Но это совершенно не соответствовало бы мысли Божией. Мысли Божий - не наши мысли, и пути Его - не наши пути. Бог желал дать полный и подробнейший список начальников, приводя имя каждого из них, обозначая при этом колено, представителем которого он был, и ведя счёт посвящаемым им во святилище Божие предметам; оттого эта глава такая пространная, оттого-то она и содержит восемьдесят девять стихов. В ней красуются все имена, каждое из них являет свой отдельный, одному ему присущий, характер. Всякое приношение сопровождается подробным описанием и соответствующей ему оценкой. Имена и приношения не перечислены в беспорядке, как попало. Это несвойственно характеру Божию; во всем; что Он делает или говорит, Бог остаётся верен Своему естеству. Человек может просмотреть вскользь и отнестись с беспечным равнодушием к принесённым Богу дарам и приношениям; Бог же не может так относиться к ним; Он так не поступает Сам и не благоволит к подобному отношению с нашей стороны, к усердию Своих служителей. Он с любовью останавливается на всяком самом незначительном служении, на самом малом, но от сердца принесённом даре. Он никогда не забывает даже самого слабого усердия; и не только Сам не забывает малейших дел любви, но и особенно старается, чтобы они сделались известными бесконечно большому числу людей. Как далеки были эти начальники от мысли, что имена их будут передаваться в течение веков из уст в уста бесчисленного ряда поколений! Но так случилось, потому что такова была воля Божия. Бог скорее остановится на утомительных, на наш взгляд, подробностях, скорее впадёт, по мнению людей, в многословие, чем оставит незамеченным имя хотя бы одного из Своих служителей, или неоценённой какую-либо особенность их дела любви.
Таким образом, в главе, открытой пред нами, для "каждого начальника" назначался особенный день для приношения его дара; отведено также и определённое место на вечных страницах Писаний Божиих, куда Дух Святой занёс полный список приношений Богу.
В этом сказывается особенность Божеского естества. И не вправе ли мы считать эту седьмую главу книги Числа образцом вечной Книги, в которой перстом Божиим увековечены имена служителей Божиих и начертан список дел их? Таково наше мнение; и если читатель откроет 2 Цар. 23 и Рим. 16, он встретит подобного же рода страницы. На первой из них мы находим имена и подвиги именитых мужей эпохи царя Давида; на второй - имена и дела друзей апостола Павла в Риме. В обеих главах мы имеем пред собою, мы в этом уверены, истину, применимую ко всем святым Божиим, ко всем, от первого до последнего, служителям Христовым. Всякому отведено особенное место в жизни, всякий занимает особенное место в сердце Учителя, и все это когда-то обнаружится. Между доблестными "мужами у Давида" отмечено "три главных", - "три" - и "тридцать" вождей. Ни один из "тридцати" не получил места наряду с "тремя"; и ни один из этих "троих" не уподобился "трём главным".
Записано не только имя, но и дано верное описание всякого действия; и самая сущность подвига, и каким образом он был выполнен - все для нас описано с необычайной точностью. Мы узнаем имя человека, что именно он сделал и как он это сделал. Непогрешимое и беспристрастное перо Духа Святого все записало с несказанной точностью и заботливостью.
То же приходится отметить и при чтении замечательной страницы Рим. 16. Там говорится о Фиве; сказано, какое положение она занимала, что именно она делала, и на каком основании она имела несомненное право на расположение и помощь со стороны Римской церкви. Затем названы Прискилла и Акила - жена названа первою; мы видим, что они полагали голову свою за душу апостола, заслужив этим благодарность самого апостола и всех церквей, составленных из язычников. Непосредственно за ними мы читаем о "возлюбленном Епенете" и о Мариам, которая не только трудилась, но "много трудилась" для апостола. Если б было просто сказано, что Епенет "заслужил любовь" или Мариам "трудилась", выражения эти не высказали бы сокровенной мысли Духа и не изобразили бы горячей любви к ним сердца Христова. Нет, понадобились именно слова "возлюбленный" и "много", чтоб дать верное представление о каждом из них.
Не подробно останавливаясь на дальнейших стихах этой главы, мы обращаем внимание читателя только на 12-й стих. Почему апостол не соединяет вместе имён "Трифены, Трифосы и Персиды"? Почему он не отводит место им всем вместе? Причина особенно трогательна: о двух первых он мог только сказать, что они "трудятся о Господе", тогда как для последней необходимо было прибавить, что она "много потрудилась о Господе". Можно ли было лучше отметить существовавшую между ними разницу? Это все то же, что выражено словами "три", "три главных" и "тридцать". Это не бессвязное перечисление имён и совершенных людьми подвигов; не чувствуется здесь ни торопливости, ни неопределённости. Нам говорится, что каждый из себя представлял, и что именно он делал для Господа. Всякий имеет своё место и получает свою долю похвалы.
Здесь, отметим это, открывается пред нами одна из характерных страниц "Книги вечности". Как все в ней возвышенно! И в то же время как все утешительно! Ни одно действие нашего служения Господу не остаётся не занесённым в Его Книгу; и не только записывается сущность совершенного нами дела, но и отмечается, как именно мы что-либо делали, потому что для Бога это важно настолько же, насколько и для нас. Он любит "дающего доброхотно", любит трудящегося от всего сердца, потому что именно так действует Он Сам. Его сердцу отрадно было видеть, с какой щедростью представители двенадцати колен Израилевых осыпали дарами Его святилище. Его сердцу отрадно было отметить подвиги храбрых мужей Давидовых в день отвержения царя; отрадно было отметить преданность Прискиллы, Акилы и Фивы в позднейшую эпоху. Мы можем прибавить, что сердцу Его отрадно в наши дни холодности и равнодушия к вере видеть всякое сердце, действительно любящее Христа, встретить преданного Ему работника в Своём винограднике.
Дух Божий да возбудит в сердцах наших жажду служить Господу с большей преданностью души! Любовь Божия да наполняет все более и более сердца наши, дабы мы жили уже не для самих себя, а для Христа, возлюбившего нас, омывшего нас от пагубных грехов наших - драгоценной кровью Своей и соделавшего нас тем, что мы теперь из себя представляем, и тем, чем мы, милостью Его, вскоре надеемся сделаться.
Глава 8
"И сказал Господь Моисею, говоря: Объяви Аарону и скажи ему: когда ты будешь зажигать лампады, то на передней стороне светильника должны гореть семь лампад. Аарон так и сделал: на передней стороне светильника зажёг лампады его, как повелел Господь Моисею. И вот устройство светильника: чеканный он из золота, от стебля его и до цветов чеканный" (ст. 1-4).
Нам следует обратить внимание читателя на два пункта, а именно: на место, которое занимает прообразный золотой светильник, и на то, чему он нас научает.
Замечательно, что здесь назван только один светильник. Не упоминается ни о золотом жертвеннике, ни о золотом столе. Нам представляется только светильник, не завёрнутый вместе с другими принадлежностями скинии в дорожные покрывала, как это было указано нам в 4-й главе, а светильник, свободный от покрывавших его в пути голубых покрывал и синих кож. Во всей красе своей, ничем не покрытый, является он здесь нашему взору. Он представлен здесь рядом с описанием приношений начальников и посвящения левитов и, согласно повелению Божию, изливает таинственный свет свой во святилище. Без света невозможно обойтись в пустыне; потому необходимо, чтобы золотой светильник был освобождён от своего покрывала и мог своим светом сиять пред Богом. Будем помнить, что сияние светом Божиим - вот великая цель, к которой все клонится, идёт ли речь о посвящении Богу нашего имущества, как его посвящали Ему начальники Израилевы, или же речь идёт о посвящении Богу наших личностей, как посвящали себя Богу левиты, - это безразлично. Лишь при свете святилища обнаруживается истинная цена всякой вещи и всякой личности.
