— Так что же ты раньше-то молчал?

— Да ты как-то меня о нём не спрашивал, — пожал плечами дед.

Ростислав изучал посох. Неужели это был он? Сомнений не было: все мелкие детали соответствовали тому, что он видел в руках царя. А излучаемая посохом сила не оставляла никаких сомнений. Росс, обладавший способностью видеть ауру, наблюдал сейчас его золотистое свечение.

— А где… — обернулся Ростислав к старику.

И замер, обнаружив, что никого рядом нет. Нищий словно растворился в морозном зимнем воздухе.

Максим Ровяковский застыл в кресле. Его взгляд, остекленевший и пустой, упирался в одну точку на стене. Пальцы методично выстукивали нервный ритм по полированной поверхности стола, выдавая скрытое напряжение. В углу кабинета, съёжившись, ерзал на стуле Курбинин — он то вздрагивал, перекидывая ногу на ногу, то менял позу, не в силах найти удобное положение.

Последнее время все шло наперекосяк. Происходящие события выбивали почву из-под ног. Удары сыпались один за другим, и даже у Курбинина, привыкшего к жестким разборкам, не было опыта противостоять такому напору.

Максим ждал. Ждал информации от своих людей в спецслужбах. Ждал хоть какого-то знака от Верховного — того, кто связывал его с миром демонов. Происходящее уже не укладывалось в обычные схемы. То, что происходило, нельзя было списать на банальный передел сфер влияния, в которых Ровяковский разбирался, как никто. Да, Курбининых трясло — но это было объяснимо. Однако в Ростове Великом… Там произошло нечто из ряда вон.

Там вырезали не просто элиту. Вырезали тех, кто держал эту элиту на поводке. Кто-то нанёс удар по самим хозяевам игры. И теперь там, в том мире, началась настоящая буря. Видя угрозу, они взялись за дело. Ровяковский чувствовал это — смутное, давящее беспокойство, будто где-то вдали началось землетрясение, и вот-вот дойдёт до него. Разведки, спецслужбы, его собственные каналы, все, с кем он работал, — всё пришло в движение. Всех интересовал артефакт, внезапно всплывший в этой игре.

Операция — ликвидация Воротынских — обернулась провалом. Его людей перебили, артефакты исчезли. Очевидно, желающих завладеть ими оказалось куда больше, чем он предполагал.

Но больше всего Ровяковского беспокоил он — человек без прошлого, словно возникший из ниоткуда. В памяти всплывала старая история его семьи. Его предки, воспользовавшись смутой, вели сложную, многоходовую игру, сулившую им хороший банк и власть над этим диким краем. Двадцать пять лет интриг, подкупов, угроз — почти все бояре были в их кармане, темные силы благоволили им. А потом, как черти из табакерки, появились провинциальный князь и какой-то нижегородский мужик — и «перевернули стол»… Сейчас всё начинало напоминать тот давний кошмар.

Курбинин нервно наблюдал за Ровяковским, понимая: тот тоже на грани. Люди из спецслужб молчали. Молчал и Верховный, темный управляющий, что держал нити, ведущие в потусторонний мир. От него тоже не поступало ни приказов, ни сигналов — лишь гнетущая тишина. Внезапно зазвонил телефон. Максим поднес трубку к уху — звонил его человек из ФСБ. Разговор был коротким.

— В общем, так, — Ровяковский бросил трубку и повернулся к Курбинину, — твой хороший знакомый сейчас в Старо-ваганьковском переулке. Бери моих людей из службы безопасности и выдвигайся. Не знаю, сможешь ли взять живым… Но убрать — обязательно. Его надо остановить.

***

Из размышлений о том, куда пропал нищий, Ростислава вывел виброзвонок телефона. На экране определился номер Хворостина.

— Все нормально? — спросил Росс, приняв вызов.

— Ты куда пропал? Вроде сказал, что ненадолго. У нас-то все нормально, если не считать того, что мне несколько раз звонили со службы. Я не отвечал, но видимо, хотят срочно вызвать, — ответил Сергей, — пятнадцать минут назад все спецслужбы подняты по тревоге, как при массированной террористической атаке. Михаил поехал в контору узнать в чем дело. Ты имеешь к этому какое-то отношение?

— Возможно, — коротко ответил Росс, — забаррикадируйтесь и сам будь там — охраняй Воротынских. Сейчас они могут пытаться меня остановить через что угодно. Мне не звони, потом я сам найду вас.

«Быстро прочухали», — подумал Росс, вспомнив слова Кудеяра о том, что, как только посох окажется у него в руках, силу этого артефакта увидят все и объявят на него охоту.

Отключив связь, он взглянул в сторону Кремля. До колокольни Ивана Великого по прямой было меньше километра, десять минут быстрым шагом… Но чутье уже подсказывало ему, что этот путь будет непростым и кровавым.

Морозный воздух дрожал почти невыносимым напряжением, словно в предчувствии удара. Дыхание превращалось в белые клубы пара. Пальцы сжимали древний посох и ощущали, как древесина пульсирует в руке, словно живая.

Внезапно тишину разорвал визг тормозов. Из черных внедорожников высыпали фигуры в масках. Стальные стволы блеснули в свете московских ночных фонарей.

В одном из них Росс узнал потомка опального боярского рода Олега Курбинина. Он вышел вперёд, его лицо искажала звериная злоба. Пятеро бойцов за его спиной — крепкие, молчаливые, с пустыми глазами наёмников.

«Быстро прочухали», — снова подумал опричник, усмехнувшись.

Судя по решительному виду, сдаваться ему предлагать никто не собирался, да и сам он не был настроен на разговоры. Ростислав стоял посреди церковного двора, сжимая в одной руке царский посох, в другой — трофейный «Глок». Ветер шевелил его волосы, но сам опричник не шелохнулся, лишь слегка прищурился, оценивая приближающихся врагов. Курбинин сделал своим знак рукой — выстрелы грянули одновременно…

Но Росс уже двигался. Его движения стали резкими, почти неосязаемыми для человеческого глаза. Пули просвистели мимо, оставляя в воздухе горячие трассы и впились в каменную кладку церкви. Он, словно размытая тень, скользил столь стремительно, что человеческий взгляд едва успевал за ним. Два выстрела в ответ на ходу — две пули в головы. Два трупа легли на холодные каменные плиты церковного двора. Оставшиеся трое во главе с Курбининым открыли бешенный огонь. Пистолетные выстрелы слились в автоматные очереди. Росс падал, перекатывался, вскакивал — и снова исчезал, будто танцевал смертельный танец. Он рванулся вперёд и на мгновение исчез из поля зрения появившись за спиной у одного из стрелков.

— Ты слишком медлишь, — прошептал он ему на ухо, ломая шею.

Прикрываясь телом врага, Росс открыл огонь по остальным. Двое попытались вернутся к машинам, чтобы спрятаться за них, но было поздно. «Глок» в руке опричника дважды полыхнул и пули завершили их земной путь. Курбинин рухнул на колени с простреленными ногами и выронил из рук оружие.

Росс подошёл к поверженному врагу. Тень от его фигуры накрыла Курбинина, словно саван. Боярин поднял голову, встретив ледяной взгляд опричника.

— Именем Великого Князя московского, — было последнее, что тот услышал.

В воздухе над ним голубоватой искрой сверкнул меч, и голова последнего представителя предавшего царя боярского рода покатилась к ограде…

***

На мгновение образовалась тишина. Лишь откуда-то издалека доносился приближающийся вой сирен. А до Кремля было всего несколько минут бега.

Ростислав подошел к церковной стене и прижав ладонь к холодному камню беззвучно прошептал древние слова заклинания. Камни с глухим скрипом расступились, открыв низкую дверь, за которой зияла чернота подземного хода, ведущего в Кремль. Узкие ступени, высеченные в толще земли, уводили вниз, в непроглядную тьму.

Ростислав шагнул вперёд — и сразу же темнота сомкнулась за его спиной, как живая пелена. Незримые руки захлопнули дверь.

Воздух в узком каменном ходе был густым, пропитанным запахом сырого камня и плесени. Низкие своды давили сверху, местами осыпалась выщербленная временем кирпичная кладка. Включив фонарик на телефоне, он двинулся вперед, прислушиваясь к каждому шороху. Сапоги мягко шлепали по влажным плитам известнякового пола, уложенного еще при Иване Грозном. Слабый свет фонаря едва рассекал мрак, открывая перед ним коридор, уходящий в темноту. В галерее царила тишина, но не пустота. Из щелей в стенах, из-под разломанных плит выползали тени. Сначала редкие, робкие, словно пробующие воздух на вкус. Потом их становилось больше. Они двигались за ним, не приближаясь, но и не отставая.