– Здравствуйте товарищи бойцы!

– Гав-гав-гав-гав-ал! – Здравия желаем, товарищ маршал!

И по брусчатке мостовой, чеканя шаг, один за другим проходят полки. За ним – танки, в основном Т-26, но и были и БТ. Вот тягачи с пушками. Вот, грохоча гусеницами, проползла многобашенная громада Т-35, танка, скорей устрашающего, нежели эффективного. А вот в небе раздался быстро приближающийся гул – то тяжело плыли новейшие бомбардировщики ТБ, а после них вихрем пронеслись истребители, краснозвездные «ястребки» – И-15, И 16, «чайки»…

– Гав-гав-гав-гав-ду! – Служим трудовому народу!

И песня:

Нам разум дал стальные руки-крылья,

А вместо сердца – пламенный мотор!

– Гав-ав-ав-ав…

– Слава великому хану!!!

Девять раз протрубили трубы. Девять раз собравшиеся прокричали здравицу хану.

Присмотревшись, Баурджин увидал наконец Джамуху. Далеко впереди, на белом коне, в ослепительно-белом тэрлэке из сверкающего на солнце шелка. Красный княжеский пояс, красные гуталы, красная попона под седлом. И синие, как небо, перья на шлеме.

– Слава великому Гурхану – Джамухе!

Интересно, где же Кара-Мерген? Что-то его не видно поблизости. Вероятно, не хочет омрачать своим нарядом праздничное торжество. Так переоделся бы, не все же время ходить в черном…

Баурджин обернулся и удивленно моргнул – интересно, кому это так улыбается Гамильдэ-Ичен? Ах, ну, конечно же… Вон она, Боргэ, пресловутая внучка Чэрэна Синие Усы. Слава Богу, хоть самого Чэрэна не видно поблизости. А Боргэ, верхом на белой кобылице, уже подъезжает ближе, безо всякого смущения протискиваясь сквозь конный строй воинов. Красивая, в общем, девчонка. Зеленоглазая, с ямочками на щечках и смешным вздернутым носиком. Ей бы еще бантики и передник – ну, вылитая школьница-восьмиклассница! Впрочем, по возрасту она, наверное, даже где-то подходит.

Между тем, к неописуемой радости Гамильдэ-Ичена, девушка наконец подъехала вплотную. Заулыбалась:

– Сонин юу байна у? Какие новости?

– Слава Богам, все хорошо, – сладко улыбнулся в ответ нойон. – А как у вас? Тучны ли стада, хватает ли на пастбищах трав?

– Спасибо, хватает… ой, смотрите-ка! – Боргэ приподнялась в стременах, вытянув шею.

Джамуха, оказывается, уже спешился, и сейчас девять самых сильных воинов-багатуров поднимали его на белом войлоке к высокому вечно синему небу.

– Слава Джамухе!

– Слава великому хану!

– Гурхану слава!

– Достойно побьем всех врагов!

– Вперед, вперед! Смерть кровавому Темучину!

Ну, как же без этого! Верховным ханом Джамуху только что провозгласили, теперь начался политпросвет. Ну а после, так сказать, торжественно-официальной части будет устроено народное гулянье с состязаниями конников, лучников, силачей. Ну и, конечно, с песнями хогжимчи – уж как же без них-то!

– Что за девушка? – показав глазами на только что отъехавшую Боргэ, негромко спросил Кэргэрэн Коготь.

– Так, одна знакомая. Мы были гостями в ее роду.

– Красивая.

Боргэ обернулась в седле, словно почувствовала, что речь зашла о ней, помахала рукой, крикнула:

– Эй, Гамильдэ! Приходи в гости в наш гэр. Ну, и вы тоже, господа торговцы.

– Торговцы? – недоуменно произнес стражник.

– Да, – Баурджин улыбнулся. – Мы продали им кое-что из нашего снаряжения.

– Хэй-гей, Боргэ! – словно бы опомнившись, замахал руками Гамильдэ-Ичен. – А где ваш гэр-то?

Девчонка показала рукой:

– Во-он у того тополя.

Гамильдэ-Ичен даже не скрывал радости. Чуть отъехав от него, нойон склонился к стражу:

– Уж придется тебе отпустить парня, Кэргэрэн-гуай, иначе, что поделать, сбежит!

– Я б и сам сбежал, – признался вдруг Кэргэрэн Коготь. – К такой-то красивой девке! Да пусть его идет. Вовсе не он в вашей компании главный, верно, Баурджин-улигерчи?

Баурджин засмеялся – а что ему еще оставалось делать? Лишь повернулся к Сухэ, заметил, что, похоже, сегодняшнюю ночь им придется коротать вдвоем, исключая, конечно, стражей.

А стража, в лице главного – Кэргэрэна, с сегодняшней ночи явно благоволила к опекаемым лицам, точнее – к Баурджину. Еще бы, сделать такой царский подарок! Не у многих висели над входом в гэр подобные пожелания, совсем не у многих. Молодой нойон чувствовал – пора уходить. Все самое главное – ну в основном – уже вызнано: течение Аргуни, пастбища, горные тропы и перевалы, расположение кочевий, роды и количественный состав воинов, вооружение… Ну и сегодня наконец точно обозначились приоритеты только что избранного великого хана – война! Война с Темучином!

Поставленная задача выполнена. Осталось только доложить. И – как можно быстрее.

Гамильдэ-Ичен сегодня получит увольнительную для свидания с Боргэ… Несомненно, этим следует воспользоваться. Бежать! Бежать! Вряд ли Черный Охотник отпустит хогжимчи подобру-поздорову. Скорее всего – вообще не отпустит, велит ехать вместе с войском, когда начнется поход. А когда начнется поход? Когда начинаются все большие войны – зимой или в конце осени. Раньше просто никак не привести в движение столь большую массу людей, у каждого из которых должно быть достаточное количество лошадей, сильных и сытых, запас еды и всего прочего. Каждый кочевник – воин. Но одновременно с этим он еще и скотовод. А осенью – время забивать скот, перегонять его на зимние пастбища, так что вряд ли военный поход случится раньше. Отправить людей сейчас значило бы столкнуться с явным недовольством и саботажем – не так уж и сильно сплочены племена, не так уж и сильно доверяют они Джамухе. Отправиться черт-те куда? А кто будет пасти скот? А перегонять? Забивать? Делать запасы? Где гарантия, что война закончится к осени? Никакой гарантии нет. Да и путь к берегам Керулена не столь уж и близкий, к тому же – весьма непростой.

Нет, Джамуха вовсе не дурак, чтоб идти на такой риск. И перед походом, как водится, он должен обязательно объявить всеобщую охоту. И не только для того, чтобы пополнить запасы. Именно там, на охоте, род притирается к роду, именно там люди учатся действовать сообща, именно там… Как бы узнать, когда Джамуха планирует это охоту?

А вот так – взять да спросить!

Баурджин прищурился и посмотрел на главного стражника:

– Знаешь что, Кэргэрэн-гуай? Я бы осмелился попроситься на августовскую охоту. Как ты думаешь, великий хан позволит в ней участвовать нам, хогжимчи? Ведь мы здесь чужие!

– Охота? – Стражник ухмыльнулся. – Вот уж, поистине, желание благородного мужа! Я сам попрошу за тебя Кара-Мергена. Он, конечно, человек страшный, но, думаю, против вашего участия возражать не будет. Только охота с чего ты взял, что охота начнется в августе?

– А, не помню уже, – махнул рукою нойон. – Где-то от кого-то слышал. Болтали.

– Врут все твои болтуны! Большая охота объявлена на начало осени. А уж после нее… сам понимаешь.

– Да уж. – Баурджин пожал плечами. – Чего тут непонятного? Признаться, и я бы с удовольствием помахал саблей в военном походе!

– И захватил бы в полон с десяток чернооких дев – пылких любовниц! – захохотал Кэргэрэн Коготь. – Что, скажешь, не так ты думаешь?

– Не так, – нойон усмехнулся, – не один десяток пылких в любви дев, Кэргэрэн-гуай. А – два! Или даже – три.

– Три?! Однако! Управишься ли со всеми, улигерчи?!

– Уж постараюсь.

Ближе к вечеру утомившиеся музыканты в сопровождении стражей – куда же без них? – неспешно направились к гостевому гэру. Повсюду в лагере горели костры, тянуло запахом вареной баранины и кумыса. Где-то пьяно орали песню, где-то плясали, с десяток упившихся арькой аратов храпели в самых неожиданных местах – даже близ ханского гэра. Никто их не трогал – праздник есть праздник.

Несколько охрипший от песнопений Гамильдэ-Ичен нетерпеливо оглядывался на старый тополь – именно там располагался гэр Чэрэна Синие Усы, жилище Боргэ…

Кэргэрэн Коготь, подмигнув Баурджину, похлопал юношу по плечу:

– Ну, скачи, парень. К утру чтобы явился – пойдем к Кара-Мергену. Думаю, он оставит вас в рядах наших воинов – и это мы обязательно отметим!