У Альбины потемнело в глазах.

- Ты…

- Аля, там, где другие видят тупик, я вижу развилку и возможности. Ты думаешь, я не знал, на кого запал мой сын? Твое досье было на моем столе через сутки после твоего фееричного выступления на совещании. И признаюсь, была мысль тебя уволить, ведь сначала я подумал, что ты таким образом Артура клеишь. Оригинально, не спорю…. Но ты доказала свою эффективность на работе. Доказала, что в голове у тебя не ветер, а склад идей, хоть и весьма захламленный, - он поцеловал холодные пальцы. – На презентации я видел, что ты не виснешь на Артуре, не подстраиваешься под камеры, что смотришь на моего сына так…. – он вдруг резко оборвал себя, дернув щекой. - Поэтому я дал тебе шанс… И Артуру тоже. Ты им воспользовалась, была великолепна. А вот Артур…. Все просрал. И сделал это, малышка, не когда на сестру твою залез, а намного раньше. Жаль. Я ожидал от сына намного больше ума и понимания. Оказалось, переоценил щенка. Слишком много у Артура от матери, Аль. Слишком много, - Ярослав тяжело вздохнул, не отпуская девушку из рук, но вздох был искренним.

- Не с Эльвирой Артур тебя предал, Аль, а тогда, на вечере. Волк свою волчицу до последней капли крови защищает, грудью за нее встает. А он…. Бежал, поджав хвост, когда остальные тебя клевали. Думаешь, не видел? Думаешь, мне стыдно за сына не было? – впервые в словах этого человека прозвучала мучительная горечь. – Ты сидела с гордой спиной и высоко поднятой головой, даже Инна была удивлена твоей выдержке, а он…. Сбежал…. Испугался…. Не вывез….

- И тогда ты…. Ты решил занять место сына? – рыкнула на него Альбина с болью.

- Я решил дать ему урок. И тебе тоже. Не спорю, желание ты у меня вызываешь дикое, ты красивая девушка, Альбина, хоть еще до конца и не раскрылась. Но в первую очередь я вас учил. Артур урок не усвоил. Что ж, не усвоил мой – усвоит твой. После такого удара он или сам хищником станет, или…. – Ярослав вздохнул.

Оба тяжело молчали в темноте ночи, прижимаясь друг ко другу горячими телами, и Альбина не замечала, что давно уже и сама обнимает Ярослава за шею. Они не касались друг друга губами, но их дыхание смешивалось, и Ярослав жадно втягивал запах девушки – не аромат дорогих духов, а запах сирени и трав, от которого у него кружилась голова. Альбина, впервые за долгое время, позволила себе слабость — прикрыла глаза, отдаваясь ощущению его силы, его тепла, что окутывало её, как плотный плащ в холодную ночь. Его тело, твёрдое, но живое, излучало жар, который проникал сквозь её кожу, заставляя сердце биться быстрее, а мысли — путаться. Она чувствовала его дыхание на своём лице, его близость, его присутствие, и в этот краткий миг всё — гнев, боль, страх — отступило, оставив лишь болезненное наслаждение. Она знала, что это неправильно, что он — её враг, её ловушка, её разрушение, но в эту секунду ей хотелось просто быть, просто чувствовать, просто дышать им. Как он дышал ею.

- Как ты… догадался? – шепнула Альбина прямо ему в губы.

- Ты не ломалась. В какой-то момент, я сам хотел уже разобраться с этой бедой. Особенно когда увидел досье на твою сестричку. Вот уж действительно… да…. Впрочем, видал и похуже. Но ты не ломалась. Не истерила, не увольнялась, не жаловалась. Ты училась настолько быстро, что восхищала даже таких сук как Илона и Ирина. Илонка даже хотела тебя себе забрать… подозреваю и сейчас хочет, так что без работы ты не останешься… И в твоих глазах я видел сталь. Примирение с твоими бандерлогами было не в твоем характере. Особенно после… - он вдруг замолчал, проглатывая слова. Погладил ее по голове, прижался губами к виску и продолжил, - И тогда до меня дошло, что ты что-то готовишь. Мешать не стал. Даже помогал…

- Контроль Инны над Эльвирой! – догадалась Альбина.

- Конечно. Чтобы сучка сорвалась с цепи, ее нужно раздразнить. А ты этим отлично воспользовалась. Аль, только один вопрос: измена моему сыну была?

Альбина снова прикрыла глаза, зарываясь рукой во влажные волосы Ярослава. И улыбнулась. Улыбка вышла злой. Очень злой.

- Браво, - искренне прошептал он. – Маленькая ложь в обрамлении правды. Никто и не заметит…. Малышка, я в восхищении.

Он поймал ее губы своими, целуя жадно, не сдерживаясь. И она ответила ему тем же. Не смущаясь, выпуская огонь, который горел внутри. Постанывая от удовольствия и сжигающей страсти. Подчиняясь и подчиняя. Её тело, каждая его клеточка, отзывалось на его прикосновения с пугающей интенсивностью. Она хотела этого мужчину — не разумом, не сердцем, а чем-то глубинным, животным, что не знало ни логики, ни гордости. Его сильные руки, сжимавшие её талию, бёдра, притягивали все ближе, до дрожи, до боли, до ощущения, что они оба вот-вот разлетятся на части. Она готова была отдаться этому безумию, утонуть в нём, позволить этим рукам, этому жару, этому хаосу разрушить всё.

Её пальцы впились в его плечи, цепляясь за ткань его рубашки, словно за последнюю нить реальности. Их дыхания смешались, неровные, горячие, наполненные стонами, которые звучали как признание и вызов одновременно. В этом поцелуе не было нежности, только голод, только огонь, только желание сжечь друг друга дотла и посмотреть, что останется после.

А затем, словно по какому-то безмолвному согласию, одновременно отпустили друг друга. Их руки разжались, тела отстранились, но воздух между ними всё ещё искрил, заряженный электричеством. Они стояли, тяжело дыша, с глазами, всё ещё горящими от только что пережитого пламени. Его грудь вздымалась, пот блестел на висках, а её щёки пылали, выдавая бурю, что всё ещё клокотала внутри.

— Иди, — велел он, кивнув на калитку в дальнем углу сада, его голос был хриплым, надтреснутым, но твёрдым, как удар молота. — Иди, пока я не передумал и не переломал тебя по-настоящему.

Альбина замерла, её дыхание всё ещё сбивалось, а губы, припухшие от их поцелуя, горели, как от ожога. Она посмотрела на него — в его глазах, тёмных, как ночное небо перед грозой, смешались усталость и желание. Её сердце сжалось, но она заставила себя выпрямиться.

— Спасибо, — шепнула она, и её голос, едва слышный, дрожал от противоречивых эмоций — благодарности, гнева, боли. Это слово прозвучало как признание, но и как прощание.

Он усмехнулся горько и цинично.

- Не за что, малышка. Я на самом деле старый, циничный мужик, который очень хочет молодую девушку. Но ты…. Ты, наверное, достойна немного лучшего, чем просто стать моей очередной игрушкой. Умной, красивой…. И на время. Иди, Альбина, пока у меня приступ альтруизма.

Аля не заставила просить себя дважды, быстро вставила ключ в замок и выскочила за пределы комплекса.

Побежала по проселочной дороге сжимая в руках только маленькую сумочку с телефоном внутри.

Метров через десять заметила горящие фары и прибавила шагу.

- Слава богу, - из машины выскочил Дима и обнял ее за плечи, сразу накидывая сверху теплый свитер. – Ты что-то задержалась…. Все в порядке?

- Да, - она села внутрь и только тогда поняла, что вся трясется. – Все прошло так, как мы предполагали, - обняла себя за плечи, откидываясь на сидении. – Поехали, Дим. Ты все забрал?

- Да, маленькая. Все, - он завел мотор, и машина плавно тронулась с места. – Деньги, вещи. Снял все и с твоей карты и с моей. На первое время хватит, а дальше… Руки, ноги, голова, Аль, есть. Выкарабкаемся!

- Да, - кивнула она головой, всматриваясь в черную пустоту за окнами, где едва-едва угадывались темные тени деревьев.

Они выехали сначала на асфальт, потом на федеральную трассу и прибавив скорости помчались прочь от города. Не оглядываясь. Не сожалея.

На губах Альбина все еще ощущала шершавые, твердые губы Ярослава.

Альбина ушла не оглядываясь. Ушла с тем, кому доверила бы даже свою жизнь. Но правду говорят: посеешь ветер - пожнешь бурю. Из маленькой лжи рождается большая беда. И рано или поздно всем придется распутывать свои узлы.