Монстр снова бросился в атаку, но на этот раз я был готов. Уклонившись от его выпада, я прыгнул вперёд и вцепился обеими руками в его шею. Тёмная энергия вырвалась из моих пальцев, проникая под кожу твари и высасывая её извращённую жизненную силу.

Отожравшийся забился, по его телу пробежали чёрные трещины, выпуская тёмный туман, который втягивался прямо в мои ладони. Плоть монстра буквально осыпалась с костей, как песок с песочных часов. Его глаза погасли, а затем вся туша схлопнулась, превращаясь в кучу серого праха на асфальте — лишь угловатый скелет напоминал, что минуту назад здесь стоял двухметровый мутант.

«Энергия: 115/120,» — показал интерфейс, и это было неплохо, но меня больше беспокоила новая мутация. Кислотная слюна — такого я не видел даже в прошлой жизни, а это значит, что в этот раз зомби мутируют совершенно иначе. И это их делало совершенно непредсказуемыми. Надо быть осторожнее…

Снова переплывать через Неву мне категорически не хотелось — промокшая одежда в апрельской холодине грозила пневмонией даже псионику, а просматриваемые основные мосты наверняка контролировались либо людьми Черепа, либо другими военными группировками, выслеживающими таких, как я.

Из рации, подобранной у одного из убитых патрульных, периодически доносились обрывки переговоров об «особых объектах» и «нестандартных биологических активностях». Кодовые обозначения псиоников — «Альфа», «Дельта» и прочая греческая абракадабра — только подтверждали мои подозрения: военные явно мутят что-то серьёзное. И это, пожалуй, к лучшему. Учитывая неестественно быстрое развитие мертвяков, единственное, что может спасти оставшихся людей — это такие псионики, как я. Те, кто помнит прошлую версию апокалипсиса и знает, как действовать в этом аду.

Выход был один — мост Бетанкура. Не самый известный, зато неразводной и, судя по всему, оставленный без особого внимания в общем хаосе. Я осторожно двинулся в ту сторону, петляя между брошенными машинами и нагромождениями наспех сколоченных, а затем оставленных баррикад.

На Новоладожской улице я притормозил, заметив вдалеке военный грузовик с брезентовым тентом. Он двигался на высокой скорости, петляя между брошенными машинами — явно пытался как можно быстрее прорваться через опасный район. Из-под тента виднелись бледные лица гражданских — не меньше тридцати человек, прижавшихся друг к другу в кузове. Типичная картина эвакуации.

Уже собирался продолжить свой путь, когда заметил нечто странное — высокую фигуру посреди дороги. Мертвяк в изодранном белом халате просто стоял там, словно ожидая приближающийся грузовик. Даже с такого расстояния я разглядел характерное искажение воздуха вокруг его головы — телекинетическое поле. Блядь, только не это.

— Уходи с дороги, придурок, — прошептал я, хотя понимал, что водитель не слышит. — Сверни, твою мать!

Но грузовик не сбавлял скорости, несясь прямо на зомби-телекина. Водитель, видимо, решил просто раздавить одиночную тварь. Роковая ошибка. В последний момент, когда до столкновения оставались считанные метры, мертвяк вскинул руки, широко расставив пальцы.

Внезапно массивная машина словно врезалась в невидимую стену. Металл смялся с жутким скрежетом, лобовое стекло разлетелось вдребезги. Водителя буквально расплющило о руль — даже отсюда я видел кровавое месиво там, где секунду назад было человеческое лицо.

Но телекин только начинал. Вытянув дрожащие руки, он совершил плавное движение вверх, и многотонный грузовик медленно оторвался от асфальта. Мгновение машина висела в воздухе, а затем зомби резко выбросил руку в сторону, будто отбрасывая надоевшую игрушку.

Грузовик перевернулся в воздухе и с оглушительным грохотом рухнул на бок. Брезент сорвало, и людей буквально вытряхнуло на асфальт. Крики боли смешались со звуком ломающихся костей. Те, кто не погиб при падении, отчаянно пытались подняться, ползти, бежать.

Словно привлечённые криками и запахом свежей крови, со всех сторон начали стекаться мертвяки. Они выползали из переулков, из подвалов, из окон первых этажей — десятки голодных тварей, собирающихся на большой пир.

Тем временем зомби-телекин медленно приблизился к перевёрнутому грузовику. С жутковатой грацией он поднял руку, и одна из попытавшихся убежать женщин взмыла в воздух, беспомощно дёргаясь, как марионетка. Тварь склонила голову набок, разглядывая добычу, а затем резким движением пальцев швырнула её прямо в наседающую толпу мертвяков.

Я инстинктивно дёрнулся вперёд, но остановился, осознав бессмысленность этого порыва. Полсотни тварей и псионик… Это верная смерть. Как бы я ни ненавидел себя за это решение, но мне оставалось только наблюдать за разворачивающейся бойней.

Один за другим зомби-телекин методично швырял людей в толпу своих сородичей. Хватал телекинезом и отрывал от общей массы, как фермер, выбирающий овец для забоя. Те, кто пытался сопротивляться, умирали особенно жестоко — я видел, как одного мужчину телекин просто разорвал пополам, как бумажную куклу, не прикасаясь к нему.

Меня затошнило, когда очередь дошла до детей. Двое мальчишек, вцепившись друг в друга, пытались спрятаться под перевёрнутым грузовиком. Телекин, казалось, даже не торопился. Он просто поднял массивную машину в воздух, обнажая их последнее укрытие, а затем швырнул грузовик через всю улицу, словно картонную коробку. Металл смялся от удара о здание, осколки стекла разлетелись во все стороны.

Рука зомби лениво указала на детей, и их подняло в воздух. Мальчишки кричали и плакали, пытаясь ухватиться за что-нибудь, но их просто потащило по воздуху к ожидающей толпе.

Я отвёл взгляд, сжимая кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони до крови.

«Ты ничего не смог бы сделать,» — сказал я себе, хотя это не принесло ни капли облегчения. — «Иногда приходится выбирать, кого спасать».

Когда крики наконец стихли, я рискнул выглянуть. Телекин уже уходил, пошатываясь на нетвёрдых ногах. Энергия, затраченная на уничтожение колонны, явно истощила его. Это был шанс — сейчас он уязвим. Я мог бы догнать его и…

«Нет,» — одёрнул меня внутренний голос. — «Это слишком рискованно. Даже крох энергии Телекина хватит, чтобы разорвать тебя на куски. Виталина важнее. Это не твоя битва».

С горьким привкусом во рту я осторожно двинулся в обход кровавой бойни, стараясь не смотреть на растерзанные тела и пирующих мертвяков. Нужно было найти другой путь через этот участок дороги, и взгляд сам собой упал на пожарную лестницу старого офисного здания, возвышавшегося неподалёку. Ржавая, но вроде держится.

Подтянувшись на руках, я преодолел первый пролёт, стараясь не создавать лишнего шума. Лестница предательски поскрипывала под моим весом, но рычание пирующих мертвяков заглушало любые посторонние звуки. Взобравшись на второй этаж, я выломал створку старого деревянного окна и протиснулся внутрь.

Офис оказался типичным для старого петербургского здания — высокие потолки с лепниной, которую пытались скрыть современными подвесными конструкциями, массивные двери, обшитые дешёвым пластиком, и нелепая перепланировка, превратившая некогда просторные комнаты в лабиринт из гипсокартонных перегородок. Помещение пропиталось запахами пыли, плесени и затхлости. Столы с компьютерами, опрокинутые стулья, разбросанные документы — обычная картина паники при эвакуации. В дальнем углу виднелось тёмное пятно и кучка тряпья — чьё-то тело, уже начавшее разлагаться. Бедолага, видимо, так и не успел выбраться.

Пробираясь через этот лабиринт, я невольно отметил жуткую иронию происходящего — некогда престижные кабинеты в историческом центре, где люди просиживали большую часть жизни, превратились в их могилы. Интересно, кто-нибудь из этих офисных планктонов успел понять, насколько бессмысленной была их прежняя гонка за статусом, зарплатами и бонусами в компаниях, которые уже перестали существовать?

Выйдя с противоположной стороны здания через чёрный ход, который вёл в типичный петербургский двор-колодец, я осторожно спустился по ржавой пожарной лестнице. Внизу меня встретила неожиданная тишина — двор был полностью отрезан от уличного хаоса высокими стенами старинных домов. Маленький рукотворный островок спокойствия с чахлым садиком и детской площадкой посередине, где сейчас, конечно, не было ни души.