаются софиты. Я либо чувствую, либо это паранойя, что кто-то двигается за мной. Сетчатка глаза мгновенно сканируется, я открываю дверь, когда вижу тень поверх собственной фигуры. В горле ком, я лишена возможности издать что-то большее, чем писк, когда мужчина в балаклаве бьет меня по голове и медленно-медленно картинка перед глазами мрачнеет.

МОРГАН

У меня звонит телефон. Или будильник? За окном едва рассвет. Плевать, я…рядом со мной примятое место и чуть изменившийся сладкий запах Ариэллы. Мне нужна она. А пока я быстро умываюсь в ее спальне и беру сотовый. Двенадцать звонков от Захара и сигнал от системы безопасности площадки.

В комнату врывается Захар, начальник отдела безопасности Иллинойса. Он хватает меня за футболку, она где-то трещит по швам. У меня не самое свежее зрение и осязание после первой за десять лет пьянки.

— Где ты блять был? Почему я лечу из другого штата, чтобы разгребать твое дерьмо, а ты дрыхнешь⁈

— Как ты со мной говоришь? — выбиваюсь и делаю шаг назад.

Сейчас полседьмого утра, я не в настроении, пока не увижу Ариэллу.

— Твоя сигналка орет, мертвы шесть из семи охранников, а Ари нет ни в доме, ни в бункере.

До меня начинает доходить, я в мгновение трезвею.

— Морган. Ее забрали.

Я впадаю в оцепенение. Я никогда не тормозил, потому что это могло привлечь к смерти, о чем и говорит Захар.

— Каждая секунда на счету, придурок. — хватает меня за шею и бьется лбом об мой — Соберись. Ты знаешь лучше меня, как спасать заложников. Помнишь тех тридцать гражданских? Они должны тебе, так сделай так, чтобы тренировка на них дала плоды. Найди свою жену.

Нет никого важнее Ариэллы.

Я блять трясущимися руками нахожу номер молодого итальянского паренька, спасателя собак и владельца синдиката наемников.

— Сальваторе. — дышу, словно загнанное животное.

— Эй, друг! — слышу очередь выстрелов — Могу позвонить чуть позже? У меня обед в три, а сейчас…. — повторные звуки.

— Мне нужна твоя помощь. Сиюминутно.

— Парни, наступление в левого фланга! И постарайтесь потише, у меня уже голова раскалывается. Что же, я тебя слушаю.

— Мне нужно найти одного человека.

— Это не мой профиль.

— Но ты можешь это сделать.

Чтобы наемники могли выполнять свою работу, им нужно знать, где находится цель.

— Слушай, я сейчас не в форме для этого, обратись к немцу Бакстеру, он…

— Мою жену похитили, и каждое слово в нашем разговоре — секунда ее в руках упырей.

— Оу, мне жаль…

— Блять, Сальваторе. Возьми свою клавиатуру, потыкай по клавишам и найди Ариэллу!

Вздох.

— Сто миллионов и двенадцать часов.

— Миллиард и не более трех.

АРИЭЛЛА

Когда прихожу в сознание, то в голову ударяют громкие голоса, ругань на испанском, который я знаю в совершенстве.

— Зачем вы схватили женщину? Он будет в ярости. Хватило бы бумаг из кабинета или пса.

— Псину пришлось оглушить, как и убить нескольких охранников, она взялась из ниоткуда. Неужели было лучше грохнуть?

— Слава Дьяволу, вы до этого не додумались. Довезите ее до базы и не спускайте взгляда ни на секунду.

— Ты платишь достаточно, чтобы мы имели хоть какие-то навыки.

— Тогда не дерзи мне, урод. — понимаю, что этот голос механический, все это звонок.

Они прекращают говорить, и я вздрагиваю, когда что-то холодное касается моего лба и щеки.

— Не двигайся. — уже на английском.

Открываю глаза и вижу совсем близко человека в такой же черной маске, как тот, что оглушил меня. Видимо, я спала достаточно долго, чтобы меня успели поместить в какой-то дом. Боже, а если они меня чем-то накачали? Я вижу, что мужчина промокает тряпкой мое лицо, белая ткань становится розовой — моя кровь. От страха из меня вырывается истеричный смех, похититель шагает назад.

Мои руки болезненно вывернуты и прикованы к кровати. Комната выглядит почти роскошно, в красных и золотых цветах, бархатными шторами — я привыкла к такому.

Один гад сидит возле двери, второй сложил руки и смотрит на меня сквозь круглые дырочки балаклавы.

Я истерично смеюсь, скорее от страха, но не могу остановиться. Мужчина переглядываются.

— Как глупо. — говорю сухими губами.

— Слышали и оригинальнее.

— Он владеет миром — знает механизмы и спутники красной кнопки. — о Моргане — Химическая промышленность обеспечивает электричеством двадцать штатов. Думаете, у них нет ресурсов на мои поиски?

— Они должны бояться за сокровище сильнее времени.

— За похищенные чертежи, любимую собаку или трофейное оружие должны отдать чертежи спутника HKL-5 и двести миллионов охотнее, чем искать тех, кто поможет найти нас.

— Но почему-то — тот, что у двери, смотрит на часы — ты уже семь часов как не в домике мечты. Шесть кружишь над Америкой. Один над Южной Америкой.

Хмурюсь, пока он не отодвигает шторы — иллюминаторы. Я в самолете.

Чувствую короткий спазм внизу живота и зажмуриваю глаза, чтобы не расплакаться. Нет. Малыш, мы это переживем. Нам не навредят, только подождем папу.

— Это — бренчу наручниками — обязательно?

— Ненадолго.

У меня включается инстинкт самосохранения, когда ко мне подходят с военным ножом, я не шевелюсь, потому что ясно — меня не собираются убивать.

— Умница.

Сглатываю желчь после его слов, похититель по диагонали отрезает мои волосы и высыпает в пластиковый пакет. Он снимает с меня кольцо, бросает туда же, а затем осматривает мое тело.

— Сердобольный. — второй — Не хочешь с пальцем?

— Саманта бы не одобрила. — бормочет он.

Класс, здесь все еще зависит от семейного положения преступников. Мне становится плохо, но разумеется, всем плевать.

Затем он берет крупный шприц.

— Нет!

— Он пустой! Не кричи! — машет передо мной длинной иглой — Хочешь, чтобы собрал кровь из пореза — только скажи.

Они просто для устрашения хотят отправить пакет с моими волосами, кольцом и кровью Моргану. Ладно…это ничего страшного, стараюсь ровно дышать.

Похититель слишком умело находит вену у меня на икре и набирает полный шприц.

Полет длится, на удивление, мало. Кисти перестегивают вперед, и для пущей уверенности из самолета выносят на руках. Я брыкаюсь, когда тот самый не очень сердобольный рычит:

— Я иногда бываю неловким, и за перелом и синяк меня вряд ли накажут. — замираю — Верное решение.

Слишком страшно за своего ребенка. Кажется, если я была бы здесь одна, то мне было бы все равно, все бы воспринималось как аттракцион — комната страха. Но теперь иначе.