Штерн не обрадовался, проговорив:

— Вот же нарушитель трудовой дисциплины! Придется сделать ему выговор. А пока я сам помогу тебе разгружать.

И вдвоем с инженером мы начали потихоньку вытаскивать тяжелые ящики с оборудованием из кузова полуторки. Антон же вернулся только тогда, когда мы уже почти закончили разгрузку. Причем, пришел он не один, а с одной из девушек, освобожденных из плена. Как оказалось, она была дочерью того воеводы, убитого варварами, с которым в яме сидел сержант Тышкевич. Но, самое главное, она знала язык чужаков. А потому вполне подходила в качестве переводчицы. Ведь наши белорусы, которые имелись и среди автоматчиков НКВД из группы сержанта Громова, могли кое-как общаться с кривичами на своем языке. А вот языка тех варваров, которые приплывали на длинных ладьях, не знал пока у нас в крепости никто.

Остальных девушек, освобожденных из плена, отпустили обратно в их деревню, которая находилась в паре километров восточнее. И только дочка воеводы сама выразила желание остаться с нами, чтобы мстить за отца и весь свой род, поскольку варвары убили всех ее родственников. Звали эту девушку Елга. Она была высокая и стройная, с прямым носом, с высокими скулами, с серыми глазами и с русыми волосами, заплетенными в объемную тугую косу. Но, в некрасивом сером длиннющем платье, напоминающем бесформенный балахон, подол которого волочился по траве, фигуру ее оценить было трудновато.

— Хм, нам добровольцы из местных очень даже не помешают, — проговорил Виктор, когда наши белорусы перевели ему то, что она говорит.

Штерн отругал Антона, как и обещал, но не очень сильно. Он вообще-то оказался незлобивым человеком. И мы приступили к сборке пробойника, заодно слушая, как идет допрос пленных, которых связанными приволокли автоматчики. Виктор задавал вопросы, а один из автоматчиков, белорус, отлично знавший все нюансы родного языка и уже выучивший кое-какие словечки кривичей, переводил Елге. И Елга спрашивала пленников, которых взяли немало, почти двадцать человек. Остальных скосил пулемет и автоматы, а тяжелораненых добили контрольными выстрелами бойцы НКВД. И то, что пленники отвечали, переводилось в обратном порядке Виктору. Работая с оборудованием, мы невольно слышали то, что спрашивал Виктор и то, что говорил ему автоматчик из белорусов, переводя ответы пленных после того, как их переводила ему Елга.

Разговор был примерно таким:

— Откуда вы приплыли?

— Мы — Русь, люди моря. Пришли сюда в Гардарику на веслах и парусах с северо-запада, из Варга, как ходим всегда за данью и за рабами на восток вдоль побережья моря, заходя в реки. Наши отцы и деды тоже облагали данью эти берега. А вы кто, зеленые чужаки с громовым оружием?

— За данью, значит, приплыли? — переспросил Виктор. — А какое отношение вы имеете к синелицым, к тем, что нападают из леса? Они тоже за данью приходят в эти земли. Как с ними дань делите?

Варяг ответил:

— Синелицые? Это те, которых здесь зовут Чудью? Нет. Мы с ними не друзья. Если на пути встают у нас, то деремся с ними насмерть. Они — слуги Подземного Дракона и черного солнца, а мы — воины Тора, Одина и небесного грома. Мы приходим сюда по воде, а они — по земле.

Затем подтащили второго пленника. Этот имел более запоминающуюся внешность: высокий и широкоплечий, с мощными руками, с длинной рыжей бородой и с глубокими шрамами на лице.

— Кто вы такие? — спросил Виктор и его.

Варяг поднял глаза, полные усталости, но заговорил внятно.

— Мы — потомки древних воинов моря. Мы ищем не только дань, а новое место для жизни и сильных союзников. И потому мы поднялись по этой реке так далеко, что принесли нам вести, будто где-то здесь люди видели Врата Одина, сотканные из зеленых молний. А наше древнее пророчество гласит, что в том месте, где Один откроет молниевые Врата, там и будет армия Тора с громовым оружием, вместе с которой нам надлежит объединиться и умереть, сражаясь со злом, — ответил он.

И тут Виктор повернул направление разговора неожиданным образом:

— А вам не приходило в голову, что это вот мы и есть та самая армия с громовым оружием, которая пришла сюда сквозь эти самые молниевые врата?

Когда Елга перевела, варяг выглядел обалдевшим. Он опустился на колени и провозгласил:

— Позор нам! Как же мы сразу не распознали таких сильных союзников, посланных нам богами! Мы ошиблись, когда подумали, что ваше оружие выдыхает огонь и жалит на расстоянии, словно драконье колдовство. И потому наш конунг решил, что оно от Подземного Дракона, а не от Одина! И этот позор мы сможем смыть только своей кровью. Простите нас, и мы обрушимся на ваших врагов!

— А ты кто такой, что говоришь за всех? — спросил Виктор.

— Я самый знатный из всех тех, кто остались живы в нашем лагере после вашего набега. Я Сигурд, сын ярла Ингольва. И меня все наши воины уважают, — горделиво ответил варяг.

Виктор задумался, оценивая пленного. Он выглядел искренним, когда говорил о возможности заключить союз против зла, но доверять ему сразу было нельзя.

— Хорошо, — наконец сказал Виктор. — Если вы действительно хотите искупить вину перед нами и стать союзниками против зла, то докажите это. Где остальные ваши корабли? Сколько воинов ждет сигнала к нападению?

Рыжебородый варяг не стал скрывать:

— Наш флот стоит к северу отсюда, на большом озере в устье этой реки. Там еще семь драккаров и пять кнорров. На кораблях всего около восьми сотен воинов. Конунг Улаф ждет знака. Он послал вперед разведать своего младшего брата Свенса с двумя драккарами. А мы остались здесь, чтобы взять дань. Но, в деревне не захотели платить, тогда мы взяли дань силой, убили их воинов, угнали их молодых девок и пленили их воеводу. Если к закату мы не отправим гонца в лодке на озеро, то конунг решит, что нас убили, и, наверное, повелит вырезать в этой местности всех жителей.

— Значит, у нас есть время до вечера? — проговорил Виктор. И, переведя взгляд на Штерна, он спросил:

— Товарищ инженер, как у вас успехи с пробойником?

Тот, смахивая пот со лба, оторвался от оборудования, которое помогал нам с Антоном собирать:

— Почти готово. Но, есть риск. Точка здесь не совсем расчетная. И, если мы сейчас откроем портал, то, возможно, с той стороны окажется не тот самый завод, к эвакуации которого должны были уже подготовиться партизаны, а что-то другое…

— Риск есть всегда. Потому сначала нужно будет, как обычно, разведать местность за порталом, — согласился Виктор. И добавил:

— Но, если эти варяги говорят правду, то к ночи нас атакуют сотни головорезов с холодным оружием. А у нас — всего один пулемет, десяток автоматов и весьма ограниченный боезапас.

— Тогда надо действовать быстро, — Штерн кивнул и крикнул нам: — Алексей, Антон, срочно заканчиваем сборку!

Мы торопливо соединяли последние разъемы пробойника жгутами толстых проводов, пока Елга и белорус из автоматчиков НКВД продолжали допрос. Остальные пленные подтвердили слова сына ярла: их флотилия ждала сигнала от передового отряда. А рыжебородый варяг по имени Сигурд добавил:

— Конунг Улаф не знает, что вы — воины Одина. Он все еще думает, что вы служите Дракону. Но, если я вернусь и расскажу правду, тогда все выяснится, и мы станем на вашу сторону в битве со злом.

— Вернуться сейчас ты не сможешь, — холодно ответил Виктор. — Ты пока останешься с нами, как заложник, раз ты сын знатного ярла. Но, я согласен с тем, что твои люди должны узнать правду. Потому выбери кого-нибудь в качестве гонца.

Затем спецназовец повернулся к Громову:

— Что там с трофейными весельными кораблями? Вы их проверили?

Громов кивнул:

— Да, все чисто. Но, одна из двух ладей пробита пулеметными очередями ниже ватерлинии и тонет возле берега.

— Тогда возьми троих своих бойцов, нашу новую местную переводчицу и этого рыжего парня, — Виктор указал на Сигурда, — он, кажется, очень хочет доказать нам, что готов сотрудничать. Пусть тогда прикажет вот этим своим людям грести на оставшейся ладье в сторону нашей крепости. А там уже оформишь их всех, как положено. Да и сама эта большая лодка с гребцами не будет лишней в нашем хозяйстве. Если этот сын ярла не хитрит, и они проявят себя лояльными к нам, то сможем потом использовать их отряды против синемордых чудиков.