Я важная персона — царь и Бог.
Ну, пусть не Бог, но очень близок к Богу,
И требую усиленный паёк,
Чтоб мог перстом указывать дорогу.
Хотя всем смертным это невдомёк.
Как тяжело руководить страною,
И мучает бессонница порою.
Мне чтоб поспать немного, хоть чуть-чуть,
Приходится сто грамм принять на грудь.
Я думаю, что тех, кто лямку тянет,
Благодарить должны островитяне.
Я должен говорить с трибуны речь,
И нужно как-то удалять усталость.
Чтоб снять заботы праведные с плеч
Усиленный паёк такая малость,
Что можно этим просто пренебречь.
И выделять меня как VIP-персону.
Никто пока не изобрёл закона,
Как править, если горькую не пьют.
Ведь нужно чем-то успокоить люд,
И погасить народное волненье.
А я постиг науку управленья.
Народу нужно зрелище и хлеб, —
Сказал мудрец, но это заблужденье.
Он был наверно близорук и слеп,
Ведь людям нужно только развлеченье:
— Весь мир огромный праздничный вертеп.
Чтоб силы были топать по дорожке,
Достаточно лишь маленькой лепёшки,
Банан, или кокосовый орех,
Но лишним никогда не будет смех.
Ведь чем смешнее у шута гримасы,
Тем сча́стливей живут людские массы.
Но есть один напиток золотой.
Я говорю про огненную воду.
Он соль и спутник трапезы любой.
Кто вкус её познал, не зная брода
Готов шагать хоть в омут головой.
Не знают мудрецы, что это зелье,
Сопровождает каждое веселье.
Волшебной влаги пару сотен грамм
Сердца откроют, неприступных дам.
Окутанный пьянящими парами,
Любой молчун заговорит стихами.
Есть зрелище, гораздо веселей,
Хотя оно совсем другого рода,
И требует огромных площадей.
Нет ничего приятней для народа,
Чем наблюдать страдания людей.
От крови сыты, и не нужно хлеба,
Когда палач топор вздымает к небу,
И падает на землю голова.
Горят под ведьмой хворост и дрова.
А экзекутор с небывалой злостью,
На дыбе перемалывает кости.
Имеет душу человек любой.
Он незлобив и даже в Бога верит.
Однако неожиданно порой,
Становится жестоким лютым зверем,
Смешавшись с оголтелою толпой.
Возглавь толпу, и будешь главным скоро.
Медведя загрызёт собачья свора.
Ты только покажи ораве путь,
Никто её не в силах повернуть.
Порвёт всех неприятелей на части.
Кто понял это, может быть у власти.
Однако скверно наш устроен мир.
Учёному смотреть на это больно.
Что бы себе устроить сытный пир,
Другим пожить не позволяет вольно,
На Богом данном острове, вампир.
Одни считают, что имеют право,
Надеть хомут на прочие державы,
Построив на земле и ад и рай:
Для белых — белый сладкий сахар в чай.
Для этого у чёрного работа —
Махать мачете до седьмого пота.
Горит у мавров от кнутов спина.
А впрочем, дело тут не в цвете кожи.
Мне очень ясно истина видна.
Все кровопийцы друг на друга схожи,
А нашим миром правит Сатана.
Лишь на устах святош законы Бога,
А в мире справедливости немного.
Царят гордыня, зависть, лень и ложь,
И человек на Бога не похож.
Хоть Бог, твердят священники упрямо,
Себе подобно сотворил Адама.
Не очень в суть религии проник,
Но прав лишь тот, кому дана трибуна.
Наверно ведал истину старик,
Спаливший на костре Джордано Бруно.
Учёный по природе еретик.
И если взялся изучать природу —
На площади сгоришь перед народом.
А тот, кто завязал научный спор,
Пускай не забывает про костёр.
Не хочешь, то всю жизнь, трясясь от страха,
Тверди о трёх китах и черепахах.
Учёный, не боясь небесных кар,
И не страшась церковной анафемы,
Иметь, обязан тот священный дар —
Решать неразрешимые дилеммы,
На плоской карте, обозначив шар.
Как совместить церковные догматы,
С законом эволюции приматов?
Поймёт ли Папы Римского клеврет
Закон перемещения планет?
Ведь церковь в заблуждениях упряма —
Нельзя скрестить кобылу и барана.
Но невозможно разгрызать гранит
Науки, не имея в сердце веры.
Вдруг плод твоих исканий угодит,
В косматые ладони Люцифера,
И в них взорвётся словно динамит.
Обычно достояния науки,
Приносят дополнительные муки.
Политики — учёного успех
Мгновенно превращают в смертный грех.
Слышны повсюду горький плач и стоны.
Но виноват ли в этом сам учёный?
Виновны ли моряк и капитан,
Которые везли конкистадора,
Пересекая море-океан?
Причастны ли они к его позору,
Когда он убивал островитян?
Палач разит казнённого с размаха.
Но виноваты ли топор и плаха?
В ответе тот, кто в руки взял топор,
И суд, который вынес приговор.
Пусть от плодов прогресса кто-то плачет,
Пытливый ум не может жить иначе.
