Он увидел их мысли. Образы, обраставшие смыслами.

«Зверь… это не человек… это бешеный зверь…»

«Если он еще раз подойдет к моей сестре, я пристрелю его, и плевать, если меня казнят».

«И я извинялся перед этим зверем?»

Ардан вздохнул и отвернулся.

– Ард, – донесся ему в спину голос шамана, говорившего с сильным акцентом, но на вполне правильном языке матабар. – Мы дадим знать Конклаву, что матабар все еще живы, как и жив их вождь.

Ардан замер, медленно обернулся и честно ответил:

– Как я уже сказал – делайте что хотите, мне все равно, – затем перевел взгляд на не двигающегося, едва дышащего орка и обратно на шамана. – Но мы действительно встретимся еще раз, старик.

Никто ему так и не помешал уйти. Разве что в спину доносились приглушенные удары кулаков о грудь.

– Будьте добры, два билета, – Арди достал две купюры и несколько монет.

Билеты в кино стоили каких-то космических денег в размере полтора экса на взрослого и шестьдесят ксо на детей. Но во-первых, Ардан обещал Тесс, а во-вторых, ему самому, еще когда первые кинотеатры открыли в Метрополии, было интересно посмотреть, что это такое – кино.

В столице, правда, билеты стоили даже больше. От трех эксов и выше.

Молодой человек, может, немногим младше самого Ардана, дернул за рукоять счетной машины, а затем выдвинул кассу, куда мигом смахнул монеты и сложил стопочкой купюры. Затем, поправив козырек, которым спасался в своей тесной стеклянной будке от назойливого солнца, взял инструмент, отдаленно похожий на стамеску, и ровно отрезал им два билетика от общей бумажной ленты.

– Четвертый ряд, места четырнадцать и пятнадцать, – таким же механическим тоном, как и его инструменты, произнес покрытый веснушками юноша.

– А другие выбрать нельзя? – поинтересовался Арди.

Судя по размерам катушки с билетами и габаритам каждой из них, в зале имелось порядка семи-восьми рядов с линиями в среднем на двадцать два места. Так что, если геометрия кинозала такая же, как в театре, то лучше было бы сидеть в центре.

– Это не театр, господин, – буднично, изнывая от жары, отказал билетер. – Здесь выбирать нельзя. Какие билеты есть, такие есть. Да и смысла, если честно, нет.

Ардан вздохнул, забрал билеты, поблагодарил юношу и вернулся к Тесс. Та стояла около поребрика, отделявшего широкий тротуар от узкой проезжей части, где кроме автомобилей то и дело можно было заметить запряженные лошадьми упряжки и телеги. В основном, правда, телеги.

А там, еще чуть впереди, вниз плавно опускалась оживленная набережная. Люди прогуливались по влажной брусчатке. Девушки и женщины прикрывались от зноя небольшими зонтиками, мужчины же довольствовались шляпами и тем, что порой, когда становилось совсем невмоготу – снимали пиджак или куртку (куртки в основном носили рабочие), свешивая те на сгиб локтя. Зонтики, разумеется, тоже носили не все, а опять же жены и спутницы совсем не тех, кто трудился в порту, на лесопилках или в цехах.

Впрочем, здесь, в Дельпасе, социальный разрыв между состоятельными и нет выглядел не таким четким и большим, как в столице.

Тесс на фоне происходящего в своем легком платье, в забавных туфлях яркой расцветки, без шляпки, с распущенными волосами, с которыми игрался озерный бриз, выглядела чем-то выбивающимся из стройной, подчиняющейся негласным правилам жизни.

Тем же правилам, которым подчинялась и Тесс три сезона в году. Осенью, весной и зимой рыжеволосая певица выглядела так же, как и все, но не летом.

Арди, все еще немного хромающий и старающийся не дышать полной грудью, встал рядом со своей невестой. Она едва дотягивала ему до плеча, что он находил милым и уютным.

– Только посмотри, – она качнула рожком с мороженым в сторону горожан. – Здесь лето длится всего на неделю дольше, чем у нас, а они все прячутся от солнца, – Тесс улыбнулась и откусила кусочек лакомства. – Чтобы потом, когда начнутся дожди, рассказывать всем, как им не хватило тепла и как они мечтали бы жить на берегу Лазурного Моря.

Именно поэтому Тесс старалась одеваться как можно легче летом. Порой в своих нарядах находясь на самой границе правил приличия. Ее летние юбки и платья иногда в своей смелости доходили до того, что едва ли не полностью обнажали икры, поднимаясь почти до колен.

Арди не имел ничего против. Ее сценические образы были куда как откровенней, но при этом в обществе открытые платья для выступлений считались нормой.

Одна из удивительных черт уклада жизни людей, которую Арди не понимал, но не имел ни малейшего желания или резона оспаривать.

– А ты хотела бы?

– Жить на берегу Лазурного Моря?

Ардан кивнул.

– А ты сам смог бы, Арди-волшебник? – чуть ехидно, но безобидно сверкнули зеленые глаза. – Там же все наоборот. Не как в Метрополии. Там шесть месяцев лета, пять месяцев весны, две недели зимы и столько же осени. Сам бы справился?

Арди пожал плечами.

– Не знаю, – честно ответил он, смотря на то, как солнце без устали занималось огранкой тропы, выложенной на поверхности Синего озера из золотых алмазов. Если такие, конечно, существовали.

Тесс, опять же нисколько не заботясь о правилах приличия и том, что вокруг чужие люди, прислонилась к своему жениху и прижалась щекой к его плечу.

– Это из-за того, что случилось позавчера? – тихонько спросила она.

Ардан вернулся вечером. Матушка и Келли к тому времени уже заснули. Эрти что-то мастерил в котельной – кажется, чинил скобы, на которых держались трубы горячей воды. Кена тоже спала.

Так что Арди, бесшумно, как мог, поднялся в одну из гостевых комнат. Вот только так сложилось, что в то же самое время Тесс выходила из своей. Они встретились взглядами и, не сговариваясь, ушли вместе. Легли в одну кровать. Завернулись с головой одеялом и долго лежали в обнимку. Пока не уснули.

Тесс ничего не спрашивала. Ни про засохшую кровь. Ни про черные синяки. Ни про тяжелый взгляд янтарных глаз. Она не задала ни единого вопроса.

Арди был ей безмерно за это благодарен. Потому что, видят Спящие Духи, он не смог бы выдержать этого разговора. Только не в тот вечер. Только не опять. Он просто хотел завернуться в то тепло, что ему дарила Тесс, и уснуть как можно крепче. Желательно без снов.

Может, это было эгоистично и… нет. Не «может». Это действительно эгоистично. Но он ведь не идеальный.

– Если ты захочешь рассказать, – еще тише прошептала Тесс, переместив ладонь на запястье Арди, – то я всегда рядом, Арди-волшебник.

– Да, – он приобнял ее и прижался подбородком к огненным волосам. – Я знаю. Спасибо…

Она молча улыбнулась и откусила еще один кусочек мороженого. Люди ходили, озираясь на них. Кто с мимолетным осуждением во взгляде, кто с презрением, но, как это бывало в столице, стоило им увидеть посох в руках Ардана и гримуар на его поясе, как прохожие тут же стремились заняться своими собственными делами и сделать вид, что ничего вопиющего не происходит.

Чайки наперебой кричали, рассказывая, как много рыбы они поймали и где лучше всего отдохнуть от охоты. Настырно жужжали двигатели автомобилей и грузовичков, выплевывая дизельные отходы.

– Спасибо, – снова – еще тише, чем Тесс – шепнул Арди.

Она не спрашивала, за что он благодарит. Потому что знала. Так же, как знала и ее матушка, когда, возможно, такие же слова и таким же тоном говорил и Рейш, возвращаясь домой со своей не самой простой работы.

Забавно, но сейчас Арди понимал, что у них с Анной никогда бы и ничего не получилось. Как и, пожалуй, с абсолютным большинством других девушек. По одной простой причине – они не понимали того, что понимала Тесс.

– Не за что, – в тон ответила она, а затем, вернув в голос игривость и радость, выхватила из рук билеты. – Так-так… ого! Представляешь – сеанс будет идти целых двадцать пять минут!

– А что за постановка?

– Не постановка, Арди, а кино, – поправила Тесс и вчиталась в пояснение на билете. – Написано, что нас ждет комедия про рабочего на стройке.