Главы 5,14-7
Эти стихи заключают в себе учение о жертвах повинности, разделявшихся на две отдельные категории - жертвы за грехи против Бога и жертвы за грехи против человека. "Если кто сделает преступление, и по ошибке согрешит против посвящённого Господу, пусть за вину свою принесёт Господу из стада овец овна без порока, по твоей оценке, серебряными сиклями по сиклю священному, в жертву повинности" (гл. 5,15). Здесь мы имеем случай совершения явного преступления по отношению к святыням, принадлежащим Господу; и хотя бы оно совершилось "по ошибке", оно не могло пройти незамеченным. Бог может простить оскорбления всякого рода, но Он не может оставить не наказанным нарушение хотя бы одной мелочи, одной черты закона. Его благость безмерна, и потому Он может все простить. Святость Его непреложна, и потому Он вместе с тем ничего не может оставить незамеченным. Он не может терпеть беззакония, но может изгладить его по совершенству благодати Своей и согласно всем требованиям святости. Думать, что стоит человеку только следовать указаниям совести - и можно утверждать, что он идёт по верному пути, что он в безопасности - великое заблуждение. Мир, покоящийся на подобном основании, будет нарушаться всякий раз, когда свет правосудия Божия будет освещать совесть. Бог не может низвести на столь низкий уровень Свои права. Весы святилища устанавливаются по масштабу, сильно отличающемуся от масштаба, руководящего самой чуткой совестью. Мы уже имели случай подчёркивать эту мысль, говоря о жертве за грех. Но нелишне будет и ещё раз на ней остановиться. С нею связаны два факта: прежде всего верное представление о том, что, в сущности, представляет собой святость Божия; затем - ясное понятие об основании мира верующего в Божием присутствии.
Идёт ли речь о моем положении или о моем поведении, о моем характере или моих поступках, Один Бог может судить, насколько все это благоугодно Ему и совместимо с Его присутствием. Можем ли мы извинять себя нашим человеческим непониманием, когда речь идёт о требованиях Божиих? Да сохранит нас от этого Господь! "Против посвящённого Господу совершено преступление", но человек не дал себе в этом отчёта. Что же? Можно ли все это предать забвению? Позволено ли так произвольно распоряжаться собственностью Божией? Конечно, нет. Это нанесло бы ущерб нашему общению с Богом. Праведные призываются "славить память святыни Божией" (Пс. 96,12); почему они могут совершать это? Потому что мир их зиждется на основании полного оправдания и утверждения этой святости. Чем возвышеннее поэтому будут их мысли об этой святыне, тем глубже, тем невозмутимее должен сделаться их мир. Это одна из драгоценнейших истин. Невозрожденный человек никогда не мог бы радоваться святости Божией; если бы он не мог вовсе с нею не считаться, он всегда желал бы, насколько возможно, понизить её уровень. Такой человек найдёт утешение в мысли, что Бог благ, что Бог милосерд, что Бог долготерпелив; но вы никогда не увидите, чтобы мысль о том, что Бог свят, радовала его сердце. Все эти ссылки на благость, милосердие и благодать Божию свойственны человеческому сердцу. В этих Божиих свойствах человек хотел бы найти себе извинение, чтобы продолжать жить во грехе.
Возрождённый человек, напротив, ликует от радости, помышляя о святости Божией. Он видит её полное выражение в кресте Господа Иисуса Христа. Эта-то святость и соделалась основанием мира его души; и это ещё не все: он сделался причастным этой святости, он насыщается ею, полною ненавистью ненавидя грех. Инстинкты Божеского естества восстают против греха и жаждут святости. Невозможно было бы обрести истинную свободу сердца и истинный мир души, если бы мы не были уверены, что все требования, присущие "посвящённому Господу", получили полное удовлетворение ради нашей Божественной жертвы повинности. В сердце всегда возникало бы тягостное чувство, что эти требования не почтены и оскорблены великим множеством наших немощей и прегрешений. Лучшие проявления нашего служения Богу, наши самые светлые минуты, наши самые священные занятия могут погрешать "против посвящённого Господу", могут носить на себе следы того, что неугодно в очах Божиих. Как часто часы нашего общественного служения Богу и нашего частного общения с Ним страдают от нашей сухости и рассеянности! Вот почему мы нуждаемся в уверенности, что наши погрешности были божественно омыты драгоценною кровью Христа. Таким путём мы обретаем в Господе Иисусе Того, Кто снизошёл до Мельчайших наших нужд, нужд, присущих нам как прирождённым и на деле виновным пред Богом грешникам. В Нем находят удовлетворение все стремления виноватой совести так же, как и требования бесконечной святости по отношению ко всем нашим грехам, ко всем нашим промахам; поэтому верующий с спокойным сердцем и с облегчённою совестью может устоять пред светом святости, слишком чистой, чтобы терпеть беззаконие и смотреть на грех.
"За ту святыню, против которой он согрешил, пусть воздаст и прибавит к тому пятую долю, и отдаст сие священнику и священник очистит его овном жертвы повинности, и прощено будет ему" (гл. 5,16). Кроме "пятой части", о которой здесь упоминается, мы видим пред собою настоящую жертву повинности, слишком, опасаюсь, мало ценимую нами. Когда мы думаем о всех наших прегрешениях и о всех оскорблениях, нанесённых нами святости Божией, когда мы вспоминаем, как безбожный мир попирает права Господни, с каким благоговением обращаем мы тогда наш духовный взгляд на искупительный крёстный подвиг, которым Бог не только возвратил потерянное, но и возвратил его с избытком. Он больше приобрёл искуплением, чем потерял падением человека.
Он пожинает более обильную жатву славы, чести и хвалы на пажитях искупления, чем мог бы получить от посевов создания мира. "Сыны Божий" могли вознести Богу несравненно более возвышенную песнь хвалы у пустого гроба Иисуса, чем ту, которою они прославляли конец дела созидания Творца. Не только грех был полностью искуплен; крёстный подвиг давал душе ещё и вечное преимущество. Это чудная истина. Бог получает богатую добычу от дела, совершившегося на Голгофе. Как можно было предвидеть это? Когда мы видим человека и творение, главою которого он был, поверженными в прах у ног врага, как можем мы представить себе, что из среды этого разрушения Бог соберёт богатейшую и благороднейшую жатву, какой никогда бы не мог дать мир раньше грехопадения? Да будет благословенно за это имя Господа Иисуса! Всем этим мы обязаны Ему. Его драгоценным крестом была возвещена истина, столь дивная. В этом кресте, несомненно, заключается таинственная мудрость, "которой никто из властей века сего не познал; ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы" (1 Кор. 2,8). Неудивительно, что все взгляды патриархов, пророков, апостолов, мучеников и святых направлялись к этому кресту и к Тому, Кто был ко кресту пригвождён. Неудивительно, что и Дух Святой произнёс строгое, но справедливое слово: "Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маран-афа" (1 Кор. 16,22). Небо и земля громким и вечным возгласом "аминь" будут вторить этой анафеме. Неудивительно, что Бог бесповоротно решил, что "пред именем Иисуса преклонится всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык будет исповедовать, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца" (Фил. 2,10-11).
Тот же закон о прибавлении "пятой части" применялся также при приношении жертвы за прегрешение против ближнего, потому что мы читаем: "Если кто согрешит и сделает преступление пред Господом, и запрётся пред ближним своим в том, что ему поручено, или у него положено, или им похищено, или обманет ближнего своего, или найдёт потерянное, и запрётся в том, и поклянётся ложно в чем-нибудь, что люди делают и тем грешат: то, согрешив и сделавшись виновным, он должен возвратить похищенное, что похитил, или отнятое, что отнял, или порученное, что ему поручено, или потерянное, что он нашёл. Или, если он в чем поклялся ложно, то должен отдать сполна, и приложить к тому пятую долю, и отдать тому, кому принадлежит, в день приношения жертвы повинности" (гл. 6,2-5).
