– Зоя? А Иса где? Я весь день её жду!

– В лечебнице она.

– Что, совсем дело плохо стало? – искренне заволновалась тётка Идра.

– Плохо, – ответила я. – Деньги очень нужны. За несколько дней я заплатила, а чего дальше будет – не знаю. Вот, ищу какой-нибудь прибыток.

Пожилая приятельница матушки немного помолчала, а потом подняла на меня уставшие глаза.

–Пойдём, в комнате переговорим, подальше от досужих ушей.

– Идёмте, – кивнула я, и мы поднялись по шаткой лестнице до нашей каморки.

Когда оказались внутри, тётка Идра огляделась, с горечью поджала губы, а потом села на колченогий стул у пустой постели матери.

– Зоя, я чего пришла-то… Иса мне всё рассказала, об отце-то твоём. Я и прислушивалась, как она просила, на работе-то. Сама знаешь, как оно. Тут одно словечко обронят, там другое. Мало ли чего выведаешь-то? Да только долги были за имением отца твоего огромные, я про такие и не слыхивала. Триста тыщ! А вчера выплатила их эрцегиня Альтарьер.

Я непонимающе нахмурилась:

– Мне-то с того какое дело?

– А такое, что когда выплата прошла, господин Твидор как хмыкнет, да возьми и скажи: «Коли были б у карона Альтара другие наследники, щедрый им бы выдался подарок». Я аж об ведро споткнулась, воду чуть не расплескала. Но осмелилась спросить, что он в виду-то имеет. И оказалося, что имение до сих пор на твоего отца записано. Рано наследовать-то, года-то ещё не прошло. По всему выходит, что не знает о тебе эрцегиня эта, вот и внесла денежки-то. А ты – тоже наследница. Ну хоть и внебрачная, но дочь. Авось перепадёт тебе чего?

– Но… если деньги внесла эрцегиня, то и имение теперь её получается… – задумчиво протянула я.

– Да у неё небось деньжищ этих – как мух в сортире летом. Ты б сходила, а? Быть может, дала б она тебе чего… Всё ж таки дочь, его кровь. Не виновата ж ты, что он над твоей матерью снасильничал.

Я закаменела лицом. Эта тема меня всегда ранила сильнее всего, и чем старше я становилась, тем лучше понимала, через что пришлось пройти матушке и как тяжело было поднять меня на ноги. И любить, несмотря ни на что.

– Вряд ли эта эрцегиня захочет деньгами поделиться, – хрипло ответила я.

– А ты сходи, выведай. Кто их знает, благородий этих? Все они с прикукуем. И батогов могут дать, и червонцем одарить. Ты только того… про меня-то не забудь, коли чего сложится-то… – замялась она.

Я кивнула, до крови закусив губу.

Матушка рассказывала, что примерно через год после моего рождения у отца одна за другой появились две троюродные кузины. Тётки мои троюродные, получается. Но какие они тётки, если старшая едва ли совершеннолетняя? Идти к ним денег просить?

Я подумала о матушке. Вспомнила, как клокотало у неё в груди при каждом вдохе. Прав целитель, не выживет она без его помощи. А значит, и думать нечего. Уж лучше идти наследство просить, чем воровать. Не так мерзко на душе…

– Схожу, – решила я.

Будь хоть какая-то третья соломинка, я бы ухватилась за неё. Не состриги я волосы в тот злополучный день, когда погиб дед Абогар, может, и взяли бы меня на какую работу. А так – сложа руки смотреть, как умирает мать, я не собиралась.

Воровать я отчаянно боялась и не хотела, а истории деда Абогара ясно показывали, что вор всегда платит двойную цену. Иной раз не деньгами, а чем поценнее. Да и мать меня иначе воспитывала. Я жутко не хотела вставать на этот путь, и теперь даже облегчение испытала, когда появился другой вариант.

Да только просить я тоже не особо приучена. Во-первых, аристократов этих ненавижу, а чувства плохо умею скрывать. Во-вторых, представляю, с каким презрением ко мне отнесётся богатая эрцегиня. К ней на брачный турнир десятки самых сильных магов слетелись, уже три недели об этом весь город судачит. В-третьих, просящего милостыню завсегда взашей проще выгнать, чем того, кто по закону требует. Этому меня дед Абогар научил.

Я проводила матушкину приятельницу восвояси и заметалась по нашей каморке. Два шага туда – два обратно.

Дед Абогар учил, что требовать всегда надо в два раза больше, чем на самом деле хочешь. Тогда другая сторона останется довольна – будет считать, что легко отделалась. И ты в накладе не останешься, ровнёхонько своё получишь. Сколько денег мне нужно? Вот прям чтоб безбедно до конца жизни жить?

Тыщ пять! Можно дом купить крепкий, грамоте выучиться, приодеться и ещё тысячу на чёрный день отложить. Значит, просить надо как минимум десять, а то и пятнадцать тысяч. Но кто мне даст столько денег? На каком основании?

Как же паршиво не уметь читать! Мне бы сейчас узнать, что говорится во всех этих сложных законах о наследстве! Но полагаться приходилось только на свою память. Вроде бы внебрачная дочь в правах на наследство выше, чем троюродная сестра. Раз она внесла за Альтар триста тысяч, значит, во-первых, деньжищ у неё немеряно, а во-вторых, он того стоит. И уж точно она не захочет его со мной делить.

Ну и прекрасно! Мне этот замок сроду не сдался. Там убираться замучаешься – всю неделю его отмывать будешь с чердака до подвала, а в конце можно опять на чердак идти и заново всё начинать. Матушка рассказывала. И содержать его мне не на что.

Следовательно, если эрцегиня захочет откупиться, то мы договоримся. Подпишу отказ от наследства – и буду такова.

Вот только эрцегиня – аристократка, да притом самого высокого пошиба. Нельзя исключать ни мести с её стороны, ни того, что она решит от меня избавиться. И вот тут мне поможет дар. С ним никто меня тронуть не сможет, главное, поесть хорошенько и отдохнуть, сил поднабраться.

Ничего эрцегиня мне страшного не сделает, разве что оскорбит. Но за пять тысяч и не такое можно потерпеть. Да и потом, ну какие у этих аристократок оскорбления? Такие же блёклые и напыщенные, как они сами.

Что ж, план понятен. Идти, заявлять права на отцовский Альтар, а когда они откажутся его мне передавать – брать деньгами.

Я ещё раз пожалела о том, что состригла волосы. А ведь говорила мне матушка. Теперь даже если покрашу их, всё равно буду как лиловое бельмо на глазу. Не скроешься. И уехать нельзя – не живут потомки полевых фей вдали от этих земель. Мы с мамой и так забрались как можно дальше от отца – аж в самый Альдарот.

А что делать, если эрцегиня решит мне отомстить?.. Я вспомнила бледную, с хрипами дышащую мать и подумала: пусть попробует. Она не единственная, кто способен делать гадости. Я терпелива и умею выжидать идеального момента, так что если она решит затеять войну, поквитаюсь с ней позже. А если она не захочет договориться мирно, то придумаю что-то ещё.

Уснуть всё равно бы не получилось, поэтому я собрала вещи – смену белья, одеяло, старую флягу с водой, перекус – засунула в мешок с лямками, проверила нож на поясе и вышла из дома. Заблудиться ночью не боялась – в начале месяца замостили новую дорогу от Альдарота до Уартага, что проходит как раз через Альтарьер. Не заплутаешь и не промахнёшься. А идти мне как раз дня полтора-два, не меньше.

Я и пошла. С опаской выбралась из своего квартала и двинулась к северному выходу из города. Склянка с противозачаточным зельем, о которой я успела забыть, начала мешаться в кармане и я убрала её в заплечный мешок.

В свете молодой Льики дорогу было прекрасно видно. Если попадались попутчики, то я держалась от них подальше. Шла быстрым шагом, иногда переходя на бег, потому что надо же ещё успеть вернуться в лечебницу и заплатить целителю, иначе выставит матушку на улицу…

От этой мысли я припустила ещё быстрее. Долго ходить пешком в таком темпе мне не привыкать. По лесу-то куда сложнее, там ещё и бурелом. А тут – переставляешь себе ноги, и всё.

К утру усталость взяла своё. Я свернула с дороги, немного углубилась в лес и нашла уютное местечко. Завернулась в плотное одеяло и отрубилась на несколько часов. Да, время поджимало, но приходить на разговор с эрцегиней без сил – откровенная глупость, так что отдых необходим.

Проснувшись, поела и продолжила путь. Дорога шла вдоль реки, что блестела на солнце серебристой лентой. Лесом завладела весна – она опушила кроны сочной зеленью, залила поляны, разукрасила обочины полевыми цветами и мелодично пела птичьими голосами.