То же относится и к изображению великой тайны Церкви в жизни этих двух ветхозаветных святых. Асенефа представляет собою совершенно иной фазис Церкви, нежели Сепфора. Асенефа вступает в брачный союз с Иосифом во время его славного возвышения, Сепфора же разделяет с Моисеем все трудности его уединённой жизни в пустыне (сравн. Быт. 41,41-45 с Исх. 2,15; 3,1). Как Иосиф, так и Моисей - оба были отвержены братьями своими в эпоху их вступления в союз с дочерьми земли чужой; но первый был в то время правителем страны Египетской, второй же пас стада в "далёкой пустыне".
Рассматриваем ли мы Христа, явленного в славе, или же скрытого взору мира, Церковь в обоих случаях остаётся тесно связанной с Ним. И подобно тому, как мир не видит теперь Его Самого, он не может понять тайну и тела Его, составляющего одно с Ним. "Мир потому не знает нас, что не познал Его" (1 Иоан. 3,1). Вскоре Христос явится во славе Своей, и Церковь явится с Ним. "Когда же явится Христос, жизнь наша, тогда и вы явитесь с Ним, во славе" (Кол 3,4); и ещё: "Славу, которую Ты дал Мне, Я дал им; да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня" (Иоан. 17,22-23). [В Иоан 17,21-23, идёт речь о двух видах единства. Ответственность за соблюдение первого рода единства была возложена на Церковь, нимало её не оправдавшую. Второе единство соблюдается Самим Богом и будет Им непременно явлено в день славы. Внимательно перечитывая эти слова Священного Писания, читатель легко убедится в этой разнице как относительно характера, так и относительно последствий этих двух видов единства.]
Таково высокое и святое положение Церкви. Она составляет одно с Тем, Который отвержен миром, но занимает в то же время престол величия на небесах. Пострадав на кресте, Господь Иисус сделался поручителем её, дабы она могла разделить с Ним как унижение, так и грядущую славу. Да проникнутся все, входящие в состав столь славного сонма, более глубоким сознанием разумного служения, приличествующего им, и характера, в который им следует облечься здесь, на земле. С какой горячностью, с какой энергией отозвались бы тогда все дети Божий на любовь, которой Бог возлюбил их; с какой благодарностью встретили бы они спасение, им дарованное, приняли бы высокое звание, в которое Богу угодно было облечь их! Поведение христианина должно всегда являться естественным последствием высокого положения чада Божия, это положение не должно сводиться к вынужденным обетам и действиям, согласным с законом Божиим. Поведение должно быть естественным плодом определённого, осуществлённого верою положения, но никак не плодом личных усилий человека для достижения этого положения "делами закона". Все истинно верующие суть часть Невесты Христовой; поэтому их сердца должны гореть ко Христу любовью, присущей данному положению. Это отношение не основано на чувствах, напротив: чувства проистекают из существующего уже положения. Да проявится это, Господи, во всем возлюбленном народе Твоём, искупленном Твоею Кровию!
Глава 3
Займёмся теперь снова личной жизнью Моисея, и прежде всего остановимся на знаменательном периоде его существования, проведённом в уединении, периоде, включившем в себя не менее сорока лучших, если можно так выразиться, лет его жизненного пути. По великой благости, мудрости и верности Своей Господь отделил Своего избранного служителя от среды, окружавшей его, увлёк его в пустыню, чтобы там, вдали от взоров и мыслей человеческих, непосредственно влиять на него. Моисей нуждался в этом. Он провёл уже, правда, сорок лет в доме фараона; но хотя пребывание при дворе фараона и принесло Моисею несомненную пользу, но что было все это в сравнении с тем, чему он научился в пустыне? Его присутствие в доме фараона могло оказаться полезным для него; пребывание же в пустыне было просто необходимо. Ничто не может сравниться с тайным общением с Богом, с воспитанием, полученным в Его школе и под Его руководством. Вся мудрость Египетская не могла сделать Моисея способным к служению, к которому он предназначался. Он мог добиться блестящих успехов в школах египетских, вынести из них драгоценные познания, прославиться затем выдающейся литературной деятельностью; все это могло исполнить его сердце гордостью и тщеславием. Он мог быть награждён всеми учёными степенями и в то же время нуждаться в изучении азбучных истин школы Божией. Потому что мудрость и наука человеческая, как бы они сами по себе ценны ни были, не могут ни одного человека сделать служителем Божьим, не могут сообщить кому бы то ни было качества, необходимые для Божественного служения. Благодаря им невозрожденный человек может выдвинуться в глазах людей; но человек, которого Богу благоугодно иметь в своём распоряжении, должен обладать особенными качествами, приобретаемыми лишь в тихом уединении пред лицом Божиим.
Все служители Божий должны были на опыте убедиться в справедливости изложенной нами истины; Моисей - на Хориве, Илия - у потока Хорафа, Иезекииль - у реки Ховары, апостол Павел - в Аравии, Иоанн - на острове Патмос. Все они служат замечательными примерами громадного значения уединения с Богом. Перенося же наш взгляд на Божественного Служителя, мы видим, что Он провёл в уединении в десять раз больше времени, чем на общественном служении. Обладавший всеми сокровищами разума и ведения, безусловно умевший управлять Своей волей, Он провёл, однако, тридцать лет в скромном доме бедного назаретского плотника, прежде чем приступил к общественному служению. Но и по вступлении Его на общественное поприще, как мы видим, Он часто удалялся далеко от взоров человеческих, ища услады в тихом и благоговейном общении с Богом.
Но как же возможно в таком случае, спросят, быть может, многие, пополнить чувствительный пробел в рядах работников Божиих, если каждый из них нуждается в столь продолжительной подготовке наедине с Богом? Это не наше дело: это дело Учителя; Он силён найти работников; Он же умеет и воспитать их. Это не дело человеческое. Один Бог может выдвигать и готовить служителей; и если Он воспитывает такого человека столь долгое время, значит, Он находит это необходимым, потому что мы знаем, что, если б такова была воля Его, Он мог бы в один миг совершить все это дело. Одно очевидно: всех своих служителей Бог долгое время держит наедине с Собою, иной раз до, иной раз после их вступления на общественную деятельность; без этой дисциплины, без тайной подготовки этой мы навсегда останемся бесплодными и поверхностными теоретиками. Тот, кто вступает на общественное служение, предварительно не взвесив себя на весах святилища, не испытав самого себя в присутствии Божием, подобен кораблю, поднимающему паруса, но забывшему взять надлежащий балласт; при первом порыве ветра такой корабль ожидает гибель. В человеке же, прошедшем различные классы школы Божией, напротив чувствуются глубина, солидность, постоянство - качества, неразделимые с характером истинного служителя Божия. Поэтому, видя Моисея по достижении им сорокалетнего возраста отрезанным от всех почестей, от всей придворной роскоши, и уведённым на целые сорок лет в уединение пустыни, мы невольно ожидаем от него из ряда вон выходящего подвига. И мы не разочаровываемся! Тот человек, которого воспитывает Бог, только он может почитаться воспитанным, и никто иной. Недоступно человеку приготовить оружие для служения Богу, ибо рука человеческая не обладает способностью приготовлять сосуды, "благопотребные Владыке" (2 Тим. 2,21). Бог, который употребляет в дело сосуд, только Он один может совершить это. Здесь мы имеем чудный пример способа его приготовления. Итак, "Моисей пас овец у Иофора, тестя своего, священника Мадиамского. Однажды провёл он стадо далеко в пустыню, и пришёл к горе Божией, Хориву" (гл. 3,1) Какая существенная перемена произошла в жизни Моисея! В Быт. 46,34 мы видели, что "мерзость для египтян всякий пастух овец". И что же? Моисей, "наученный всей мудрости Египетской", от двора царя Египетского перенесён теперь в пустыню; там, у дальней горы, пасёт он стада овец, там ожидает его и школа Божия. Это, конечно, выходило за пределы человеческого понимания (2 Цар. 7,19), противоречило естественному ходу обстоятельств; это был путь, непонятный для плоти и крови. Моисей постиг всю глубину мудрости египетской, воспользовался редкими преимуществами, которые в этом отношении дал ему двор; казалось бы, образование его было блестяще закончено. Не естественно ли было ожидать встретить в столь благоприятно выглядящем человеке не только солидное, разностороннее образование, но и особенную утончённость приёмов, обращающую в лёгкую задачу какое бы то ни было призвание? Разум человеческий отказывается понять, как человек, столь богато одарённый, столь образованный, может быть призван оставить высокое положение своё, чтоб идти пасти в глуши, за горою, стада овец; взяться за занятие, разбивавшее в прах всю его гордость, всю его славу, доказывающее всем и каждому, как мало цены имеют преимущества человеческие в глазах Божиих; более того, занятие, доказывавшее, что все они, "как сор" в глазах Бога и в глазах всех, побывавших в Его школе (Фил. 3,8).
