Таким образом, афганское правительство фактически повторяло дипломатическую игру эмира Хабибуллы в период Первой мировой войны: выжидало исхода войны, тайно интригуя с немцами. Если учесть тот факт, что в 1941 г. Абдул Меджид в Германии пытался вывезти капиталы королевской семьи через Швейцарию в США, то тактика, избранная Хашим-ханом, была единственно возможной…
1 августа 1941 г. афганцы сообщили В. Фрэзер-Тайтлеру о своем решении не соглашаться на назначение В. Хентига немецким посланником в Кабул{783}.
Еще не зная о решении афганского руководства, но располагая информацией о деятельности фашистской агентуры в Афганистане, советское правительство решило удовлетворить просьбу Лондона о совместном демарше в Кабуле. 1 августа 1941 г. В. Молотов принял С. Криппса и сообщил ему о принципиальном согласии Кремля поддержать Великобританию в вопросе об агремане В. Хентигу{784}.
На этой же встрече английский посол заявил В. Молотову, что «он пригласил в Москву одного из старших офицеров разведки (Великобритании. — Ю. Т.), который прибудет 3 или 4 августа»{785}. Далее он изложил перечень вопросов, которые представитель британской разведки должен был обсудить со своими советскими коллегами: проведение диверсионных операций против Германии «во всех частях света», oбмен информацией между разведками и «установление мест сотрудничества». С. Криппс пояснил: «Стороны не будут обязаны открывать друг другу структуру своих организаций». В целях сохранения секретности было условленно, что при телефонных переговорах между британским посольством и НКИД представитель английской разведки будет именоваться «специальным другом посла».
Понимая, что события на индо-афганской границе ускорили прибытие в Москву «специального друга», В. Молотов 5 августа 1941 г. передал С. Криппсу перехваченные советской разведкой письма К. Брикманна, касающиеся деятельности фашистской агентуры в полосе «независимых» племен Британской Индии. На этой же встрече британский посол сообщил советскому министру иностранных дел о том, что афганское правительство отказало В. Хентигу в агремане, в связи с этим уже не было необходимости в совместном демарше СССР и Англии в Кабуле.
После «логарского инцидента» и отказа афганского правительства принять в качестве германского посланника В. Хентига, в Берлине приняли решение действовать в Афганистане более осторожно, чтобы сохранить до лучших времен свою агентуру в этой стране. Поэтому 9 августа 1941 г. И. Риббентроп направил в немецкую миссию в Кабуле телеграмму: «В настоящее время Англия и Советская Россия оказывают на афганское правительство сильный нажим, побуждая его предпринять действия против подданных рейха в Афганистане. В этой ситуации я прошу вас… воздержаться в дальнейшем (от любых действий. — Ю. Т.), чтобы через какой-либо инцидент не содействовать английским и русским устремлениям»{786}.
Активная деятельность фашистской агентуры в Афганистане создала серьезную угрозу для позиций Великобритании в зоне пуштунских племен, поэтому англичане спешно предприняли шаги для установления сотрудничества с Советским Союзом с целью не допустить прибытия В. Хентига в Кабул. Английская сторона первой предложила наладить тесный контакт между советской и британской разведками в странах Среднего Востока, так как в Лондоне понимали невозможность устранить фашистскую «пятую колонну» в Афганистане без содействия СССР. Сам факт установления тесных контактов между британской и советской миссией в Кабуле напугал афганское правительство и заставил его отменить свой агреман на приезд В. Хентига посланником Германии в Афганистан. В результате этого германская агентура в Индии и Афганистане лишилась руководителя, который обладал большим опытом проведения подрывных операций в странах Востока.
Глава 35. «Тигр» готовится к прыжку
После провала абвера в Логарской долине в Берлине не отказались от планов провоцирования крупного антибританского мятежа на северо-западной границе Индии. Телеграмма И. Риббентропа от 9 августа 1941 г. призывала к осторожности, но не отменяла операцию «Тигр». Более того, военно-политическая обстановка на Восточном фронте, где вермахт приближался к Москве, вызвала оптимизм у руководства III рейха. Кроме этого, в зоне пуштунских племен положение становилось все более взрывоопасным: Факир из Ипи продолжал в Вазиристане борьбу против англичан; моманды и афридии были готовы восстать в любую минуту. А в Афганистане имелась сильная германская «пятая колонна». Все это позволяло Германии надеяться на успех авантюрного плана.
Для успешного проведения подрывных акций против Британской Индии требовалась тесная координация внешнеполитического ведомства Германии с многочисленными спецслужбами. В связи с этим в немецком Министерстве иностранных дел был создан специальный подотдел при Отделе информации. Новый орган получил название «Рабочий кружок по Индии». Возглавил его Адам Тротт цу Зольц{787}. Все вопросы, связанные с деятельностью фашистской агентуры в Афганистане и Индии, в МИДе Германии курировал заместитель И. Риббентропа статс-секретарь Вильгельм Кепплер{788}.
Главную роль в проведении операции «Тигр» должна была сыграть подпольная организация индийских националистов, созданная Бхагат Рамом в Индии. Ее номинальным руководителем считался С.Ч. Бос, но фактическим главой был Бхагат Рам Тальвар. Так как немцы и итальянцы вывезли С.Ч. Боса из Кабула по паспорту радиста— шифровальщика итальянского посольства Орландо Мацотты, то и эта организация в немецких документах проходила под названием «Организации Мацотты», а Бхагат Рам часто, кроме своего главного агентурного псевдонима Рахмат-хан, именовался как «секретарь Организации Мацотты» или «человек Мацотты».
В этих словосочетаниях таилась грубейшая ошибка фашистских спецслужб в оценке личности Бхагат Рама, который был прежде всего индийским коммунистом и агентом Коминтерна, а уж затем проводником и доверенным лицом С.Ч. Боса. Сотрудничество группы «Кирти» с лидером «Форвард блока» было временным и неизбежно должно было прекратиться после нападения Германии на СССР. Должно было, но по какой-то причине не прекратилось… а дипломаты и разведчики стран Оси в Кабуле ничего не заподозрили! Операция «Тигр», как и вся последующая деятельность фашисткой агентуры в зоне пуштунских племен, с самого начала была обречена на провал.
События июня 1941 г. доказали, что за подобные ошибки приходится очень дорого расплачиваться: в Кабуле Хаминдар Сингх Соди установил контакт с советским посольством. Пойдя на этот шаг, он еще не знал, что руководство «Кирти» дало такое же задание Бхагат Раму… Пенджабские коммунисты не хотели работать на врага СССР — фашистскую Германию.
В июне 1941 г. опытный и осторожный Соди пошел на большой риск: он явился переодетым в традиционную пуштунскую одежду в посольство СССР. Ему удалось добиться встречи с атташе Мурадовым, с которым он говорил по-русски. Индиец назвал дипломату свой коминтерновский псевдоним Шерван Бен и оставил для дальнейшей связи адрес лавки Уттам Чанда{789}. Первый шаг к срыву планов абвера в Афганистане и Индии был сделан.
Во время своих следующих визитов в полпредство СССР Соди встретился, скорее всего, с послом К. Михайловым и представителем советской разведки, которым он сообщил о сотрудничестве группы «Кирти» с посольствами стран Оси в Кабуле. Ответную реакцию Москвы на эту ценную информацию нетрудно было предугадать: руководство советской разведки приняло решение использовать членов «Кирти», прежде всего Бхагат Раму, для ликвидации фашисткой разведсети в Афганистане и Индии. Проверка Бхагат Рама и работа с ним была поручена новому резиденту внешней разведки СССР М. Аллахвердову. Им обоим предстояло начать опасную игру с абвером.
