«Но тогда что?»

И снова вспоминалась толстая книга‑гербарий из затянутого дымкой забвения Тининого детства.

Три доли сушеного зверобоя, гран – чистеца, можно и свежего, четверть золотника настоя портулака… пустырник… маралий корень… цвет абрикоса и базилик камфорный… сирения…

«Не может быть! – думала она, идя по едва различимой тропе. – А если и вправду? Но мне‑mo что? Пусть другие печалятся, а я тут ни при чем!»

Но выходило, что при чем. И это ее тоже тревожило. Не стоило ей влюбляться в такого типа, как Сандер. И вовсе не из‑за обморока этого сраного, следствия которого могли поколебать многих и многих, но не Тину. Ее беспокоило «второе дно» Керста, неявное, но ощущаемое почти на пределе чувств. Что‑то там было в душе Сандера, что‑то, что, скорее всего, не понравилось бы Тине, дай он ей туда заглянуть.

«Но, может быть, я все это придумала?»

И такое возможно. Историю про лису и кислый виноград не зря рассказывают: человеку всегда легче отказаться от того, что ему не нравится, чем наоборот.

5

– Мы не одни. – Ремт всего лишь первым сказал это вслух.

«Его право, не так ли?»

– Вот и мне так кажется. – Виктор уже несколько минут чувствовал на себе чужие взгляды, а моментами, казалось, ощущал и «одышливое» дыхание бегущих трусцой волков.

«Почему они не нападают?»

– Как думаешь, почему они не нападают? – спросил Ремт.

Иногда создавалось впечатление, что покойный маршал читает мысли, но это было не так, просто Герт де Бройх был на редкость умным сукиным сыном. Был таким при жизни, остался и после смерти, что бы там с ним на самом деле ни произошло.

Как вы?.. – осмелился спросить несколько часов назад Виктор.

Не знаю, – с явным сожалением ответил маршал. – Само как‑то случилось. Там, вы ведь понимаете, о чем я говорю? Так вот, там все совсем не так, как здесь. Многое случается, потому что случается, и ты сразу понимаешь, что это правильно, хотя и не знаешь, отчего так и зачем.

– Я думаю, они не охотятся, – предположил Виктор.

– Возможно, – согласился Ремт. – Но скоро мы это узнаем наверняка. За ворота волки не пойдут, ведь так?

– Да, – согласился ди Крей. – Полагаю, правила все еще действуют даже и на этой высоте.

«Им и не надо туда идти. Достаточно перехватить нас перед Красными столбами…»

– Может быть, у девочки есть горькая пыль? – предположил Ремт.

– Может быть, у мальчиков есть ножи? – вопросом на вопрос ответил Виктор.

Он догадывался, что все это неспроста, хотя не знал – и откуда бы? – что здесь не так. Но одно он мог сказать более или менее уверенно: речь шла не о стае, в какую обычно сбиваются волки, а о ватаге, какими ходят оборотни. Разумеется, он мог и ошибиться, волки держались в отдалении, не давая себя толком рассмотреть. Но это‑то и настораживало.

«Черта здесь, черта там, и помилуй боже, если зверь похож на кошку, да еще и мяукает, отчего бы не предположить, что это кошка и есть?»

Итак, возможно, и скорее всего, это оборотни. По минимуму пять, максимально – до дюжины. Опасны до чрезвычайности: были бы обычные волки – сошли всем скопом за одного Охотника. Но дюжина оборотней‑вервольфов – это противник не для трех мечей и двух «недоделок».

«Впрочем, как минимум один из нас эту встречу переживет…»

Птица Аюн не обещает удачи впустую. Во всяком случае, так говорят. Хотелось верить, что говорят неспроста и неошибочно. Тогда у Тины появлялся шанс.

«Что за странная девушка? И что мне за дело, как там у нее все получится?»

Но удивительное дело, мысли о Тине наполняли его память странно‑тревожными, хоть и неразборчивыми образами. Прошлое не желало расставаться со своими секретами, но что‑то в нем, в этом прошлом, откликалось на какие‑то штрихи – знать бы еще какие – во внешности девушки, на ее голос и манеру говорить, на рост и ловкость и, вероятно, на многое другое. Словно бы образ Тины входил в резонанс с чем‑то глубоко упрятанным в памяти ди Крея, забытым, скрытым под пеленой забвения, но неутерянным, по‑прежнему существующим в нем.

– Волки! – вскрикнула вдруг Тина, шедшая несколько позади. – Смотрите! Смотрите! Там волки!

Виктор обернулся и быстро взглянул на остальных членов отряда. Керст явно встревожился и сейчас озабоченно озирал дальние кустарники, а вот Адель как будто и не удивилась.

– Волки, – кивнула она, отвечая Тине. – Экая невидаль! Мы же в горах, девочка. Где же волкам и жить, как не в горах?

– Я не думаю, что это обычные волки, – мягко возразил ей Ремт, остановившийся рядом с ди Креем.

– Знаю. – Адель бросила на «проводника» внимательный взгляд и сразу же перевела его на волков. Те как раз вышли из укрытия и показали себя людям. Возникало ощущение, что они того только и ждали, чтобы о них заговорили, но это, разумеется, являлось ошибочным мнением.

– Почему они не нападают? – спросил Керст, пробуя, легко ли выходит из ножен меч.

– Не берусь объяснить, – пожал плечами Виктор. – У оборотней свои резоны.

Волки были крупные, с серовато‑белыми шкурами, отсвечивающими снежным серебром. При движении – а двигались они удивительно быстро и плавно – вокруг зверей возникало как бы морозное мерцание. Странный окрас, если честно.

«А может быть, они и неместные?»

– Они не из здешних кланов, – словно отвечая на незаданный вопрос, сказала Ада.

– А вы знакомы со всеми?

– Раньше знала всех, – почти равнодушно ответила женщина. – Кво и равки до сих пор здесь, персты тоже. А эти явные чужаки. С севера откуда‑нибудь, судя по окрасу.

– Такое ведь часто случается? – спросил Виктор, как раз сейчас кое‑что припомнивший о нравах оборотней.

– Случается, – кивнула Ада. – Разное случается. Только отчего именно сейчас и на нашем пути?

– Притягиваем неприятности? – усмехнулся Ремт.

– Вроде того. – Оскал Адель лишь с очень большой натяжкой можно было назвать улыбкой. – Но до сих пор нам везло. Выкручивались. Посмотрим, может быть, получится еще раз?

– Вы имеете в виду что‑то конкретное, или это просто фигура речи? – Виктор тоже попробовал меч в ножнах и остался доволен свободой движения клинка.

– Что‑то конкретное…

– Может быть, все же удастся избежать боя? – встряла в разговор Тина. – У меня есть немного горькой пыли…

– И не вздумай! – отрезала Адель. – Наживешь себе врагов!

– А так не доживу до такой возможности, что предпочтительнее?

– Предпочтительнее не связываться, – вполне безмятежно рассмеялся Ремт, а волки между тем начали охватывать отряд полукольцом, в любой момент способным превратиться в аркан.

– Горькая пыль прерывает обращение, буквально вышвыривая меняющего облик в человеческое тело, – медленно, с расстановкой, отчетливо выговаривая слова, сказала Ада. – Это унизительно и больно, и ни один оборотень не простит тебе такого унижения и не забудет такой боли. Мужчины, – Адель обвела всех троих коротким холодным взглядом. – Я полагаю, все вы видели голых женщин, но мне не хотелось бы, чтобы присутствующие пялились на мой зад или мои… гм… ну, скажем, молочные железы… Вы все поняли?

– Прошу прощения, сударыня? – Сандер Керст оказался все‑таки не так умен, как представлялось Виктору прежде, он не понял.

– Я собираюсь раздеться, мэтр Керст, – объяснила Ада голосом, от которого скисло бы не только молоко, но и пиво. – Догола, – уточнила она голосом, каким умные женщины говорят обычно самые обидные для мужчин гадости. – И, как дева Паола, отправлюсь нагишом обращать в истинную веру дикарей, то есть волков‑оборотней. Как вам такая идея, мэтр Керст?

– Я не…

– Да что тут понимать, парень! Похоже, ты единственный в нашей компании, кто еще не знает, что я тоже оборотень.

«Оборотень? Ну что ж, как говорится, дело житейское. Но только и я этого не знал тоже. Ну, скажем так, не знал наверняка».