Как интересно наблюдать народ.
Так много разных есть людей на свете.
Устраивает мерзости Фагот,
Они ликуют, словно малы дети.
Их может одурачить даже кот.
Давно я не встречался с москвичами,
Не наблюдал за ясными очами.
Я вижу в них какой-то блёклый цвет,
Но прежней живости уже, пожалуй, нет.
Как сильно изменились интересы,
Вокруг лишь проходимцы и повесы.
Видать пропала их былая честь.
Обидно мне их разговоры слушать.
Что мудрого в тех разговорах есть?
Куда девались их большие души?
Вокруг подобострастие и лесть.
Как стали москвичи на деньги падки.
Неистово набросились на тряпки.
Кто смог их до такого довести?
Да рядом с ним я Ангел во плоти.
Но он ведь не один, и люди сами
Себя в болото топчут сапогами.
Наверно просто им не повезло,
На Дьявола наводятся наветы.
Полотнище подняли как крыло.
И строят новый мир добра и света,
Не различая где добро, где зло.
Себе создали нового кумира,
На голову, поставив четверть мира.
С таким добром, пожалуй, не нужны
Соблазны и проделки Сатаны.
Могу я отдыхать под небесами,
С моей работой люди сладят сами.
Ты хочешь славы, а в ответ позор.
Почудилась брошюра или книжка.
И, вроде написал не полный вздор.
Редактор обругает как мальчишку,
А критики подпишут приговор.
И вот спешит суровая расплата —
Холодная больничная палата.
Вокруг меня с утра и до утра,
Безумные медсестры, доктора.
Ведь окруженье их свело с ума,
И, кажется, что жизнь завершена.
А кто меня до этого довел?
Не размышленье, не повествованье.
По чьей вине я сел писать за стол?
Действительно достоин порицанья,
Тот, кто перо мое и руку вёл.
А вёл его, секрет я не открою —
Апломб и любование собою.
Уже к медалям привыкала грудь,
А критиков винить неверный путь.
Они итак достойны состраданья —
Бездарные никчемные создания.
Им по плечу лишь очернять других.
Не быть им никогда под небесами.
Так просто опорочить чей-то стих.
Имели бы талант — писали б сами.
Слова и время тратить жаль на них.
А Мастеру раскиснуть не пристало,
Залазить от проблем под одеяло.
Пером как шпагой я пойду на бой.
Нельзя мне отступать перед судьбой.
Сумею я подняться над собою.
Писатель должен брать пример с героя.
Я наконец-то нахожусь в стране,
Где все равны: рабочий и учёный.
Здесь пеший равен тем, кто на коне.
Не слышны угнетаемого стоны.
Такое можно видеть лишь во сне.
Студенты не ютятся в мезонинах.
Буфеты провонялись осетриной.
У лошадей в достатке есть овёс.
На корабле главенствует матрос.
И говорит «товарищ» капитану.
А лучшие поэты — хулиганы.
Есть правда категория людей,
Которые в особенном почёте.
Правительство заботиться о ней.
Никто не привлекает их к работе.
Я говорю про маленьких детей.
Сиротские дома и те хороши.
Здесь нету обездоленных Гаврошей.
О счастье их с трибуны говорят.
Для них на море строят лагеря.
Печатаются красочные книжки.
С газетами не бегают мальчишки.
Зачем их этим делом нагружать?
Ведь для газет поставлены киоски.
Их можно и бесплатно почитать.
Для этого на улице есть доски.
Здесь равенство царит и благодать.
Никто не остаётся без опеки,
А правда стоит только три копейки.
Цена ей, правда, меньше, чем алтын.
А хочешь правду — загляни в торгсин.
Там можно и обуться и одеться,
И думать о своём счастливом детстве.
Тут всё, что может подарить земля:
Икра, копченость, ананас зелёный,
Колбасы, апельсины, трюфеля
За марки, франки, доллары и кроны.
Здесь нету места только для рубля.
Сумели коммунизм построить ныне,
В одном отдельно взятом магазине.
Сбылась людей заветная мечта,
Повсюду благодать и чистота.
А в прочих магазинах крик и давки,
Грязь, вонь и голые прилавки.
Не только за валюту пища есть.
Имеется буфет для бюрократа,
Но нужен властный дядя или тесть.
А если ты, к примеру, литератор,
Имеешь право дёшево поесть.
При этом очень вкусные обеды,
Предложат в ресторане «Грибоедов».
Где скатерть, и салфетки, и цветы.
Тебя за стол усадят, если ты
Почтенный критик, или же издатель.
Но нужно доказать, что ты — писатель.
А кто писатель? Непростой вопрос.
Его решить не может парабеллум,
Твои заслуги и огромный рост.
Литература непростое дело,
И тут не доказательство твой нос.
Ты можешь написать о мёртвых душах.
Никто об этом и не будет слушать.
Ты должен заявить про свой талант,
И мало просто написать роман,
Или рассказ об Аннушке на шее.
Писатель — кто регалии имеет.
Без документа ты не должен жить,
Но если у тебя в кармане «ксива»,
Имеешь право, сытно есть и пить.
Не жаться возле входа сиротливо,
И в «Грибоедов» Гоголем входить.
Хоть люди все до равенства охочи,
Те, кто с мандатом, те ровнее прочих.
Признает государство твой талант,
И сразу расторопный официант,
Доставит чай, и даже что-то к чаю.
Ты соль земли в стране, где все читают.
