Но где же находится эта Церковь? Не напрасно ли будет искать её среди всеобщего разрушения и окружающего нас неустройства? Благодарение Богу, нет! Потому что, хотя нам и не дано видеть всех членов Церкви соединёнными вместе, но знать и занимать почву Церкви Божией, а не чего-либо другого, составляет наше преимущество и святую нашу обязанность. Как же можно узнать эту почву? Мы думаем, что первый наш шаг должен заключаться в том, чтобы удаляться от всего, с нею несовместимого. Мы не можем рассчитывать открыть истину, погружаясь в ложь; Божественное повеление таково: "Перестаньте делать зло; научитесь делать добро". Бог не даёт света сразу для двух шагов. С той минуты, как мы узнаем, что стоим на неверной почве, наш долг велит нам оставить её и ожидать, что Бог дарует нам новый свет; и Он непременно совершит это.
Но вернёмся к примеру, описанному в нашей главе: "И сказал Господь Моисею, говоря: Скажи сынам Израилевым: если мужчина или женщина сделает какой-либо грех против человека, и чрез это сделает преступление против Господа, и виновна будет душа та, то пусть исповедаются во грехе своём, который они сделали, и возвратят сполна то, в чем виновны, и прибавят к тому пятую часть, и отдадут тому, против кого согрешили" (ст. 5-8).
Жертва повинности была рассмотрена в нашем "Толковании на книгу Левит в 5-й главе, и мы обращаем на неё внимание нашего читателя, не имея намерения терять на повторение уже изученных нами вопросов ни его, ни нашего времени. Здесь мы только остановимся на необыкновенно важном вопросе исповедания греха и возмещения нанесённого убытка. Не только Бог, но и человек, очевидно, получает пользу от великой Жертвы за грех, пострадавшей на кресте Голгофы; мы узнаем из вышеприведённого текста, что, когда совершён был грех, Бог требовал его исповедания и возмещения убытка. Искренность исповедания греха должна была выразиться в возмещении отнятого. Еврею, сделавшему какой-либо грех против его брата, недостаточно было пойти и сказать ему: "Мне очень жаль." Он должен был отдать отнятую им вещь и ещё прибавить к ней пятую часть её цены. Хотя мы и не под законом, мы, однако, можем почерпнуть много назидательного из этих постановлений; хотя поучение это не относится лично к нам, мы можем извлечь хороший урок для себя из правил Ветхого Завета. Итак, если мы причинили кому-либо вред, недостаточно сознаться в нашем грехе пред Богом и нашим братом: мы должны ещё и возместить нанесённый нами убыток; мы призваны доказать на практике, что осудили самих себя за нанесённый нами кому-либо Ущерб.
Мы несколько сомневаемся в том, что эта обязанность понимается нами, как должно. Приходится опасаться, что применяемый нами в жизни способ изглаживания греха или падения, способ лёгкий, поверхностный в не соответствующий нашей вине, несказанно оскорбляет Духа Божия. Мы довольствуемся исповеданием греха устами, не имея глубокого сокрушения сердца пред Богом по поводу совершенного греха. Нравственные корни самого поступка остаются не осуждёнными; следствием подобного легкомысленного отношения к греху является ожесточение сердца и притупление чуткости совести. Это очень серьёзный вопрос. Мы не знаем почти ничего драгоценнее чуткой совести. Мы не имеем в виду совесть боязливую, руководящуюся своими собственными прихотями; не говорим и о совести болезненной, находящейся под влиянием своих страхов. Эти два вида совести представляют собою самых несговорчивых и неуживчивых жильцов. Мы говорим о чувствительной совести, во всем управляемой Словом Божиим и всегда прибегающей к его авторитету. Это здоровое состояние души мы считаем неоценённым сокровищем. Оно приводит все в стройный порядок, вникает в мельчайшие подробности нашей земной жизни и повседневных наших привычек -нашей одежды, нашего дома, нашей домашней обстановки, нашего стола, всего нашего поведения, нашего ума, нашего тона, принципа ведения наших дел; или же, если мы призваны служить другим, оно наблюдает, как мы выполняем наше служение, каково бы служение это ни было. Словом, все подчинено нравственной и здоровой проверке пробуждённой совести. "Посему и сам подвизаюсь, - говорит апостол, - всегда иметь непорочную совесть пред Богом и людьми" (Деян. 24,16).
Этого надлежит ревностно желать и нам. Есть что-то нравственно прекрасное и привлекательное в этом стремлении величайшего и даровитейшего служителя Христова. Несмотря на все замечательные свои дары, несмотря на удивительную мощь своего духа, глубокое знание путей и предначертаний Божиих, несмотря на все, чем он обладал и чем мог хвалиться, несмотря на все поразительные откровения, полученные им на третьем небе, он, высший из апостолов, самый привилегированный из святых Божиих, всегда тщательно старался сохранять непорочную совесть пред Богом и людьми; и если в минуту забывчивости он произносит чересчур смелое слово, обращаясь к Анании, первосвященнику, он готов тотчас же сознаться в этом и загладить свою ошибку; таким образом, вырвавшееся из его уст слово: "Бог будет бить тебя, стена подбелённая!" - было взято им назад и заменено словами Божиими: "Начальствующего в народе твоём не злословь" (Деян. 23,1-5).
Не думаю, чтоб апостол Павел мог спокойно провести эту ночь, не мучаясь угрызениями совести, если б не отказался от этих слов. Необходимо сознать свою вину, если мы согрешаем делом или словом; если же со стороны нашей нет сознания греха, наше общение с Богом будет непременно нарушено. Общение делается немыслимым, если неисповеданный грех остаётся на совести. Нам может казаться, что общение с Богом существует, но это самообман с нашей стороны. Если мы хотим ходить пред Богом, мы должны хранить чистую совесть. Ничего нет опаснее нравственной бесчувственности, виноватой совести, притуплённого нравственного чувства, допускающих множество духовных недочётов и их не осуждающих; при подобных условиях легко можно впасть в грех, не заметить его и холодно говорить: "Какое же я сделал зло?"
Читатель, будем со святою бдительностью оберегать себя от всего этого. Будем стараться вырабатывать чуткую совесть. Это заставит нас делать то же, что делал апостол Павел, заставит нас "подвизаться подвигом добрым", непрестанно стремиться к добру. Это благое стремление, стремление, приносящее самые драгоценные плоды. Не думайте, что к этому стремлению примешивается подзаконность; нет, оно имеет характер чисто христианский. В этих высоких словах апостола Павла мы видим как бы олицетворение в сжатом виде всего поведения христианина. "Всегда иметь непорочную совесть пред Богом и людьми" - в этом заключается все.
Но, увы, как мало принимаем мы обычно в расчёт права Бога или нашего ближнего! Насколько наша совесть далека от того, чем она должна быть! Мы пренебрегаем обязанностями всякого рода, даже того и не замечая. Наше сердце об этом не сокрушается, и мы не смиряемся пред Господом. Мы совершаем преступления во всех отношениях, и, однако, не исповедуемся в них и не заглаживаем причинённого ими вреда. Остаются незамеченными поступки, которые следовало бы выводить наружу, исповедовать и осуждать. Грех встречается даже в самых святых наших действиях; встречается неглубокое и безразличное отношение к общественной молитве и трапезе Господней; мы различными способами обкрадываем Бога; мы думаем своими собственными мыслями, мы говорим своими собственными словами, мы исполняем свои собственные желания; разве не значит это обкрадывать Бога, ввиду того, что мы не свои, а "куплены дорогою ценою?"
Такое поведение может только пагубно задерживать наш внутренний рост. Оно огорчает Духа Божия и мешает восприятию нашими душами благодати Христовой, которая одна даёт нам возрастать во Христе. Из различных частей Слова Божия мы знаем, как ценны для Бога сокрушённый дух и сердце смиренное. "Вот, на кого Я призрю: на смиренного и сокрушённого духом и на трепещущего пред Словом Моим" (Ис. 66,2). С таким человеком Бог может пребывать, но Он не может быть в общении с ожесточением и бесчувственностью, с холодностью и равнодушием. Будем же стараться всегда иметь совесть непорочную и чистую, как пред Богом, так и пред людьми.
