Также, Ахтямов поведал мне историю этого места. Покойный Князь Петр Алексеевич, заранее готовил это хранилище понимая, что рано или поздно, может случиться то, что поставит крест на существовании его рода. Это был некий архив, который готовился целое десятилетие, даже тогда, когда еще не было ни намека на назревающий конфликт и грядущую, кровопролитную войну.

Пожилой Граф удалился по своим делам, оставив меня наедине с кучей бумаг и уймой неотвеченных вопросов, терзающих мои мысли. В поисках истины, я перерыл все ящики, собрал для себя полноценную папку документов необходимых для вступления в наследство, откопал записную книжку отца с номерами манофонов союзных моему роду домов, отложил несколько книг по аристократической этике и психологии высших сословий. Коротко глянув на часы осознал, что обещанный Юлии ужин, придется отложить на другой раз, так как время уже было около полуночи. Мда, некрасиво конечно получилось, ну да что поделать, такова суровая реальность.

Закинув карабин на плечо и уложив все бумаги в сумку, найденную в одном из ящиков, я погасил свет и потянув на себя гермодверь, запечатал хранилище, переданным мне кодом от замка. Коридор по которому вел меня утром пожилой Граф, оказался самым настоящим подземным тоннелем. Сотни дверей вдоль стен, скрывали огромное количество тайн и историй, хранившихся здесь десятилетиями, а то и веками. Ох и любят же дворяне все эти секретные штучки, уму непостижимо сколько денег ушло, чтобы отстроить подобное подземелье.

Выбравшись наконец из казематов, я ощутил, как мой манофон разразился трелью множества сообщений. Хотел было уже достать его из кармана куртки, но на горизонте появился сонный Граф Ахтямов.

— Я грешным делом подумал, что вы уснули вчитываясь в эти нудные, однообразные бумаги. — улыбнулся Игорь Франкович.

— Признаюсь честно, была вероятность такого исхода, но благо свежий воздух из вентиляции понемногу отгонял от меня сон. — ответил я, улыбаясь в ответ.

— Время позднее, могу я вам предложить заночевать в моем скромном жилище?

— При всем уважении, Игорь Франкович, но у меня завтра много дел. Думаю, что более привычная атмосфера, даст мне гораздо больше сил, чем крепкий и спокойный сон.

— Вы точная копия своего батюшки, Ярослав Петрович. Он тоже был по уши в делах и ложился спать только тогда, когда от усталости начинали подкашиваться его ноги.

— Натуру не изменить, кровь не исправить. — сказал я, протягивая руку пожилому Графу. — Доброй вам ночи, Игорь Франкович. Было приятно с вами познакомиться и пообщаться.

— Абсолютно взаимно, Ярослав Петрович. Я очень рад, что мне довелось первым из дворян, познакомиться с вами и побеседовать по душам. — ответил на рукопожатие Ахтямов и проводил меня до двери.

Я вышел из дома и прожигаемый заинтересованным взглядом пожилого Графа, отпер машину и залез на водительское кресло. В глаза и нос ударила жуткая вонь. Я бросил взгляд на спящего волка и внимательно осматриваясь, попытался найти источник тошнотворного зловония. К счастью, сделать это получилось довольно быстро. На влагостойком коврике пассажирского места, источая невыносимую вонь, лежала кучка свежего дерьма, явно оставленная волком, что лежит позади и хитро симулирует крепкий, беспробудный сон.

Открыв все окна нараспашку, я вжал педаль газа, устремляясь сквозь аллею монументов к спасительному выезду с территории поместья. Отъехав буквально метров пятьдесят, я остановил машину и вышвырнул в кусты зловонный коврик вместе со всем содержимым. Открыв пассажирскую дверь, полез в бардачок, доставая оттуда новую пачку сигарет, ту самую, которую пытался вскрыть своими лапами Валера.

Едкий дым устремился в легкие, вызывая едва уловимое головокружение у отравленного ядом организма. Я достал из кармана манофон и увидел несколько пропущенных вызовов с неопределенного номера, с десяток пропущенных от Мажора и еще столько же с номера Рамзи. Набрав номер Стаса, я прищурился, ожидая громких причитаний брата на тему своей безответственности и пофигистического отношения к семье.

— Ну что шаболда, нагулялся? — вопреки моим ожиданиям, спокойно спросил брат, ответив на вызов.

— Почему сразу шаболда? Ездил по делам, разве что-то случилось? — возмутился я.

— Ты еще в городе или как?

— Пока что в городе.

— Заедь в наш старый дом. Севара попросила денег одолжить, я хотел было ей перевести с общего счета, но ей видите ли наличка нужна.

— А вы не соизволили свои задницы оторвать с дивана и отвезти сестре деньги?

— Послушай Семен, нам и без твоих нотаций херово. Мажор в слюни с самого утра, Денис с Катрин из комнаты не выходят, любовь у них проснулась. А я слежу за Пашей, чтобы тот глупостей по синей волне не натворил. Его на нервной почве белая горячка накрыла, вот мы и сидим в его комнате вместе с Феофаном Антиповичем.

— Сейчас же первый час ночи, не поздновато ли будет к Севаре заезжать. — глядя на часы, спросил я. — Может быть лучше утром.

— Семен, утром у нас работы, вагон и маленькая тележка. Все равно будешь проезжать через трущобы. Я не думаю, что она будет спать в это время.

— Добро. Сколько ей денег то надо, не говорила?

— Сто тысяч. Говорит, что в последнее время на улицах все чаще находят брошенных детей, вот у нее расходы и возросли.

— Понял, конец связи.

Я щелкнул окурком в сугроб и залез в машину. Проезжая сквозь КПП обнаружил, что патрульные на посту сменились, а серого внедорожника, который остался трофеем Кречету и его бойцам и подавно не видать поблизости. Ну что ж, видимо пропущенные звонки с неизвестного номера, могли быть именно от него.

Ночной город порадовал отсутствием привычных пробок, но разочаровал творящимся на улицах хаусом. Молодые дворяне напивались до поросячьего визга, а потом устраивали самый настоящий шабаш, с публичными половыми актами и погромами чужого имущество.

— Эшкереее! — заорал угашенный сопляк, сношая обнаженную девушку прямо на капоте дорогого авто, припаркованного посреди проезжей части.

— Ублюдки. — буркнул я себе под нос и закрыл окно, чтобы не видеть всего этого мракобесия.

Добравшись до старого дома, я вылез из машины, подошел к двери и было хотел уже постучать, но заметил, что входная дверь слегка приоткрыта. Интуиция тут же забила тревогу, а рука на автомате потянулась к пистолету. Намотав на левую руку платок и легонько толкнув ею дверь, я вошел внутрь. Увиденное громом разразилось в сознании, выбивая дух и вынимая стержень из молодого и крепкого тела.

Просторный зал в котором ранее собиралась вся семья, был полностью залит кровью и усеян телами воспитанников приюта. Я часто задышал, пытаясь прогнать подкатывающую к горлу рвоту, но увиденное после, сделало тщетными все мои старания. Извергая на пол все выпитое и съеденное за последние сутки, стоя на коленях в крови, я не отводил взгляда от лежащей на полу лицом вниз Севары. Сестра прикрывала собой девчушку лет пяти на вид и едва заметно дышала.

Судорожно утираясь рукавом, я на четвереньках пополз к сестре. Схватив ее на руки и уложив головой на колени, увидел, как из ее шеи, пульсируя, фонтаном вырывается струйка крови. Девушка хрипела, хотела что-то мне сказать, но я не мог разобрать ни малейшего ее слова. Пытаясь прижать ладонью рану, я потерял осторожность и не услышал, как сзади к нам подкрались двое мордоворотов в черной как ночь тактической экипировке. Удар в затылок, треск чего-то в моей шее и я падаю на пол, проваливаясь в безмолвную темноту.

Я вижу мир глазами отца. Он сидит в кресле у разожженного камина и перебрасывает из руки в руку ледяную сферу. Пышущий паром шар, то исчезает попав в левую руку, то материализуется вновь, загадочным образом оказываясь в правой. Из комнаты поблизости раздается надрывный детский плач, а спустя несколько секунд, из той самой комнаты выбегает немолодая повитуха, держа в руках сверток, с розовым, кричащим на все поместье младенцем.