— Справа! — закричала Лиза, указывая на темный силуэт в огне. — Грузовик!

Я резко вывернул руль, и бронемашина проскочила в узкий зазор между горящим грузовиком и стеной здания. Металл завизжал, высекая искры, но мы прорвались.

Внезапно стрелка указателя температуры на панели приборов начала стремительно подниматься в красную зону. Загорелась контрольная лампа перегрева двигателя, следом за ней включился предупреждающий сигнал системы охлаждения. Машина заметно потеряла в мощности, двигатель начал работать с перебоями, издавая характерные хлопки в выпускном коллекторе.

— Давай, ещё немного, — я похлопал по приборной панели, словно подбадривая машину. — Не подведи нас сейчас.

Впереди из дыма выступили очертания огромного завала. Полуобрушенное здание перегородило проспект горой из бетонных блоков, искорёженной арматуры и обломков мебели. А перед завалом столпились мертвяки, привлечённые огнём и шумом. Их было не меньше двадцати — мертвенно-бледные фигуры на фоне пламени, с пустыми глазницами и разинутыми в немом крике ртами.

— Держитесь! — заорал я, вдавливая педаль газа в пол. — Сейчас будет жёстко!

Бронемашина с рёвом понеслась на толпу мертвяков. Они даже не успели среагировать — массивный бампер «Торнадо» врезался в их ряды, сметая гниющие тела с дороги. Зомби разлетались в стороны, словно тряпичные куклы, некоторые попадали под колёса и превращались в кровавую кашу. Лобовое стекло мгновенно покрылось тёмными разводами и ошмётками плоти.

Расчистив путь от мертвяков, мы оказались перед следующим препятствием — огромным завалом из обрушившихся конструкций. Снизить скорость было уже невозможно — «Торнадо» на полном ходу врезался в груду бетона и металла. Удар был такой силы, что салон наполнился скрежетом сминаемого металла и звоном осыпающегося стекла. Нас всех швырнуло вперёд — ремни безопасности впились в тело до боли, спасая от удара о приборную панель. Двигатель на мгновение заглох, и машина застыла, вклинившись в завал.

— Нет, только не сейчас, — прорычал я, снова и снова вдавливая педаль газа. — Давай же!

Двигатель натужно заревел, колёса закрутились, разбрасывая камни и пыль. Бронемашина содрогнулась всем корпусом и наконец прорвалась сквозь завал, сметая обломки и волоча за собой куски арматуры.

— Мы прорвались! — выдохнула Лиза, с облегчением откидываясь на спинку сиденья.

Но радость была преждевременной. Теперь нас окружал настоящий огненный шторм. Пламя бушевало по обеим сторонам улицы, перекидываясь с одного здания на другое. Горел асфальт, горели деревья, горели брошенные машины. Раскалённый воздух обжигал лёгкие даже сквозь импровизированные маски из ткани.

Машина продолжала мчаться по огненному коридору, но двигатель работал всё тяжелее. Температура внутри кабины поднялась до невыносимой — казалось, что даже воздух вот-вот воспламенится. Пот заливал глаза, футболка прилипла к телу, дышать становилось всё труднее.

— Смотрите! — Лиза указала вперёд, где сквозь пелену дыма проступал просвет. — Кажется, там конец пожара!

Она была права. Впереди дым редел, пламя отступало, открывая относительно свободный участок дороги. Ещё несколько сотен метров этого ада, и мы вырвемся на свободу.

Но судьба приготовила последнее испытание. Из огня на дорогу выскочили три мертвяка, объятые пламенем. Они двигались как живые факелы, оставляя за собой дорожки огня и бросаясь прямо под колёса.

Я даже не подумал тормозить — мы уже убедились, что «Торнадо» легко справляется с такими препятствиями. Но Настя при виде горящих фигур испуганно вскрикнула, и я инстинктивно дёрнулся, слегка вильнув рулём.

— Держи прямо! — закричала Лиза, хватая меня за плечо.

Она была права. Я мгновенно выровнял руль и направил машину прямо сквозь огненные силуэты.

Удар. Горящие тела разлетелись в стороны, один из них впечатался в лобовое стекло, оставив на нём кровавый след и трещину, после чего соскользнул с капота. Но мы прорвались.

Бронемашина вылетела из огненной зоны и понеслась по относительно свободной дороге. Дым постепенно рассеивался, пламя оставалось позади. Мы пересекли невидимую границу и оказались на спасительной стороне.

— Получилось, — выдохнул я, чувствуя, как напряжение последних минут медленно отпускает.

Но радость оказалась недолгой. Машина начала терять мощность, двигатель всё чаще пропускал такты, а из-под капота валил густой чёрный дым, уже не от пожара, а от перегревшегося мотора.

— Придётся остановиться, — прохрипел я, сворачивая на обочину. — Мотор вот-вот заклинит.

Я заглушил двигатель и откинулся на спинку сиденья, пытаясь отдышаться. Лёгкие горели, словно в них налили кислоты, глаза слезились, а голова раскалывалась от боли. Настя рядом со мной тихо всхлипывала, прижимая к лицу оторванную ткань. Лиза сидела, уставившись в одну точку, её лицо было чёрным от копоти, только дорожки слёз оставили светлые полосы на щеках.

— Все целы? — я с трудом повернул голову, осматривая своих спутниц.

— Кажется, да, — Лиза провела рукой по лицу, размазывая сажу. — Но это было… это было…

— Это был ад, — закончил я за неё. — Настоящий ад. И нам ещё повезло, что мы из него выбрались.

Я открыл дверь и вывалился наружу, жадно глотая свежий воздух. Только сейчас заметил, что моя одежда прожжена в нескольких местах, а на руках виднелись ожоги — неглубокие, но болезненные. Регенерация Тёмного Лекаря уже работала, затягивая раны.

Я обошёл машину, оценивая повреждения. Выглядела она плачевно: краска местами обгорела до металла, резина шин оплавилась, лобовое стекло треснуло. Под капотом что-то шипело и потрескивало — двигатель остывал после экстремальной нагрузки.

— Лиза, выходи с Настей, — позвал я, возвращаясь к кабине. — Нужно немного передохнуть и осмотреться.

Мы расположились в тени уцелевшего здания, в некотором отдалении от дымящейся машины. Настя сидела между нами, всё ещё дрожа от пережитого ужаса. Лиза обнимала её за плечи, шепча что-то успокаивающее.

— Где мы? — спросила она, оглядываясь по сторонам. — Далеко ещё до Академической?

— Далековато, — ответил я, пытаясь сориентироваться.

— Машина ещё сможет ехать?

— Вряд ли, — я покачал головой. — Двигатель основательно перегрелся. Даже если и заведётся, далеко не уедем.

— Значит, дальше пешком? — в её голосе слышалось беспокойство. — Через все эти улицы, полные мертвяков?

— Другого выхода нет, — я начал собирать наши вещи, распихивая по сумкам самое необходимое: оружие, патроны, фляги с водой, остатки еды. — Но сначала дадим машине остыть и отдохнём сами. Нет смысла бежать, если мы еле на ногах стоим.

Мы провели в тени здания около часа. За это время Настя уснула, измученная стрессом и жарой. Лиза сидела, прислонившись к стене, и наблюдала, как я проверяю оружие. Когда часы показали почти полдень, я решил, что пора двигаться дальше.

— Разбуди Настю, — сказал я Лизе, закидывая рюкзак на плечо. — Нужно идти, пока ещё светло.

Я подошёл к бронемашине и в последний раз попытался её завести. Двигатель несколько раз кашлянул, дёрнулся и неожиданно ожил, хотя звук его работы был далёк от здорового. Но это всё-таки лучше, чем ничего.

— Садитесь! — крикнул я, возвращаясь к рулю. — Похоже, эта красавица ещё не сказала своего последнего слова.

Мы продолжили путь на изрядно потрёпанной, но всё ещё функционирующей машине. Двигатель работал с надрывом, из-под капота периодически вырывались клубы дыма, но мы двигались, и это было главным.

Городской пейзаж заметно менялся по мере приближения к Академической. Широкие проспекты сменились районами с плотной советской архитектурой. Здесь было меньше масштабных пожаров, но больше следов локальных боёв — разбитые витрины, следы от пуль на стенах, брошенное оружие на тротуарах. Мертвяков тоже хватало — они бродили группами по 5–10 особей, но на тяжёлую бронемашину не реагировали, видимо, не считая её потенциальной добычей.

Наконец впереди показались знакомые очертания проспекта Науки и вестибюль станции метро «Академическая» с его узнаваемым оформлением советской архитектуры.