— Блендел взолвался, — объясняет Анютка. — Люся кнопку не ту нажала!

— Ясно. — Максим снимает пиджак, закатывает рукава. — Покажите, что у вас тут происходит.

— Что? — не понимаю я.

— Покажите, как вы готовите. Может, дело не в технике, а в методе.

И вот представьте картину: олигарх в белоснежной рубашке стоит на кухне и учит деревенскую няню жарить блины! А рядом четырехлетняя мифутка дает советы!

— Огонь нужно убавить, — говорит Максим, крутя регулятор.

— А я думала, чем горячее, тем быстрее, — признаюсь я.

— Быстрее сгорит, — усмехается он. — А сковородку нужно смазать совсем чуть-чуть.

— А я лила масло как на салат!

— Вижу. Теста тоже много не надо.

— А сколько?

— Вот столько, — показывает он, наливая тонким слоем.

И блин получается! Золотистый, красивый, как в рекламе!

— Ой! — восхищаюсь я. — Красота какая!

— Папа умеет готовить? — удивляется Анютка.

— Не очень, — признается он. — Но блины в детстве делал. Правда, давно это было.

— А кто тебя учил? — интересуется дочь.

— Бабушка, — отвечает он, и в голосе появляется что-то теплое. — Когда родители на работе были, я к бабушке ездил. Она меня блинам и учила.

— А она добрая была?

— Очень добрая. Самая добрая на свете.

— Как Люся! — заявляет Анютка.

Максим смотрит на меня, всю в муке, с угольками вместо блинов, и усмехается:

— Да, очень похоже.

А я стою и не знаю — это комплимент или насмешка. Но что-то внутри теплеет от этих слов.

Жарим мы блины втроем. Максим показывает, я учусь, Анютка комментирует. Получается у нас целая стопка — золотистые, пышные, пахнущие домом и семьей!

— А теперь пробуем! — объявляет Анютка.

Садимся за стол — олигарх, няня-катастрофа и мифутка. Едим блины с вареньем, и вдруг понимаю — это и есть семья! Не идеальная, не из рекламы, а настоящая! С мукой на потолке, со сгоревшими блинами и со счастьем в детских глазах!

— Вкушно! — объявляет Анютка. — Люся, а завтла еще будем готовить?

— Будем, солнышко. Но только осторожнее с блендером!

— А папа нам поможет?

Максим смотрит на часы:

— Если успею. Работы много.

— А нельзя меньше лаботать? — спрашивает дочь.

— Нельзя. Папе нужно деньги зарабатывать на блинчики для мифутки.

— А денег у нас мало?

— Денег достаточно. Но работа — это не только деньги.

— А что еще?

— Ответственность. Обязательства.

Я слушаю и понимаю — этот мужчина не просто богач. Он работает, старается, несет ответственность. А я думала, что у богатых жизнь легкая!

— Ладно, мне пора, — встает Максим. — Люся, спасибо за блины. В следующий раз получится лучше.

— А вы не уволите меня? — робко спрашиваю я.

— За что?

— За разгром на кухне. За сгоревшие блины.

— Люся, — серьезно говорит он, — я вас нанял не для того, чтобы вы были идеальной. Я нанял вас для того, чтобы моя дочь была счастлива. А она счастлива.

Смотрим мы на Анютку, которая доедает блин и улыбается от уха до уха.

— Очень! — отвечает она за себя. — Люся лучшая няня на свете! Даже если блины у нее голят!

— Вот видите, — улыбается Максим. — Главная задача выполнена.

И уходит на работу, оставляя нас убирать последствия нашей кулинарной катастрофы.

А я стою и думаю: "Люся, кажется, ты попала не просто к олигарху. Ты попала в семью, где тебя принимают такой, какая есть. Даже если ты катастрофа с толстыми ногами!"

И знаете что? Это самое лучшее чувство на свете!

Если кто-то думает, что самое страшное в жизни олигарха — это падение акций или враждебный захват бизнеса, то этот кто-то никогда не возвращался домой после рабочего дня к няне-катастрофе и дочери-мифутке.

Ехал я домой в прекрасном настроении успешного бизнесмена, который провел день в привычной атмосфере переговоров, сделок и цифр. В голове крутились планы расширения, стратегии развития, а в груди теплилась непривычная радость — дома меня ждали.

Да-да, Максим Гром, человек-айсберг, радовался возвращению домой! Еще неделю назад квартира была для меня просто местом ночевки между рабочими днями, а теперь...

Теперь там жили мифутка и пышка-няня, которая умела превращать обычное утро в праздник с фейерверком из муки.

Поднимаюсь в лифте, предвкушая мирную домашнюю идиллию: Анютка играет с игрушками, Люся что-то готовит на ужин, в квартире пахнет домом...

Открываю дверь ключом — и попадаю в эпицентр урагана категории "детский хаос плюс деревенская изобретательность".

— ПАПА! — раздается радостный вопль, и на меня летит рыжеволосая торпеда в розовом платье. — Ты пришел! А мы тут такое делали!

Обнимаю дочь и оглядываюсь по сторонам. Картина, достойная кисти Пикассо в период тяжелой депрессии: в прихожей валяются подушки, на полу разбросаны одеяла, а из кухни несется подозрительный звук, как будто там воюют с особо злобным пылесосом.

— Анютка, а что вы делали? — спрашиваю я с подозрением человека, который уже научился бояться ответов на подобные вопросы.

— Крепость строили! — гордо объявляет мифутка. — А потом дракона победили! А потом Люся в ванной застряла!

— Как это застряла?

— Ну застряла и все! Сидит там и плачет!

Прекрасно. Моя няня заперта в ванной, квартира выглядит как место проведения вечеринки викингов, а дочь рассказывает об этом так, как будто это обычное развлечение.

Иду на звук борьбы с пылесосом и вижу... Господи, что я вижу!

Люся торчит из ванной комнаты. То есть она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО застряла! Задом застряла в дверном проеме, а спереди размахивает руками и пытается выбраться!

— Максим Игоревич! — кричит она, краснея как помидор в теплице. — Ой, не смотрите! Я тут... того... немножко застряла!

— Вижу, — сухо отвечаю я, пытаясь сохранить остатки серьезности. — Давно?

— Минут двадцать уже! Анютку мыли, а я... ну вот...

Анютка высовывается из-за меня:

— Папа, а ты поможешь Люсе выблаться? А то она там совсем глустная!

Подхожу ближе и оцениваю ситуацию профессиональным взглядом человека, решающего сложные логистические задачи. Люся действительно застряла — ее округлые формы заклинило в дверном проеме, который, очевидно, проектировался для людей более... компактных габаритов. Я никогда об этом не задумывался. Черт. Надо было делать двери побольше.

— Люся, а как вы умудрились вот так встрять? — интересуюсь я, скрестив руки на груди.

— Ну... — она еще больше краснеет. — Анютка на мыле поскользнулась, я к ней бросилась помочь, обычно я бочком, а тут побежала и эта дверь... она такая узкая!

— Поздравляю, — говорю я с интонацией хирурга, сообщающего диагноз. — Вы застряли в двери моей ванной комнаты.

— Я знаю! — всхлипывает она. — И что теперь делать?

— Думать, — отвечаю я. — Логически рассуждая, если вы туда влезли, то и выбраться должны.

— Но я не могу! Я пробовала!

— А может, нужно похудеть? — невинно предлагает Анютка.

— Анютка! — одергиваю я дочь, хотя сам чуть не усмехнулся.

— А что? — удивляется мифутка. — Люся говорила, что она толстая! Вот и похудеет немножко! Дня тли посидит там и вылезет. Помнишь как Винни-Пух?

— Люся не может тут торчать три дня как Винни-Пух, — объясняю я. — Это технический вопрос, а не диетический.

Начинаю изучать проблему с инженерной точки зрения. Люся застряла, зажатая между косяками.

— Попробуйте втянуть живот, — предлагаю я.

— Втягиваю! — пыхтит она. — Не помогает! У меня…бедра застряли.

— Тогда попробуйте расслабиться.

— Как расслабиться, когда я тут торчу как пугало огородное?!

— Спокойно и методично, — отвечаю я тоном бизнес-консультанта. — Паника — враг логики.

— А может, папа тебя вытащит? — предлагает Анютка. — Как лепку!

— Как репку? — переспрашиваю я.