Только что высказанные нами мысли могут объяснить читателю связь, существующую между изучаемой главою и первым разделом этой Книги, а также и дать ему уразуметь всю важность первых стихов 12-ой главы.
Истребите все места, где народы, которыми вы овладеете, служили богам своим, на высоких горах, и на холмах, и под ветвистым деревом. И разрушьте жертвенники их, и сокрушите столбы их, и сожгите огнём рощи их, и разбейте истуканы богов их, и истребите имя их от места того" (ст 2-3).
Земля принадлежала Иегове, израильтяне были только её временными арендаторами; поэтому, завладев ею, они первым долгом были обязаны истребить все, что имело отношение к существовавшему здесь с древних времён идолопоклонству. Это было совершенно необходимо, каким бы нетерпимым ни казалось человеческому разуму подобное отношение человека к религии других людей. В этом сказалась, мы этого не отрицаем, явная нетерпимость; но как же иначе и мог отнестись Бог живой и истинный к богам ложным и к идолопоклонству? Богохульной оказалась бы даже одна мысль, что Господь допускает служение лжебогам в земле, принадлежащей Ему.
Вникнем в суть этой истины. Не то, чтобы Бог, в великом милосердии Своём, не оказывал долготерпения относительно мира; пред глазами всех нас развёртывается шеститысячилетняя история, в течение которой таким чудесным образом обнаруживалось долготерпение Бога от дней Ноя, долготерпение, не прекратившееся и несмотря на отвержение Израилем его возлюбленного Сына. Но все это касалось великого принципа, изложенного в рассматриваемой нами главе Израилю следовало убедиться, что по завоевании им земли Господней ему первым долгом следовало истребить идолопоклонство с лица этой земли. Имя Бога, Который должен был быть "единым Богом их", покоился на народе израильском. Они были Его народом, и Он не мог допустить их общения с бесами. "Господа, Бога твоего, бойся, и Ему одному служи" (Втор. 6,13).
С точки зрения необрезанных языческих народов этот факт мог свидетельствовать о нетерпимости Израиля, мог выявить узкий кругозор, чуть ли не ханжество Израиля. Язычники могли гордиться своею свободою, могли хвастаться тем, что их широкие взгляды дают возможность исповедовать религию, допускавшую поклонение "многим богам и многим господам". По их мнению широкий ум требовал всякому свободу исповедовать какую ему угодно религию, свободно избирать предмет и способ поклонения. Или, как это случилось позднее в Риме, явным доказательством особенно высокого развития, последним словом самой блестящей и самой утончённой цивилизации считался факт воздвижения Пантеона, в котором нашли себе место все языческие божества. Какое кому дело, говорили они, в какую форму выливается религия человека и что является предметом его поклонения; только бы он сам оказался искренним. Все сводится к одному и тому же. Великою целью для каждого должно быть желание работать на пользу обществу, содействовать его национальному успеху; все это как нельзя лучше ведёт к личному благоденствию отдельных личностей. Необходимо, чтобы всякий человек имел религиозные интересы; что же касается формы исповедуемой им религии, это полностью безразлично. Вопрос не в том, какова твоя религия, а в том, каков ты сам".
Эти мысли вполне могли быть свойственны плотскому разуму необрезанных народов; что же касается Израиля, ему надлежало помнить важную истину: "Я Господь, Бог твой", и ещё: "Да не будет у тебя других Богов пред лицом Моим". Такова была их религия: она заключалась в поклонении единому Богу, живому и истинному, их Творцу и их Искупителю. К нему имел свободный доступ всякий истинный верующий, каждый член общества обрезанных, обладавший великим и святым преимуществом принадлежать к Израилю Божию. Мнения и обвинения, падавшие на них со стороны окружавших их народов, не имели для них ровно никакого значения, какие права имел Бог Израилев на обрезанный Свой народ? Могли ли они иметь правильное суждение о положении Израиля? Конечно нет: поэтому их мысли, их суждения и доводы не имели никакого значения Израилю следовало совсем не считаться с ними; ему надлежало преклониться пред высшим и безусловным авторитетом слова Божия, требовавшим полнейшего истребления любой тени идолопоклонства в чудной земле, в которой им дано было жить. Следовало не только покончить со служением чужим богам, разбив на мелкие куски идолов, чтобы воздвигнуть на их место жертвенники истинному Богу, но следовало ещё и выполнить повеление Божие: "Не то должны вы делать для Господа, Бога вашего; но к месту, какое изберёт Господь, Бог ваш, изо всех колен ваших, чтобы пребывать имени Его там, обращайтесь, и туда приходите, и туда приносите всесожжения ваши, и жертвы ваши, и десятины ваши, и возношение рук ваших, и обеты ваши, и добровольные приношения ваши, и первенцев крупного скота вашего; и ешьте там пред Господом, Богом вашим, и веселитесь, вы и семейства ваши, о всем, что делалось руками вашими, "чем благословил тебя Господь, Бог твой" (ст. 4-8).
Какое великое и важное откровение высказывалось израильскому обществу в этих словах! Единственное место, где им надлежало совершать своё служение Богу, избиралось Богом, а не человеком. Жилище Божие, место пребывания Божия должно было сделаться центром объединения всего Израиля; туда они должны были приносить свои всесожжения и свои десятины; там они должны были поклоняться Господу и радоваться пред Его лицом.
Это может показаться узким; так оно, в сущности, и есть. Иначе и быть не могло. Раз уж Богу благоугодно было избрать место обитания среди искупленного Его народа, то только исключительно там и могло совершиться их служение Богу. Сам Господь ограничил пределы места поклонения Себе, и это постановление составляло радость каждой души, преданной Господу и любящей Его. Она могла восклицать от всего сердца; "Господи! возлюбил я обитель дома Твоего и место жилища славы Твоей". И ещё: "Как вожделенны жилища Твои, Господи сил! Истомилась душа моя, желая во дворы Господни; сердце моё и плоть моя восторгаются к Богу живому... Блаженны живущие в доме Твоём, они непрестанно будут восхвалять Тебя.. Ибо один день во дворах Твоих лучше тысячи. Желаю лучше быть у порога в доме Божием, нежели жить в шатрах нечестия" (Пс. 25,и 83).
Этот дом Божий должен быть дорог сердцу всякого истинного израильтянина. Собственная воля могла заставить его желать идти в то или другое место; непостоянное сердце могло жаждать перемен: но всякий истинный и преданный Богу Его поклонник мог находить удовлетворение, благословение, радость и отдых лишь в присутствии Божием, лишь в местах, где пребывало имя Господа, лишь на том месте, где признавался авторитет Его драгоценного Слова. Искать какое-либо иное место общения с Богом значило бы не только отрекаться от слова Господа, но и оставлять Его святое жилище.
Развитие этого принципа мы находим в нашей главе. Моисей напоминает народу, что с той минуты, как он войдёт в землю Господню, ему следует отказаться от всякого духа независимости, от всякого своеволия, характеризовавших их в долинах Моавитских или в пустыне. "Там вы не должны делать всего, как мы теперь здесь делаем, каждый, что ему кажется правильным. Ибо вы ныне ещё не вступили в место покоя и в удел, который Господь, Бог твой, даёт тебе. Но когда перейдёте Иордан и поселитесь на земле, которую Господь ваш, даёт вам в удел, и когда Он успокоит вас от всех врагов ваших, окружающих вас, и будете жить безопасно: тогда какое место изберёт Господь, Бог ваш, чтобы пребывать имени Его там, туда приносите все, что я заповедую вам; всесожжения ваши и жертвы ваши, десятины ваши и возношения рук ваших, и все, избранное по обетам вашим, что вы обещали Господу: и веселитесь пред Господом, Богом вашим, вы и сыны ваши, и дочери ваши, и рабы ваши, и рабыни ваши, и Левит, который посреди жилищ ваших: ибо нет ему части и удела с вами. Берегись приносить всесожжения твои на всяком месте, которое ты увидишь; но на том только месте, которое изберёт Господь, в одном из колен твоих, приноси всесожжения твои, и делай все, что заповедую тебе" (ст. 8-14).
