Поразительна чудная последовательность всей этой части нашей книги: здесь все божественно, все совершенно. Узнав из 7-й главы, какие щедрые приношения представили во святилище начальника, мы, сообразуясь со своим человеческим разумом, могли бы предположить, что теперь следует говорить о посвящении левитов, устанавливая этим непосредственную связь посвящения Богу "наших личностей и наших даров". Но нет: Дух Божий сначала упоминает о свете святилища, чтобы мы могли при этом свете понять настоящую цену всякой щедрости и всякого служения Богу в пустыне.
Не приходится ли нам поражаться духовной последовательности этих глав? Она не может ускользнуть от взгляда духовно настроенного читателя. Почему мы не видим здесь пред собою золотого жертвенника, окутанного облаками курящегося фимиама? Почему здесь нет и стола с находящимися на нем хлебами предложения? Потому что ни тот, ни другой не имели ни малейшей нравственной связи с предыдущим или с последующим; золотой же подсвечник имел прямое отношение к содержанию предыдущей и последующей части книги, указывая нам, что всякое проявление щедрости, всякое наше действие должны быть рассмотрены при свете святилища, обнаруживающем их истинное достоинство. Это великий урок, преподанный в пустыне, и он преподан нам в самой для нас удобопонятной форме, под видом прообраза. При делаемом нами обзоре книги Числа мы .только что останавливались на описании сердечной щедрости главных начальников общества по случаю освящения жертвенника; далее мы подходим к рассказу о посвящении левитов; но богодухновенный писатель делает перерыв между двумя этими повествованиями, чтобы озарить их светом святилища Божия.
Таков божественный порядок. Это, так сказать, одно из бесчисленных доказательств, рассеянных по всему Писанию с целью явить нам божественное совершенство как всей Книги Божией, так и каждой её строки, каждой её части, каждого её раздела. Мы счастливы, глубоко счастливы возможности привести все эти драгоценные доказательства нашему читателю в нашей беседе с ним. Мы надеемся оказать ему этим добрую услугу, принося в то же время со своей стороны скромную дань прославления драгоценной Книге, которую, по неизречённой Своей милости, Небесный Отец соблаговолил написать для нас. Мы хорошо знаем, что эта Книга не нуждается ни в нашем слабом свидетельстве, ни в прославлении её каким бы то ни было человеческим пером или красноречием. Нам отрадно, однако, засвидетельствовать это о Книге пред лицом многочисленных, но безосновательных попыток врага отрицать её богодухновенность.
Истинный источник и истинный характер всех этих ухищрений врага обнаружатся все более и более по мере того, как мы приобретём более глубокое, более живое и основанное на личном нашем опыте познание бесконечной глубины и божественного совершенства Слова Божия. Вот почему самыми действенными доводами, свидетельствующими в пользу факта божественности Священных Писаний служат внутренние, так сказать, их достоинства, а именно: их могущественное действие на нас самих так же, как и им присущая внутренняя слава, их способность раскрывать и осуждать самые корни характера и поведения нашего и, наконец, чудное согласование всех отдельных частей Писания. Книга, показывающая мне, что я на самом деле есть, говорящая мне обо всем, живущем в моем сердце, Книга, обнаруживающая все наиболее скрытые побуждения моего природного естества, всецело осуждающая меня и в то же время открывающая мне Того, Кто восполняет все мои нужды, - подобная Книга заслуживает полного доверия. Она не нуждается в благосклонных отзывах человека и не ищет их. Ей безразличны и благосклонность, и страх, и гнев его. Мне часто приходило на мысль, что, если б мы судили о Библии так, как женщина из города Сихаря судила о нашем Господе, мы получили бы о Библии такое же верное представление, как верно было суждение женщины Самарянки о Господе. "Пойдите, - говорила эта простая, осчастливленная беседой с Господом Иисусом, женщина, - посмотрите Человека, Который сказал мне все, что я сделала: не Он ли Христос"? (Иоан. 4,29). Не можем ли и мы с подобною же уверенностью в сердце сказать: "Пойдите, посмотрите Книгу, которая мне сказала все, что я сделал; не Слово ли это Божие?" Да, это так; но к этому заключению мы можем прийти ещё главным образом и потому, что Книга Божия не только говорит нам все, что мы сделали, но и все, что мы думаем, все, что мы говорим, все, что мы из себя представляем (см. Рим. 3,10-18; Матф. 15,19).
Значит ли это, что мы пренебрегаем внешними доказательствами этого факта? Как раз нет. Мы радостно идём им навстречу. Мы уважаем всякий довод, всякое свидетельство, могущие утвердить уверенность сердца в Божественности Священного Писания; а доказательств и свидетельств этого рода мы встречаем множество. Самая история составления Книги Божией со всеми с ней связанными удивительными фактами является могущественным притоком, пополняющим своими волнами океан очевидности. История её составления, её сохранения, её передачи из уст в уста, её распространения по всему лицу земли, - словом, вся её история, более чудесная, чем фабула басни, и, однако же, истинная, является могущественным доводом для подтверждения её божественного происхождения. Возьмите, например, хотя бы один в высшей степени знаменательный факт - её сохранение в течение более чем тысячи лет в руках тех, которые охотно предали бы её забвению, если б могли это сделать. Не красноречивый ли это факт? И подобных фактов встречается множество в удивительной истории этой Книги, бесподобной и неоценённой.
Но, отводя должное место этим видимым доказательствам, мы с непоколебимой уверенностью продолжаем, однако, утверждать, что доказательства внутренние, черпаемые из самой Книги, составляют её главную апологетическую силу, являясь непроницаемой стеной, выдерживающей натиск волн, потоки неверия и скептицизма.
Мы не последуем, однако, далее за течением мыслей, вызванных в вас созерцанием удивительного положения, отведённого в книге Числа золотому светильнику. Мы не могли не высказать наших взглядов по отношению к драгоценной для нас Библии; вернёмся, однако, к изучаемой нами главе, чтобы воспользоваться заключённым в начальных её стихах назиданием.
"И сказал Господь Моисею, говоря: "Объяви Аарону и скажи ему: когда ты будешь зажигать лампады, то на передней стороне светильника должны гореть семь лампад" (ст. 1). Эти "семь лампад" обозначают свет свидетельства Духа Святого. Они сообщались с чеканным стеблем светильника, прообразно представляющего Христа, Личность и дело Которого служат основанием работы Духа Святого в Церкви. Все находится в зависимости от Христа. Всякий луч света, озаряющий Церковь, верующую душу, или, позднее, Израиль, исходит от Христа.
Но не только этому научает нас прообраз. "На передней стороне светильника должны гореть семь лампад." Облекая этот прообраз в слова Нового Завета, мы могли бы здесь привести следующее изречение нашего Господа: "Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного" (Матф. 5,16). Где бы ни загорелся истинный свет Духа Божия, он всегда будет с большой силою свидетельствовать о Христе. Он привлечёт внимание не к себе, а к Нему; и этим прославляется Бог. "На передней стороне светильника должны гореть семь лампад."
В этом заключается великая истина жизни для всех христиан. Больше всего о духовности какого-либо дела свидетельствует заключающаяся в нем цель прославления одного Христа. Если люди стараются привлечь внимание на само дело или на работника, свет ослабевает, и Первосвященник небесного святилища должен применить к делу священные "щипцы". На Аарона была возложена обязанность зажигать лампады; ему поручалось и очищать их. Другими словами, свет, которым мы как христиане призваны светить, не только основан на Христе, но он Им и поддерживается с минуты на минуту в течение всей ночи. Без Него мы не можем делать ничего. Золотой стебель поддерживал лампады; рука первосвященника снабжала их елеем и применяла к ним щипцы. Все во Христе, от Христа и чрез Христа.
