– Более чем. Ты знаешь, почему погиб Алим?

– Неравенство сил, – стал перечислять Влад, – отсутствие тылового прикрытия, ошибки в тактике…

– Нет. Он погиб потому, что его приняли за тебя.

В комнате воцарилась гробовая тишина. На стене-экране расцветали гигантские, в рост человека, орхидеи; они сочились нектаром, шевелились, увядали и чернели; их лепестки трескались и опадали; затем цикл цветения повторялся. Локс выжидал, пока Сокол осмыслит сказанное.

– Чушь. С чего ты взял?

– Очень просто. Когда вы втроём вышли на дрейфер, Алим добил его и потом долго звонил по Живой Сети, какой он герой. Он быстро добился обожания, а тебя – поскольку ты мрачный и жестокий, – Сеть упоминала как завистника и зажималу молодых талантов. В итоге лейтенант Салдан отчалил на Кальяну в ореоле славы, распространяя громкий свист, что-де он ученик и воспреемник Сокола, и сам едва не Сокол. Как, ты думаешь, он назвал корабль, на который там сел?

– Неужели…

– Да, именно так. Само собою, сирианский резидент на От-Иньяне не замедлил передать своим, куда отбыл Сокол-Второй…

Словосочетание «Сокол-Второй» могло обидеть Влада, если б он не был убит в глубину сердца тем, что прозвучало раньше.

– Какой резидент? Ты соображаешь, что сказал?!

– В ясном уме и трезвой памяти. – Локс поднял руку, словно присягая на суде. – Я твёрдо заявляю: в системе Глиз, среди людей, находится внедрённый сирианами агент. Беда в том, что я не могу его выявить.

– Рехнуться можно… – Влад помотал головой, словно хотел избавиться от наваждения. В его сознании, как те лепестки орхидеи, трещала и рушилась уверенность в сплочённом воинском товариществе. Да, тут люди разные – и трусы есть, и болтуны, и неумехи, – но все в одном строю, и вдруг оказывается, что среди них скрывается слуга призраков!

– Здесь вообще происходит больше, чем видно на первый взгляд, – будто отвечая на его мысли, промолвил Локс. – Но я не обо всём могу рассказывать.

– Ты экстрасенс.

– К сожалению, нет. То есть – да… в какой-то степени… но это накатывает независимо от моего желания. Должно быть, я плохой пограничник. – На лице Локса появилось кислая гримаса. Влад скорее почувствовал, чем понял – это искреннее. – Если бы агента удалось найти, мы бы избежали очень многих жертв.

– Ты полагаешь, что вход «огурца» в атмосферу…

– …и нападение на эксадрилью Запад-B-3, и налёт Сквайр-Багс на эллинг «Вектора», и случаи безумия среди пилотов, и кое-что другое – результат его работы. Я же сказал – граница рядом. Ближе, чем можно себе представить.

– Спасибо, что рассказал, – потемнев, ответил Влад. – Вопрос в другом – зачем именно мне?

– Не вдаваясь в детали, – Локс поудобнее устроился на стуле, – скажу, что сирианская система информации нам известна плохо. Но законы информатики едины для любой цивилизации. Мы и они очень разные, значит – высока вероятность cultural disconnect и, как следствие, нарастание ошибок при поэтапной передаче сведений. Видимо, на одной из ступеней трансляции произошёл сбой, и Алима стали воспринимать как Сокола. Как тебя. Тот рой, который напал на него у Кальяны, имел задачу захватить ТЕБЯ. Ты должен знать об этом и… быть крайне осторожным.

– Проще меня убить. Хотя это дорого им обойдётся.

– А тебе известно, какие у сириан цели? Может, им нужен твой мозг… или твои гены? Насколько мы знаем, их техника построена на квазибиологической основе. Разумно предположить, что с живой материей они работают искуснее, чем мы. Ведь зачем-то они похищают землян, верно? Что сириане делают с похищенными, не вполне ясно – едят ли, подчиняют, изменяют, – но факт: земляне им нужны. Охотятся же они за хрустальным гробом «Глории»!

– Ну, это вряд ли. Не настолько у них дисконнект, чтоб не въехать – пассажирки давно мёртвые. С приходом космоносца всё понятно – нас хотят выжить из системы, захватить Иньян. Им нужна планета, годная для жизни.

– Пока я встречаю дисконнект в твоём лице, – вежливо, с некоторым ядом в голосе заметил Локс. – Повторяю: логика сириан не совпадает с нашей. Мы лишь приблизительно можем выяснить смысл их действий. Ты считаешь, что противник – просто мишень для твоих пушек. Ты его ликвидируешь, и нет проблем, так? Разобраться в том, кто он, каковы его мысли и намерения, тебе просто некогда – да ты и не стремишься к этому. Ты его даже не встречал лицом к лицу, всегда на дистанции.

– А ты близко видел сириан, чтобы так рассуждать? – бросил Влад, начиная злиться.

– Да, – спокойно ответил пограничник.

– Счастливчик! Я тебе завидую. Никто этих слизней не видел, одни клочки и грязь – то ли им самосохранение кастрируют, то ли храбры, как Алим, то ли мина внутри на икоту срабатывает, – один ты со всей Земли сподобился их лицезреть!

– Это не слизни. И не только я их видел.

– Тогда вали – какие они, сколько щупалец и сколько глаз. Или они в раковинах? Стоп, погоди – я телефон включу на запись. Это интервью на миллион рублей.

– Не юродствуй, пожалуйста.

– Таки я слушаю!

– Я тебе не буду их описывать.

– Отчего же?

– Дал подписку о неразглашении. Одно могу сказать – когда ты их увидишь, ты меня поймёшь. Вернёмся к разговору о твоей судьбе! Рано или поздно сириане поймут, что ошиблись с Алимом, и займутся тобой. Я отпостил своему начальству рекомендацию: вывести Ракитина из состава действующей армии и принять меры по его укрытию.

– Меня? из армии? – Влада ушибло вчетверо сильней, чем при известии, что сириане на него охотятся. – Да кто ты такой, чтоб мной распоряжаться?! Мать моя, ты, пиндос американский, что ты себе вообразил? Я – капитан – русской – армии!!

– Я не американ.

– Кто вас, фриков, разберёт – какого вы рода, из какой страны!

Локс опустил глаза.

– Моей страны давно нет на свете. Она глубоко под водой. У меня нет родины.

– Оно и видно!

– Я могу только рекомендовать. Надеюсь, ты обрадуешься, узнав, что начальство мой совет отвергло. Их ответ наколот на проволочку в сортире. Там ему самое место. Сходи, полюбуйся.

– Слава тебе, Господи – есть ещё толковые начальники!

– Они идиоты, – ровным голосом ответил Локс. – Они наградили меня, чтобы я заткнулся, и выслали сюда с расчётом, что издалека я их не буду доставать. Я порчу им концепцию и не вмещаюсь в нормативы. Это не может длиться вечно… Знаешь, как всё кончится? На меня готово экспертное заключение, что я умалишённый. Все подписи стоят, нет только даты. Когда меня решат вывести из игры, то одним росчерком… Весь нестандарт будет поставлен мне в вину – и совсем не то, о чём ты сейчас подумал. Меня ждёт закрытый санаторий для психохроников. Я сумасшедший. Год, полтора – и я исчезну. Ты вздохнёшь с облегчением. Постарайся умереть в бою, Сокол. Лучше всего – движок на взрыв. Если ты достанешься им живой, то испытаешь нечто хуже смерти.

Монотонная, с каким-то обречённым выражением лица речь Локса отрезвила Влада.

«Что-то я далеко зашёл. Он – скользкая змеюка, но выглядит, словно его каток переехал. Тут надо разобраться, что к чему».

– Ладно, про космополитов-деликатов – забудем, – подвёл он резкую черту. – Это я сгоряча брякнул, извини.

– Втайне я очень люблю русских. – Локс улыбнулся уголками губ. – Вы идёте напролом, рубите лес, летят щепки… Но вы умеете признать, что пёрли не туда, и вовремя свернуть. В смысле, за полшага до обрыва.

– Ты что-то обещал мне, если я живым достанусь…

– Это гипотеза. Если угодно, предчувствие. Некоторые учёные полагают… это закрытые разработки, сам понимаешь… Есть мнение, что сириане могут изменять наш организм в своих интересах. Возможно, создавать конструкты на его основе. Материал они берут у нас – с Земли, с колоний и захваченных судов. Но рисковать собой они хотят не более чем мы. Поэтому… Скажи, если можно – не просят ли твои родители или друзья, чтобы ты сохранил генетический материал для клонирования? Предлог обычно звучит так: «Вдруг что-нибудь непоправимое случится, и тогда мы сможем возродить тебя в твоём подобии…» Затем совет: «Милый, сделай это, не покидая места службы. Попроси медиков взять образец тканей, заморозь и отправь на Землю с кораблём, а мы поместим его в гено-банк».