Еще меня очень беспокоит то, что Крутой обратился за помощью к Виктору. Тот помог, сдал кровь, но, конечно, у всего есть последствия, и я пока не понимаю, что пообещал Крутой Виктору за помощь.

Беркут не тот, кто будет помогать по доброте душевной. Он запросил свою цену, и я не имею даже понятия, что именно он захотел, если часть земель он и так уже забрал.

Эта девчонка Даша. Она прикрыла его от пули. На себя взяла. Зачем? Конечно, крысы так не поступают, но Савелий ее не простил, стало только хуже.

Более того, сегодня я заметил в нем это. Что-то страшное, такое сильное и болезненное. Любовь или ненависть, я уже сам не знаю.

Дашу откачали, но я думаю, что, если бы ее сердце не запустили, Савелий бы прямо под ее дверью растянулся.

Он был на грани, я видел это. Бешеный загнанный зверь, который добровольно пошел к своему врагу за помощью. От безысходности.

В этот раз нас прижали, и сильно, и пока я вообще ни хрена не понимаю, на какой мы точке, и банальный вопрос: что со всем этим делать?

***

– Говори, Гафар, пробили?

– Да. Раиса Федорова и правда на Новокузнецкой пять. Только там кладбище. Могила есть. Умерла в сорок два года.

– Дальше. Прописка, родственники – есть что-нибудь?

– В разводе и снова замужем была. Двое детей. Дарья и Алиса, пока все.

Сжимаю до хруста телефон в руке. Не врала. У нее и правда есть сестра, хотя, честно говоря, я уже в это вообще не верил. Все спуталось в какую-то дикую паутину, и нет этому конца.

– Скажи своим, пусть пробьют все что можно. Поедьте на адрес, заберите Алису, ко мне ее. Осторожно, там дите.

– Понял. Еще что-то?

– Брандо. Вы нашли его?

– Он в стране, Савелий, но, кажется, Саня не хочет, чтобы его нашли.

Сбиваю вызов, достаю сигареты, закуриваю. Мне надо собраться, сложить наконец этот пазл.– Ищите, жду новостей.

Я помню прекрасно, как Даша бежала за мной по той улице. Был собачий холод, мороз, гололед, но она выскочила за мной.

И как она просила. Не за себя уже, за сестру. Все что хочешь предлагала взамен, а я не слышал. Не хотел уже, я вынести этого не мог.

Мысли о том, что Даша работала на Мамая, просто сорвали чеку. Я не слышал ее, не хотел помогать, не хотел уже ни хрена делать.

Я отказался от нее, сказал, что лучше бы убил тогда, но она все равно просила. Упрямая девочка, которая упала на мою голову, точно тяжелая бетонная плита, и я сам теперь встать не могу. Меня так прижало, как еще никогда до этого.

И болит все тело, ощущение такое, словно я горю. Каждый час, каждую, сука, минуту я пылаю на этом костре, пока Воробей в коме. Пока она где-то “между” и не спешит возвращаться ко мне.

Прошло четверо суток уже, и все словно в тумане. Я поднял все свои связи, мы привезли лучших врачей. Для моей предательницы, потому что мне страшно представить, что я лишусь и Даши тоже.

Я не могу этого допустить, но у меня такое ощущение, словно мне перекрывают воздух, и чем дальше в лес, тем страшнее.

Ранение Брандо, смерть Фари. Да, пусть не сама она это все делала, но, сука, сдавала. Сдавала нас, слушала, предавала.

И казино слила, хотя я и так с ним уже попрощался, но хуже всего то, на кого Даша работала. На того, кто лишил меня семьи, брат которого посадил мою маленькую сестру на наркотики. Моя мать покончила с собой, когда Маша умерла, и это сломало мне жизнь.

Если бы не Фари, я бы сгорел от водки за месяц. Это Эдик меня вытащил, мы начинали с нуля, с пустыми карманами и пришли на вершину.

Мы чувствовали себя хозяевами города, блядь, мы были ими. И когда казалось, что лучше быть не может, пришла Даша. И все разрушилось тогда. Я лишился друга, бизнеса, денег, стабильности. И еще я сильно заболел ею.

Вхожу в здание больницы, четвертый этаж, реанимация. Тут меня уже все знают, я заплатил им столько, что мог бы купить все это отделение вместе с врачами.

Последняя палата в конце коридора и маленькая птичка в кровати. Вся в трубках, перебинтована, на хрен просто перебита.

Тяжело ступать, я уже даже слово ей сказать не могу. Тогда приходил, говорил, обвинял ее, а у Даши сердце остановилось в ответ. Просто, мать ее, оно перестало стучать.

Смотрю на ее бледное лицо, светлые волосы, едва розовые губы. Руки сами сжимаются в кулаки.

Что ты сделала со мной, девочка?! Как, когда, блядь, это произошло?

Я даже убить тебя не могу теперь, потому что знаю: сам тогда сдохну. И в то же время у меня все еще не получается спокойно смотреть на тебя. Третье покушение. Это была моя пуля, Даша. Моя.

Это просто тупик, какая-то яма, в которую мы все попали, и я понятия не имею, как будем выбираться и есть ли этот выход вообще.

Она мне сразу не понравилась. В Даше не было ничего, что меня привлекает, и в то же время я не мог оторвать взгляд от ее приватов, движений, улыбки – сука, да от всего!

Я забыл про Киру, я забыл на хрен про все, повздорил с Фари, я пошел против его мнения и выбрал Дашу, а теперь имеем то, что имеем: похороны, потеря бизнеса и частично власти.

И я сам в этом виноват. Я должен был думать, но теперь поздно плакать, мы уже перешли эту грань.

Я сам все сломал, сам все изувечил, и особенно ее.

Эту девчонку не из нашего круга. Да, мы никогда не смотрели на положение и статус, мне было плевать на это абсолютно, и в итоге я сам налажал.

Я принял ее в Прайд, а Даша… все просто к чертям развалила, и это теперь жрет меня, грызет, и я не знаю, как быть.

Да, нелюбимая, да, предательница, но все равно. Мне похуй уже, кто что скажет, я всех заткну. Я просто хочу, чтобы Даша пришла в себя.

Смотрю на показатели. Сердечко ее стучит. Лучший кардиолог страны ее смотрел, и он все еще здесь. На всякий случай. Чтобы я был спокоен. Для этого же и охрана по всем углам.

Брандо, сучара, неизвестно где, и что-то мне кажется, он не просто так пропал, но я не хочу думать даже. Блядь, нет, не может быть.

«Даша, живи. Очнись, ты нужна мне, девочка, ну же… приди в себя!» – мысленно отдаю ей приказы, хочу за руку взять и не могу. Не могу ее трогать уже даже, кажется, что моя кожа воспламенится от одного лишь прикосновения, а у нее снова будет остановка сердца. Нет.

Нельзя, не сейчас, не так, не снова.

Выхожу из ее палаты, натыкаюсь на Ганса. Кажется, он скоро уже тут вместе со мной поселится.

– Как Даша?

– Так же, как и вчера.

– Что говорят врачи?

– Ничего. Ждать. Время надо.

– Я могу чем помочь, Савелий?

Глубокий вдох, и мысли собрать в кучу, хотя ощущение такое, словно по башке чем-то долбанули. Я не помню уже, когда спал, ночи с днями слились воедино. Здесь поселился, в реанимации, и отойти от нее не могу. Мне страшно: второй раз вынести то, что я пережил, когда Дашу откачивали, я же не смогу.

– Гоша, подмените меня в клубе и в офисе.

– Понял, без проблем. Что еще?

– Мамай, вы его ищете?

– Да, все силы пустили на это. Пробиваем, где он вообще может быть, где наемники его. Пока не было новостей.

– Хорошо. Скажи Дане, чтоб живым его привезли. Понял? Он нужен мне живым.

– Да. Конечно, и это… Савва, можно узнать, о чем вы с Беркутом тогда говорили? Не думаю, что он по доброте душевной приехал за десять минут и сдал кровь для Даши.

Сцепляю зубы. Так было нужно, я должен был на это пойти.

– Конечно, не просто.

– Какую плату Виктор захотел?

– Наш бизнес.

Читаю в глазах Ганса непонимание, а еще страх.

– В смысле? Какой еще бизнес?

Глубокий вдох, я понятия не имею, как бы на это отреагировал Фари. Скорее всего, он бы назвал меня сумасшедшим, но Фари больше нет.

– Плата за кровь для Воробья – это мое слово Беркуту. Я натравил его на Мамая, и если он первым найдет его, то заберет казино себе. Без права возврата.

– Ты с ума сошел! У нас все документы готовы, мы же столько сделали, чтобы его вернуть!