Артур вдруг понял, что зашёл не с той стороны. Её взгляд, её напряжённая поза, дрожь в её пальцах — всё кричало о том, что он совершил ошибку. И, что хуже, он понял, что есть риск: она может встать и уйти. Просто уйти от него, от этого разговора, от всего, что между ними было. Эта мысль ударила его, как холодная волна, и он инстинктивно схватил её за руку, не давая пошевелиться.

— Аль, подожди, — быстро сказал он, его голос стал тише, почти умоляющим. Его пальцы крепко, но осторожно сжали её запястье, словно он боялся, что она растворится, если он отпустит. — Я не то хотел сказать. Прости. Я... я просто хочу, чтобы тебе было комфортно. Чтобы ты не переживала из-за всяких глупостей вроде платьев или подарков. Это не потому, что ты «не соответствуешь», — он выделил это слово, будто отбрасывая его прочь. — Это потому, что я хочу, чтобы ты была рядом. Со мной. Такой, какая ты есть. Отбрось ты на фиг все эти условности! Альбина, это нормально, что я хочу дать тебе то, что должен давать мужчина женщине!

- Но я не твоя женщина, Артур! – отчеканила Альбина.

— Моя! — рявкнул он, и в его голосе смешались гнев и что-то ещё — почти отчаяние. — И хватит уже играть в эти игры, Альбина! Ты правда думаешь, что я поверю, будто ты сама всё вытянешь? Что ты пойдёшь и возьмёшь кредит, мать его, ради платья? Или будешь шить его ночами, как Золушка? — Он ударил ладонью по столу, не сильно, но достаточно, чтобы чашки звякнули. — Это смешно! Я пытаюсь помочь, а ты строишь из себя... не знаю, кого! Как будто я тебя унижаю, предлагая эту чёртову карту! Или что, думаешь до меня не доходит, что в четверг ты сделаешь все, чтобы избежать этого мероприятия?

- Я буду на нем, Артур, - глядя прямо в глаза мужчине сказала Альбина, поднимаясь. – Буду. Но карточку оставь, пожалуйста, себе. Свои проблемы я буду решать сама!

Она быстро вышла из кафе, ощущая, что вся ее эйфория разрушается как карточный домик. Глаза заволокло туманом слез, но она не позволила им пролиться. Не сейчас.

Артур догнал ее через квартал. Схватил за руку и почти силой притянул к себе.

— Прости, Аль... — выдохнул он, его голос был хриплым, надломленным, совсем не похожим на тот гневный тон, что звучал в кафе. Он стоял так близко, что она чувствовала тепло его дыхания, видела, как его грудь вздымается от тяжёлого дыхания. — Прости меня. Я не умею... не умею делать подарки. Не умею... — Он запнулся, его рука всё ещё держала её, но теперь мягче, почти осторожно. — Мне хочется помочь, а я делаю только хуже. Я не хотел тебя обидеть, клянусь.

Альбина смотрела на него, и её гнев медленно, неохотно отступал, но боль всё ещё жгла изнутри. Она видела его искренность, его растерянность, но не могла забыть, как он смотрел на неё в кафе — с раздражением, с непониманием, как будто её отказ был личным оскорблением. Для Артура деньги были решением, способом показать заботу, проявить свою роль мужчины, как его учил отец. Он вырос в мире, где такие жесты были нормой, где женщины с улыбкой принимали дорогие подарки, а мужчины гордились своей способностью обеспечивать. Её «нет» выбивало почву из-под его ног, ставило под сомнение всё, что он считал правильным. И это бесило его — бесило, потому что он не мог понять, почему она усложняет всё, почему не может просто взять и довериться ему.

- Все в порядке, - она спрятала лицо на его груди. – Все в порядке, Артур. Я…. не злись на меня, но….

- Как же с тобой не просто, - вздохнул он, находя ее губы своими. – Обещай хотя бы подумать…. Аль? Пусть карта побудет у тебя… на всякий случай. Просто пусть лежит. Мне так будет намного спокойнее. Пожалей мои нервы – их и так на работе треплют не мало!

Альбина замерла, чувствуя холод карты в своей руке. Её сердце сжалось, и она подняла глаза, чтобы встретиться с его взглядом. В его словах всё ещё звучало упрямство, та же уверенность, что его способ — единственно правильный. Он не принимал её отказ, не до конца. Для него это была не просто карта, а символ его заботы, его роли в их отношениях, и её сопротивление воспринималось как вызов, как нечто, что нужно преодолеть. Его раздражение не ушло — оно лишь притаилось, спряталось за мягкостью его голоса, за его попыткой смягчить конфликт. Он хотел, чтобы она сдалась, чтобы приняла его правила, потому что в его мире это было нормой, а её «нет» казалось ему бессмысленным бунтом.

А она не хотела больше ссор. Вдыхая его запах, ощущая его тепло ей хотелось просто вычеркнуть этот конфликт, забыть его.

Может быть права Эльвира, может она слишком сильно заморачивается на мелочах, которые казались важными почему-то только ей.

Она положила карту в сумочку, ощущая, как Артур выдохнул свободнее. А после, весь вечер не отпускал ее из рук, словно боялся, что она снова уйдет.

Но она уйти уже не могла, привязанная к нему все сильнее разгоравшимся пожаром любви.

А ночью она не выдержала – позвонила Димке. Кому еще она могла рассказать о всем том, что терзало ее внутри раскаленным железом стыда и горечи?

- Не спишь? – абсолютно глупо, шепотом, спросила она.

- Да, какое там, пчелка, - рассмеялся он в трубку. – Заказ срочный из Индии привалил – программу разработать, сижу – пыхтю. Ты там как? Элька мне все уши про твой роман прожужжала, как хорош твой Артур, какая ты красавица в этом платье была. Фотки показала….

- Ну и? – невольно улыбнулась Альбина, наливая чай.

— Ну, ты — красавица... Тут даже спора нет, — хохотнул Дима, и она представила, как он откидывается на стуле в своей захламлённой комнате, полной мониторов и кофейных кружек. — Он... тоже хорошо одевается. Нет, вы правда хорошо смотритесь, Аль. Честно. Я рад за тебя...

- А я вот…. – она сглотнула. – Не очень, Дим….

- Что такое?

И тут ее прорвало. Глотая слезы обиды, унижения и горечи, девушка выложила Диме все.

— Мда... – резюмировал он. - Алька, пчёлка моя... Не хочу тебя расстраивать, но это ведь только первые ласточки. Вам с Артуром придётся искать компромиссы. Он... он привык к другому. Его мир — это деньги, статус, решения на раз-два. А ты — ты другая. И это не плохо, Аль. Это твоя сила. Но ему пока невдомёк, насколько это для тебя важно.

— Думаешь, я не знаю? — шмыгнула она носом, наливая кипяток в кружку. Аромат чёрного чая с бергамотом поднялся в воздух, но даже он не мог успокоить её. — Может, Дим, Элька права? Может, мне стоит просто взять его деньги и не ломаться? Она говорит, это нормально, что мужчины должны...

— Элька... — Дима снова вздохнул, и в его голосе мелькнула смесь нежности и лёгкого раздражения. — Ветер в голове у неё ещё, Аль. Она, хоть и умная, но неопытная. Не знает тех ловушек, которые жизнь подкидывает. Ты её слишком сильно оберегала, не давала совершать глупостей, вот она и не просчитывает наперёд. А ты — да. Я всегда говорил, что у тебя мозг шахматиста. Ты интуитивно видишь ловушки, просчитываешь ходы и избегаешь их. Так что нет, в этом Элька не права. Легко поддаться соблазну, переступить через себя, а что потом? Ты же не хочешь стать той, кто живёт за чей-то счёт, правда? Ты хочешь быть с ним, а не с его кошельком.

Альбина прикусила губу, чувствуя, как его слова попадают точно в цель. Дима всегда умел видеть её настоящую, ту, что пряталась за сомнениями и страхами. Она опустилась на стул, обхватив кружку ладонями, и её голос стал тише, почти умоляющим:

— А что сейчас, Дим? У кого мне занять? И что дарить этому человеку, чтобы не ударить в грязь лицом? Ярослав... он же как каменная статуя, я даже не знаю, что ему нравится! А платье... у меня нет ничего, кроме того, что было на презентации. И я не могу надеть его снова, это... это будет провал.

Дима помолчал, и она услышала, как он постукивает пальцами по столу — его привычка, когда он думает. Наконец он заговорил, и его голос был спокойным, но с тёплой уверенностью:

- Значит так, деньги у меня есть, дам в долг. Не спорь – это не милостыня! Вспомни сколько раз мы друг другу одалживали, а потом возвращали. Скажешь сколько надо – я скину, есть хорошая заначка в долларах. А вот подарок… Алька, дай мне ночку подумать?