– Я – доброволец? – оскорбился Максим. – Следите за семантикой. В реальной жизни добровольцев нет, – только необходимцы. А при чём тут моё поведение?
– Необходимцы? – она была шокирована. – Только не говорите, что не чувствуете, как несколько… выделяетесь.
– Не скажу, – пообещал Максим.
– Почему? – немедленно заинтересовалась женщина.
– Потому что вы меня об этом попросили.
Он вернулся к завтраку, привычно погружаясь в анализ бесконечно малых составляющих человеческого счастья, которого нет и, по всей видимости, никогда не было. Попутно он подумал о том, что качество еды несравнимо улучшилось, наверное, поменяли кока. А может, Калима провела разъяснительную работу на камбузе… Вот только с какой это радости она решила отправить его в экспедицию?
Они так не договаривались. Впрочем, об экспедиции они вообще не говорили…
– Меня зовут Наташа, – напомнила о себе женщина.
– Очень приятно, – автоматически отозвался Максим.
– Как вы находите яйца под майонезом?
"Идиотизм какой-то!" – обречённо подумал Максим.
– Без миноискателя, – ответил он и добавил. – Впрочем, в фарше чувствуется чеснок. Для завтрака – непростительная ошибка кока.
– Вы знаете, что о вас много говорят?
– Я не знаю, что я знаю.
– А-а, – она рассмеялась. – Знаю, это кто-то из древних сказал.
– Вряд ли, – возразил Максим. – У древних перед глазами был слишком большой мир, чтобы их по-настоящему заботило, что там, внутри.
Она задумалась. А он не мешал ей. Нельзя мешать думать. Любая мысль – ступенька к Истине. Истина – есть Бог. "А кто нечестивее того, кто препятствует"?
– Почему вы избегаете людей? – прямо спросила Наташа.
– Остерегаюсь, – неохотно поправил её Максим.
– Почему?
– Общение – обмен частицами души. Каждая из сторон, теряя, что-то получает взамен. В последнее время я перестал чувствовать это. В ответ – всегда пустота и холод.
– В моём кабинете мы могли бы поговорить об этом…
– Вы опять руководствуетесь профессиональным интересом? – улыбнулся Максим.
Но она уже отвлеклась, перевела взгляд ему за спину.
– Сюда идёт один человек, – торопливо сообщила Наташа. – Я хочу вас познакомить…
– Это высокая честь для меня, – пробормотал Максим, не делая попытки обернуться, чтобы проследить за её взглядом. – Если бы вы знали, как их осталось мало…
Вымирающий вид.
– Вид? Кого осталось мало?
– Людей.
– Та-ак, – пророкотал сзади голос. – А здесь у нас кто?
– А здесь у меня я, – ответил Максим. – Вместе с Наташей.
"Неужели и от завтраков придётся отказаться? – обречённо подумал он, чувствуя, что страдает. – Моя популярность растёт. Придётся в обед запасаться бутербродами на вечер… Беды в этом не будет, тем более, что не сегодня-завтра этот праздник жизни закончится: от топлива танкер уже избавился и ушёл ещё вчера; экипажи сменились… Что там ещё? Пресная вода, продовольствие, инструменты? Так это всё, наверное, и было в тех палетах, что перегружались с теплохода на сейнер всю эту беспокойную неделю. Ещё две машины были: огромные и тяжёлые, матросика авральной команды чуть не придавило. Крюк стропы не на ту проушину накинул. Салага. Хорошо, – я рядом оказался".
Незнакомец вынырнул, наконец, из-за спины, шумно отодвинул стул и без приглашения, по-хозяйски уселся напротив Максима. На нём был точно такой же комбинезон, как и у Наташи. Они были похожи, как брат и сестра: одинаковая одежда, одинаково правильные черты лица, чистая, ухоженная кожа… Даже наконечники дозиметров и те блестели одинаково… Впрочем, разве могло быть иначе?
– Счастлив познакомиться, – заявил незнакомец, привстал и прямо через стол протянул руку. – Сергей.
– Поздравляю, Сергей, – осторожно ответил Максим, растерянно глядя на его руку.
"Когда вас приветствуют каким-нибудь приветствием, то приветствуйте лучшим, или верните его же".
Максим отложил нож и, стараясь не задеть пустые высокие фужеры, ответил рукопожатием.
– С чем? – всё также молодцевато спросил Сергей, усаживаясь на место. – С чем это вы меня поздравляете?
– Со счастьем, – ответил Максим. Он уже отложил вилку, взял салфетку и принялся вытирать руки. – Я как раз думал о том, что счастье недостижимо. А тут приходите вы, Сергей, и смело заявляете об обратном.
Максим физически ощущал, как их мысли – его и Сергея с Наташей текли в каких-то параллельных плоскостях. Нигде не пересекаясь, никак не влияя друг на друга.
– Я не совсем понимаю…
– А вот это совсем не обязательно, – брякнул Максим и тут же пожалел о сказанном.
Он перевёл взгляд на свою тарелку, в которой ещё оставалось немного зёрен кукурузы и горошка, плавающих в небольшой лужице майонеза, и подумал, что испортил хорошим людям настроение на целый день.
"Неужели так трудно улыбнуться? – спросил он себя. – Сморозить какую-нибудь глупость? Быть таким, как все"?
С другой стороны, он ничуть не тяготился своим одиночеством. Его совершенно не раздражало буйное веселье, царящее вокруг. "Разукрашена людям любовь страстей…" Почему бы им тоже не позаботиться о равновесии: ведь он ни к кому не пристаёт со своей правдой? Что им – столов мало?
Только тут он увидел, что почти все столы уже заняты.
И народ всё прибывал, весело здороваясь друг с другом, шутя и отшучиваясь. Все в изрядном загаре, улыбчивы, бодры и приветливы. Все в одинаковых комбинезонах, с поблёскивающими дозиметрами на рукавах…
"Что это у них? – в панике подумал Максим. – Эвакуация? Или объявили тревогу радиационной опасности"?
– Максим, ты всё-таки решил взяться за ум? – услышал он голос Светланы. – Не поздновато ли? Сегодня перебираемся на сейнер, в шесть вечера теплоход уходит на Одессу.
Она быстро шла между столами. За ней семенил, не поспевая, моложавый мужчина, с видавшей виды кепкой на голове и в потрёпанной жилетке на голое тело. Кепка была с длинным козырьком и хорошо смотрелась с жилеткой и старыми линялыми джинсами, такими же, как и те, что были на Светлане в первую неделю их знакомства. "Может, это её штаны? – подумал Максим. – А торопится он так за ней, чтобы уладить недоразумение и вернуть брюки"? -… Или по принципу лучше позже, чем никогда? – продолжала Светлана. Она уселась на свободный стул, пренебрежительно махнула рукой в сторону человека в жилетке и добавила: – Это Игорь, я – Светлана, всем доброе утро.