Бросил им в ящик оставшиеся две сотни налика, всё равно в банк иду. Вслед понеслась «Дорога» от Любэ. Иду осторожно, соображаю, чего это мир до меня донести хочет. Выворачиваю на прямую к банку, метров пятьдесят до входа. По дороге, к парадной, подкатывает трёхсотый круизёр, кремового цвета, здоровенный как сарай. Задняя дверь открывается и оттуда выпархивает девушка, в красной накидке, с красным капюшоном. И следом большой мраморный дог. Меня просто к месту приморозило. Они прошли по дорожке, через розарий, остановились на тротуаре и одновременно посмотрели на меня. Потом вошли в банк. А я скомандовал себе «круугом» и пошёл искать банкомат в другом месте. Конечно, это была не кицунэ с ёкаем, а просто девушка с собакой в банк приехала. А мне всё так кристально ясно стало сразу. Дороги, которые нас выбирают. Дописал рассказ, с чёткой концовкой. Развёл всех по своим дорогам. Получил на форуме сдержанные рукоплескания и напился в лепёшку. И больше ничего не писал, этот сказочный мир затягивает и сильно затягивает. Потом, через год, одна ведьмочка с форума отписалась, что у неё всё получилось, способ рабочий. Ну, даже если у одного человека из нескольких сотен получилось, значит всё было не зря. Потом была пандемия, потом и форум тихо умер, и следов от моего опуса в сети не осталось. Потом он опять возродился из пепла, как феникс, но всё уже было не то. Осталась странная, мутная тоска. Как будто ходишь мимо двери, знаешь, что она не заперта, достаточно её приоткрыть, за ней яркие краски и другой мир. Вот такие дела, котя. Тогда я прикрыл все эти воспоминания стеклянной метелью.

- Ясно. Пошли на взлёт, дождя нет, тучи высоко.

Через четыре часа полёта начались сумерки и мелкий дождь. Пройдено восемь тысяч километров. Половина пути. Впереди показалась симпатичная гора со скальными обрывами, то что надо. Камень светлый с прожилками, мрамор не мрамор, хрен его пойми что. Делаю пещеру, закладываю вход большими квадрами, не улыбается мне проснуться в объятиях удава. Светильники, стол, стул, ужин. Устал, просто посплю, как человек, на матрасе.

Утро было достаточно ясным, поэтому сразу же после лёгкого завтрака, ложусь на курс вдоль побережья. Тысячу км за два часа удалось пройти, когда появился очередной дождевой фронт. Материк в этом месте начал истончаться и дробиться на острова, значит мы где-то между десятой и пятнадцатой параллелью. В этих местах хорошо бы лететь поверху, чтобы видеть диспозицию. Но ладно, пойдём под водой. Через двести километров воткнулись всё-таки в остров, на десять метров в скальное основание. Выбрались по дуге в воду, всплываем и взлетаем. Дождь ушёл, небо чистое. Остров приличный, размером с Сардинию, тоже есть и горы и речки, но заросли – джунгли как и везде, да и чего бы им различаться. На Земле в этих местах уже начинаются пустыни, Аравийский полуостров там, или Африка. Тот же Судан, сплошные камни, песок и редкие вкрапления зелени, там, где есть вода. А в той же Южной Америке на этой широте Венесуэла, Колумбия, сплошная зелень и никаких пустынь. Говорят же альтернативщики, что пустыни в Африке, они не естественного происхождения. Скорее всего последствия некоей войны или орбитальной бомбардировки. Есть древние карты, где множество городов на месте Сахары. С другой стороны, они могут быть фэйком, подделкой.

Аки горный орёл, устраиваюсь на обед на вершине горы, в центре острова.

Пообедал, сижу, прихлёбываю чай из кружки, никого не трогаю.

Из-за среза скалы высунулась змеиная голова, размером с эмалированное ведро и зашипела.

- Вот зря ты сюда приполз, твой однокорытник вчера очень плохо кончил. Макс, скажи мечте галантерейщика, чтобы проваливала.

Монстра захлопнула пасть и рухнула вниз.

- Макс, нам тут если и рады, то в очень узком, гастрономическом диапазоне. Полетели дальше.

Между этим островом и материком было триста километров, через сорок минут полёта, по горизонту протянулась сплошная тёмная линия. Всего продержался в воздухе три с половиной часа. Учитывая те двести км, что прошли под водой, всего прибавилось почти две тысячи километров. Итого одиннадцать тысяч. Растительность внизу стала уже не такая разухабистая, попроще, деревья пониже и листья помельче. Пальмы или похожие на них деревья, однако, попадались во множестве. Но в общий массе лес уже имел просветы, а не так как в тропиках, сплошная стена. Вот мы и на нужном нам отрезке континента. Осталось тысячи четыре, по противоположному берегу, да пока до него долетишь, тысяча с гаком. Сейчас же нужен отдых, и так напрягся непозволительно. Скалистый берег в наличии, делаю пещеру, чувствую надо расслабиться, даже есть не сильно хочется, выпил литр мультифрута и сел в кресло-качалку. Макс достал сорокапроцентный накопитель и начал сливать энергию, ворча что девяносто восемь процентов – многовато, а ещё лететь и лететь. Продремал три часа, светило уже спряталось, стремительно темнеет. Достал девушек, накрыл на стол. Они поклевали для вида, а сам поел плотно. Потом занимались разнообразным массажем, пока не уснули. Утром вылетел на тот берег. Пересекая материк, ничего особенного не заметил. Где тут те магические источники – непонятно.

Вскоре начали попадаться мелкие деревушки, затем и покрупнее. Избушки бревенчатые, справные. Дороги есть, не мощёные, просёлочные. Огородики, поля со злаками, домашние животные. Лохматые коровы, немного побольше козы. Оно понятно, какой бы не был распрекрасный закон, но законники тоже хотят кушать. Дерьмо тоже кто-то должен за ними вывозить. А это инфраструктура, которая должна работать. Пять тысяч остолопов никоим образом не смогут организовать пять миллионов простецов. Для занятий сельским хозяйством, животноводством и охотой, нужны совсем другие специалисты. Впрочем, вникать во все эти социальные связи у меня никакого желания нет. Есть цель, к ней идём. Но вот здесь всё-таки присядем, отдых пора небольшой устроить. Внизу было большое поселение, на два десятка улиц, дома деревянные, в центре, у площади, довольно приличный терем в три этажа. С другой стороны домишки в два этажа, таверна и похоже, магазин. Посреди площади деревянный глаголь, на нём висит тело девушки. По искажённому смертью личику трудно определить возраст, на вид лет пятнадцать-семнадцать. Возле таверны, на брёвнышке у коновязи, сидит старик. Держит в руке дымящуюся трубку и смотрит на виселицу. Мутные слезинки катятся по изрытым морщинами щекам. Присаживаюсь рядом, выхожу из-под скрыта.

На мне чёрный испанский комбез, берцы и чёрная куртка с капюшоном. Тоже закуриваю сигарету и говорю:

- Расскажи мне, дед, что за жесть такая тут творится.

Старик тихо заговорил, не глядя на меня.

- Олли лечила людей. Мать весной пошла в лес за травами и пропала. Не нашли. Осталась одна. Варила травы, за медяки лечила. Пришёл баронский сынок, хотел завалить в койку. Она и провела ему по щеке огненным ногтем, не сдержалась. Понятное дело колдовство, следом закон. Да вон они идут, грязью кидаться. Забери меня, Тёмный, устал я.

К виселице подходят трое парней, на вид лет по двадцать. Явно пьяные, гогоча начинают бросать в повешенную комья грязи. Встаю, прячу деда в хран. Достаю шиноби, вытягиваю руку в сторону весёлой троицы.

- Головы долой.

Шиноби издают вымораживающий душу крик и размазываются в воздухе. Через две секунды они опять стоят рядом со мной, в боевых стойках. Ещё секунду бравые метатели грязи стоят с дебильными улыбками на лицах, затем разваливаются на несколько кусков, головы откатываются отдельно.

Подхожу к виселице.

- Макс, девушку в отдельное кольцо со стазисом и очисткой. Глаголь срезать до двух метров и заточить в идеальный конус от земли до среза. Вон ту голову, с ожогом на щеке, насадить на вершину конуса. Всё, уходим.

Не получилось без шума. Не успели заявиться, как сразу нашумели. Пролетая над лесом, высматриваю место. Дороги и селения в стороне, километров сорок. Вот хорошее место, большой пологий холм, поросший мелким кустарником, напоминающим самшит. Посадка, достаю Энну и Мивву, объясняю: