А вот с последним у местного населения было совсем грустно – три четверти взрослых мужиков не выдержали и суток барокамеры.
Потом нас, оставшихся, еще неделю натаскивали на использование аквалангов нового типа, с шлемами и микрофонами, учили разбираться в показаниях гигрометров и барометров, десять раз повторили, куда нельзя совать пальцы-руки, и только потом разобрались, что я – «тупой обслуживающий персонал», которому все это знать и нафиг не надо.
Но…
Зачеты я сдал, нормативы выдержал и вообще вел себя паинькой, предвкушая, как «нырну» на теплое дно и год ничего знать о внешнем мире не буду!
Ага, разбежался…
Вместо этого, трясемся в транспортнике со скоростью 650 км\ч уже пять часов!
А всему виной вот эта, дрыхнущая у меня на коленях красавица и мое дурацкое умение не вовремя попадаться начальству под руку!
Самые умные быстро прочухали, что брюнетка на ракетном топливе – это что-то очень жесткое и неправильное и попрятались по норкам.
Ну а я – вляпался.
И вот теперь вместо теплых и неглубоких вод Черного моря, где до берега можно и пешком протопать, придется мне год провести на глубоководной станции «Арьяго-7», на глубине от 210 до 345 метров!
Не знаю, что акулы делают на такой глубине, но, видимо, скоро узнаю…
- Посадка через 20 минут! – Пилот, отчего-то взявший шефство именно надо мной и напрочь игнорирующий остальных своих пассажиров, снял с меня наушники и постучал по часам. – Буди Энжи, пока никто не видит и пусть она разруливает!
«Буди Энжи»!
Легко сказать!
Женщина пригрелась под одеялом, коктейль из алкоголя и успокоительного отрубил все, что отвечало за связи с реальностью, так что…
Прижал женщину покрепче и мысленно приготовился к посадке – старый транспортник не только орал своими четырьмя моторами, но я трясся так, словно катился по ухабам.
Едва двигатели взревели и замолкли, как Энжи открыла глаза.
К моему восхищению, ни возмущаться, ни ругаться, ни делать замечание, проснувшаяся дама не стала, лишь вежливо поблагодарив, что я ее укрыл и вообще, вел себя как джентльмен.
А вот с остальными Энжи нифига не церемонилась, быстро дав понять, что она тут начальник и сейчас у всех уже есть косяки и проблемы!
На первой посадке мы обменяли почти тонну груза фруктов и десять человек на двоих зеленых ученых и контейнер с замороженным мясом, на второй избавились от еще двух десятков парней и девушек, оставшись вдевятиром на весь салон транспортника.
На третьей – у нас забрали контейнер с мясом и пятерых последних «молодых».
А на четвертой было выходить нам всем и оставшемуся грузу.
«Арьяго-7» оказалась венцом творения НАТО-вских специалистов, в содружестве с СССР-овскими молчаливыми инженерами, сошедшимися на почве конверсии.
От европейского – комфорт и удобство, где-то даже в ущерб долговечности и здравомыслию, но учитывая советскую перестраховку и заложенные еще при планировании проценты надежности…
Я помогал упаковывать прибывшие с самолета-транспорта, бултыхающегося рядом с центральной шахтой на своих громадных поплавках, грузы, в специальные капсулы, которые прямо у меня на глазах в пузыриках выходящего воздуха бодро шли на дно, где их подхватят, притащат к шлюзу и уже без нашей помощи все растащат по складам.
- Нас тоже так? – Усмехнулся я, провожая взглядом последнюю упаковку, уходящую камнем на дно.
- Надеюсь, нет… - Один из зеленых ученых на свежем воздухе, да на тяжелом физическом труде порозовел, заулыбался и потянулся. – Энжи! Мы в лифте или Гас припрется?
- В лифте. – Энжи повертелась на площадке, словно что-то потеряла. – Да где этот чертов… А-а-а-а! Вот он…
Выдернула из груды наших вещей почти метровой длины сумку, нырнула в нее доставая какой-то сверток и стала демонстративно раздеваться.
- Ну-у-у-у-у, все… - Второй научник помрачнел. – Прощай Энжи-классная, здравствуй Энжи-властная…
Пока Энжи переодевалась, на всякий случай обошел платформу по периметру, оценивая масштабы и вложенные усилия.
Вложено было дофига.
Вряд ли эту базу проектировали как «мирную и научную», слишком она незаметная, слишком с большим запасом прочности.
А вот все эти надстройки – однозначный новодел, ему лет десять, не больше. И строили не вояки – запас прочности совершенно не армейский, сугубо бытовой запас, я бы даже сказал.
Да и плотики, на которых покоилась верхняя часть «Арьяго-7» больше напоминали старые, советские понтоны, с заваренными креплениями, чем специально рассчитанные поплавки, на которых явно сэкономили.
- Для разнорабочего у тебя слишком умные глаза. – Один из ученых, уже переодетый в бордовый костюм, поймал меня на втором круге вокруг платформы и протянул сверток. – Переодевайся и поспеши, Энжи уже завелась…
Секунд тридцать я разбирался с этим костюмом, но…
Ничего особо сложного не оказалось, кроме застежки на спине, но это так, мелочи жизни, так что Энжи на меня только мельком глянула и нажала на кнопку, вызывая лифт.
- Дэн, смотри сюда… - Научник, отдавший мне костюм, глубоко вздохнул. – На спуске дышишь равномерно, но не глубоко. Дыхание не задерживай, воздух выдыхай полностью, на разброд и шатание не обращай внимания. Будет пара остановок, так что не паникуй…
- Понял, принял… - Н-да-а-а-а, сложновато мне всю жизнь быть Каем, а тут, враз, в Дэна перекрестили…
Но тут без вариантов – по документам я - Дэн Дайнец, а первое имя у них основное…
- Не боишься? – Ученый посмотрел на меня, видимо не понимая, чего это я так спокоен.
- А что, от моих страхов лифт быстрей поедет?
- Нормально… Сдается, наш человек… - Научник усмехнулся и протянул руку. – Эжен Батиста, мой друг Сай Комолофф, ну а с Энжи ты уже знаком…
- Хватит болтать, лифт пришел! – Сай помахал нам рукой, поторапливая на загрузку и вещей, и себя, любимых…
- Лифт грузоподъемностью в 500 килограмм. – Энжи дождалась, когда мы занесем вещи и смирненько встанем вдоль стены. – Пять дней тому назад Гас его отремонтировал, сменили кабели и поставили новое уплотнение, так что единственное, что нам теперь грозит – это скука…
- И что?! – Эжен помрачнел. – Не будет больше душераздирающих скрежетов, капель воды с потолка, болтанки и получасовых «ах, бля, мы застряли?!»
- Ну-у-у-у-у… Капли есть… - Я ткнул в потолок, где прямо над Батистой уже собиралась капля…
- Прибью гада… - Себе под нос пообещала Энжи.
- На самом деле, база для изучения акул на такой глубине как бы и совсем не нужна. – Сай смотрел, как завороженный, на набухающую каплю. – Но Комитет здравозахоронения решил, что каждая четвертая база, не важно чем занимающаяся, должна быть не менее 200 метров глубиной… Вот и приходится мучаться…
- О, да! Ты особенно измученный нарзаном! – Эжен зевнул. – У тебя твои глубоководные бактерии появляются раз в три месяца, когда «Шалла» приходит!
- «Шалла» - это самоходная биолаборатория. – Энжи тоже зевнула. – Обычно, со своей глубины она к нам раз в три-четыре месяца приходит, меняет научников и уходит снова.
- А очередь на нее расписана на три года вперед! – Погрустнел Сай. – Слушай… А почему ты не зеваешь?
Вместо ответа, достал из внешнего кармана костюма круглую коробочку с надписью «Монпаньсье»…
- Сдается, точно наш человек! – Оба научника коршунами налетели, выискивая что схватить.
- Мля-я-я-я… Киви! – Скривился Эжен. – Ну, почему не яблоко?!
- Потому что яблоко я первым делом съедаю… - Признался я, разглядывая, как расплывается в довольной улыбке Энжи.
- А Красные – это не клубника… - Посетовал Сай.
- Зато синевато-черные, точно – смородина! – Энжи показала всем фиолетовый язык.
Ага.
Именно поэтому я и съедаю сперва яблочные – они не красятся!
По дороге вниз лифт остановился трижды – мы выгружали по три-четыре кислородных баллона и загружали старые, требующие проверки.
Не сложно, просто нудно.
- Дэн, запомните, это так же будет входить в ваши обязанности! – Энджи с хрустом разгрызла леденец. – Каждые три месяца, согласно правилам ТБ, баллоны должны пройти проверку. К сожалению, график декомпрессии, в наших условиях – устав, флаг, гимн и герб! И исполняется неукоснительно. Вам известно что такое график декомпрессии?
