Вспомнились слова Чумы: «Сначала тебе хочется попробовать, потом — насытиться, а в конце — пожрать весь мир». Тогда я считал это бредом сумасшедшего. Теперь же… теперь я начинал понимать, о чём он говорил.

Я решительно тряхнул головой. Сейчас главное использовать новые способности по минимуму. Чем чаще вытягиваешь чужую энергию, тем быстрее теряешь себя — все Тёмные псионики в итоге сходили с ума именно из-за этого. А мне сейчас нужна ясная голова.

Время рефлексии потом. Сейчас важнее добраться до Академической, где, если верить словам Вики, могла находиться моя сестра. Я справлюсь. Должен справиться.

Улицы Приморского района погрузились в сумерки. Последние лучи солнца окрашивали фасады домов в красно-оранжевые тона, создавая иллюзию пожара. Впрочем, настоящих пожаров тоже хватало — в нескольких кварталах поднимались в небо столбы дыма, озаряемые снизу всполохами пламени.

Я продвигался по пустынным улицам, держась в тени домов и избегая открытых пространств. Приходилось постоянно прятаться, пережидать, когда мимо проползут очередные группы мертвяков. Четвертый день апокалипсиса, а их становилось все больше и больше. Там, где раньше бродили одиночки, теперь шатались целые толпы. Город постепенно переходил под их контроль.

Дважды пришлось обходить целые улицы, чтобы не столкнуться с крупными скоплениями зомби. Один раз чуть не нарвался на стаю отожравшихся — эти твари явно охотились в группе, методично обыскивая здания в поисках выживших.

Живых почти не встречал, если не считать далеких выстрелов и отблесков фонарей в окнах верхних этажей. Немногие оставшиеся в городе люди предпочитали держаться от улиц подальше. И правильно делали.

Через пару часов такого продвижения желудок скрутило болезненным спазмом. Это был обычный голод — не тот тёмный, что поселился в глубине сознания, а простая человеческая потребность в пище. Путь до Академической предстоял неблизкий, а силы следовало беречь.

На углу одной из улиц я наткнулся на тело молодого парня. Судя по всему, он стал жертвой мародёров — карманы вывернуты, куртка расстёгнута, а во лбу зияло пулевое отверстие. Рядом валялся туристический рюкзак, на удивление нетронутый.

— Прости, приятель, — пробормотал я, забирая рюкзак. — Тебе он больше не понадобится.

Внутри обнаружил пару энергетических батончиков, охотничий нож в чехле, фонарик и пустую фляжку. Удачная находка.

Я осмотрелся и заметил знакомую вывеску в паре сотен метров впереди. Не самый маленький магазин, но и не гигантский гипермаркет. В таком должно было остаться что-то съедобное даже после нескольких дней мародёрства.

Подойдя ближе, всмотрелся сквозь разбитые витрины в полумрак торгового зала. Замер, прислушиваясь. Из глубины магазина доносились приглушённые голоса — человеческие, не мертвяцкие. Несколько, судя по звукам.

Благоразумие шептало: «Уходи», но голод толкал вперёд. К тому же, я больше не был тем студентом-первокурсником, который шарахался от каждой тени. Пять лет в аду закалили меня даже без учёта сегодняшнего «обновления».

Я проскользнул через разбитую витрину в торговый зал. Голоса становились отчетливее — доносились из винно-водочного отдела. Пригнувшись, двинулся вдоль стеллажей, держась в тени. Масло — вот что мне нужно. Как можно больше масла.

Я быстро нашел нужный отдел, сразу заметив ряд желтых бутылок. Схватил одну, вторую, третью… В рюкзак поместилось четыре литровых бутылки, пятую я держал в руке.

Для вкуса прихватил плитку горького шоколада с ближайшей полки — простой человеческий голод тоже никто не отменял. Добавил пачку сухариков и пару банок консервированных ананасов — давняя слабость еще со студенческих времен. После всего пережитого даже такие мелочи казались ценными.

Уже собирался уходить, когда в спину упёрся холодный металл, а тишину разрезал отчётливый щелчок предохранителя.

— Не дёргайся, пацан, — прохрипел голос за спиной. — Медленно поворачивайся.

Я поднял руки и плавно обернулся. Передо мной возвышался настоящий шкаф — детина с перебитым носом и рассечённой бровью, от которого за версту разило тюремной пайкой. Лицо покрывали шрамы от множества драк, а холодные глаза смотрели с тем особым прищуром, который бывает только у людей, привыкших резать без особых разговоров.

Он держал пистолет, древний «ТТ», но от этого не менее смертоносный, направленным мне в лицо. За его спиной маячили ещё пятеро таких же бандитского вида парней. Все они были вооружены — у кого-то биты с гвоздями, у кого-то ножи, у двоих виднелись пистолеты за поясом.

— Смотри-ка, кто к нам пожаловал, — усмехнулся бугай. — Новенький. И рюкзачок уже набил. Нехорошо брать чужое, пацанчик.

— Я просто хотел взять немного еды, — спокойно ответил я. — Здесь хватит на всех.

Громила рассмеялся, и его подельники поддержали смех, создавая неприятный хоровой эффект.

— Слышь, умник, — оскалился он, — Вся эта улица теперь наша. И всё, что на ней есть — тоже.

Я медленно опустил руки, внимательно наблюдая за каждым из них. Шестеро против одного — не лучший расклад, особенно с учётом огнестрела. Но и не самый худший.

— Послушай, — начал я, делая маленький шаг назад. — Давай разойдёмся по-хорошему. Я уйду, а вы продолжите делать то, что делали.

За его спиной остальные участники банды уже развернулись в полукруг, отрезая мне пути к отступлению. Один особо нервный парень с худым, изрытым оспинами лицом и ножом в руке сделал шаг вперёд.

— Костян, да что с ним базарить, — протянул он гнусавым голосом. — Давай просто заберём его шмотки и всё.

— Заткнись, Шкет, — рыкнул бугай, не сводя с меня глаз. — Рюкзак и оружие на пол. Медленно. И возможно, мы позволим тебе выйти отсюда на своих двоих.

Я понимал, что это враньё. Такие отморозки не оставляют свидетелей, особенно в новом мире, где законы больше не действуют. Да и с той энергией, что сейчас бурлила во мне, я не собирался сдаваться без боя.

— Последний шанс, — произнёс я спокойно. — Дайте мне уйти.

— Ты чё, тупой? — Костян направил пистолет мне в лицо. — На счёт три я стреляю тебе в колено. Раз…

Шкет не дождался счёта. Худощавый наркоман с синяками под глазами рванулся вперёд с ножом. Наверное, хотел выслужиться перед старшими товарищами. Рука с лезвием мелькнула в воздухе, целясь мне в живот.

Я инстинктивно активировал энергетический щит, и лезвие скользнуло по невидимой преграде, высекая голубоватые искры. На лице Шкета отразилось недоумение — он явно не понимал, почему нож не вошел в плоть. Он отшатнулся, изумленно глядя на свое оружие, а потом на меня.

В этот момент внутри меня словно щёлкнул невидимый переключатель. Тело отреагировало быстрее мозга — тёмная энергия хлынула по венам, словно кипяток. Она буквально рвалась наружу, требуя выхода. Глаза заволокло красной пеленой, а в ушах зашумело, как от резкого перепада давления.

Я схватил Шкета за горло прежде, чем он успел замахнуться для второго удара. Пальцы сомкнулись на его тощей шее, и тёмная энергия хлынула между нами — от него ко мне. Я чувствовал, как жизненная сила Шкета перетекает по невидимому каналу, наполняя меня мощью и жаром.

Лицо наркомана на глазах меняло цвет — от бледно-серого до пепельного. Кожа высыхала, глаза западали, губы трескались, обнажая почерневшие дёсны. Всё это заняло не больше пары секунд — и вот он уже превратился в иссохшую мумию, похожую на труп, пролежавший в пустыне несколько месяцев.

Я разжал пальцы, и безжизненное тело рухнуло на пол, рассыпаясь, словно фигурка из пересохшей глины.

Остальные бандиты застыли в шоке. Костян выронил пистолет, его лицо исказилось гримасой ужаса.

— Какого хуя… — прошептал он, отступая. — Ты… ты кто, нахрен, такой⁈

Я посмотрел на свои руки, окутанные тёмно-красным свечением, и улыбнулся. Улыбка вышла нехорошей — я буквально чувствовал, как губы растягиваются в оскале, обнажая зубы. Где-то в глубине сознания вспыхнул слабый голосок протеста, кричащий, что это неправильно, что я не должен этого делать. Но его заглушила волна силы, прокатившаяся по телу.