Через некоторое время я уже полностью исчез в норе, делая выемки для ног и молясь, чтобы земля не решила внезапно обвалиться. На высоте два моих роста слева оказалась каменная стена, ручеек растекался по ней, она тоже поднималась вверх под уклоном. Я остервенело продолжал рыть, понимая, что это скорее всего мой единственный путь из этой западни. Не знаю, сколько метров я так прогрыз, но явно больше пяти. В один прекрасный момент земля у меня над головой рухнула вниз, и на меня обрушился поток воды. Упираясь руками и ногами, я держался как мог, пока он не иссяк, а когда отплевался и разлепил глаза, я увидел свет вверху. Не помню, как преодолел последние полметра, но наружу я буквально вылетел и распластался по земле.

***

Леон оглядел сидящих. Все пятеро глав отделов уже собрались, можно начинать. Вот только с кого?

– Ну что, коллеги, начнём? Может, кто-то хочет высказаться первым?

В такие моменты Леон чувствовал себя учителем перед классом. Судя по невесёлым лицам, никто отчитываться первым не хотел.

– Ну, давайте я, – первым заговорил глава отдела программного администрирования, хрупкий молодой человек в стилизованных под старину очках.

– Давай, слушаем тебя, Рик.

– Запуск объектов в симуляцию прошел без серьёзных проблем, все центры обработки справились с нагрузкой с запасом в восемьдесят процентов, можем ещё миллион запустить. Все искусственные интеллекты сработали без сбоев, но пока они толком не задействованы. Объекты с ними ещё не контактируют. Но Микаэль уже забил своей информацией выделенный ему центр обработки данных на треть. Если так пойдёт, через месяц будет морока с переносом баз. Еще были небольшие сбои в системе подсчета энергоуровня, некоторые индивиды догадались поместить в себя активные накопители, но уже всё откалибровано.

Леон задумчиво потёр переносицу. То, что какие-то игроки запихнули в себя камни энергии, было ерундой. А вот непомерное разрастание информации, собираемой искусственным интеллектом, уже может обернутся проблемой. За его работу отвечала глава отдела психологии и социологии.

– Елена, что скажете насчёт Микаэля? – спросил Леон, глядя на яркую брюнетку с длинными волосами и хорошо очерченной фигурой, единственную представительницу женского пола среди присутствующих.

– Я уже говорила Рику, что это первоначальный сбор данных. Он просто пишет всю имеющуюся у него информацию на каждого игрока. В дальнейшем она будет корректироваться и заменяться, сейчас он не может делать обоснованных выводов, так как объекты делают что попало, у многих сильнейший стресс. Я сто раз говорила про ужасную схему ввода в игровое пространство. У меня двадцать девять человек… то есть объектов, получили непоправимые повреждения психики ещё в первый день. Многие сейчас находятся в ужасных условиях из-за плохо контролируемого социального взаимодействия, у меня тонна претензий к отделу контроля.

– А у меня тонна претензий к начальным вводным и к тому, что из нашего техзадания программно было реализовано процентов сорок в лучшем случае! – вмешался Марк, представительный мужчина лет сорока. – Как я должен контролировать социальное взаимодействие в этой толпе, если они могут делать всё что хотят, ещё и крыша у многих от новостей едет?

– Ты ту чушь техническим заданием называешь? – взорвался Рик. – Да там остальные шестьдесят процентов в принципе нельзя программно реализовать! Как, скажи мне, отделить прикосновения с сексуальным подтекстом от прикосновений с целью защиты, лечения или транспортировки? Или ты предлагаешь Арбитром карать каждого, кто случайно чужую задницу задел?

– Ну, а что вы тогда от меня хотите? Я вынужден индивидуально разбираться с каждым вышедшим за пределы нормы и при этом всякий раз запрашивать разрешение на корректировку каждого камня, каждой крысиной норы! Это ужасно тормозит работу!

– Ну началось… – недовольно прогудел Томас, крупный чернокожий мужчина с солидным животом.

– Так, давайте не будем устраивать скандалы, у нас совещание! Елена, что там у нас с объектами с повреждённой психикой? Какие меры приняты, и какие можно принять в дальнейшем? – прервал начинающийся спор Леон.

– Сейчас они изолированы, их нужно обнулять и снова запускать уже без всяких синих комнат.

– Но они же снова с катушек слетят.

– Нет, по крайней мере не должны. Если другие игроки сообщат им о том, что они умерли и являются компьютерными копиями, у них включится психологический барьер, и первоначально они просто в это не поверят. Но так как есть примеры для подражания в виде других объектов в той же ситуации, то они смогут переключиться и адаптироваться. Окончательное принятие пройдёт постепенно.

– Хорошо! Рик, обнуляешь и повторно заводишь объекты, минуя синюю комнату, Елена и Марк, сопровождаете их. Если снова возникают проблемы, сразу сообщаете. Елена, что ты там говорила про ужасные условия?

– Многие находятся в состоянии сильного стресса из-за недружелюбного социума, идёт установка иерархии в образовавшихся группах, сопровождаемая конфликтами. Некоторые одиночки оказываются выброшены в агрессивную внешнюю среду. Отсутствуют элементарные островки безопасности для этих людей, а это очень важно для психологического здоровья. Необходимо индивидуально для каждого, исходя из условий, создавать зоны покоя, иначе мы получим ещё кучу народа со сломанной психикой.

Так, получается, что когда делёжка мест в группах закончится, одиночки найдут свое место в жестоком мире, то всё само собой устаканится? Не так всё и плохо. Леон иногда задумывался о том, чтобы нанять переводчика с психологического. Если он еще и будет знать программистский, то вообще отлично.

– Не людей, Елена, а объектов, давно пора запомнить, – глядя прямо на сотрудницу, с нажимом произнес Леон. – По поводу тех, у кого назревают проблемы с психикой, нужно их стабилизировать, чтобы они протянули хотя до нормальной работы Микаэля. Сколько их у тебя?

– Тринадцать тысяч. Она уже дала мне список, и отрабатывать их так, как просит Елена, я со своими четырьмя сотрудниками буду примерно восемьсот лет, – ответил за неё Марк.

– Елена, выбери сотню самых тяжёлых, требующих немедленных мер, и передай Марку.

– Пятьдесят, – тут же встрял Марк.

– Нет, сотню, Марк. И я дам тебе в подчинение одного сотрудника от отдела Томаса для работы напрямую без запросов.

– Я против! – тут же вскинул голову Томас. – У нас очень много работы, целый материк ещё не доделан! Мы и так день и ночь работаем, и всё равно все сроки прогорают. Мне некого давать!

– У тебя семьдесят с лишним человек в подчинении, и вы работаете над незадействованной частью проекта. Ты найдёшь кого дать, Томас. Это окончательное решение.

Ещё раз оглядев всех троих, Леон убедился, что все они недовольны. А что поделать, если им пообещали мир, где они смогут реализовать свои идеи, а на деле всё как всегда банально упирается в ресурсы.

– У тебя есть ещё какие-то проблемы, Томас? Почему работа так медленно движется?

Томас повернулся и спокойно посмотрел в глаза своему боссу.

– Потому что те, кто ставят перед нами задачи уверены, что если заставлять художника рисовать картину по шестнадцать часов в день, он обязательно нарисует шедевр. Мы работаем медленно, потому что создаем тысячу вариантов одного и того же и выбираем из них только один. Потому что вначале мы должны довести до совершенства одну мелкую деталь, потом посмотреть на картину в целом и довести до совершенства её, потом всё то же самое в рамках целого мира. И нам очень не нравится, когда нас просят всё испоганить ради идиота, который залез не туда по своей тупости. Это всё равно что выбросить наш труд на помойку.

Сидящий рядом с ним азиат в идеально сидящем на нём дорогом костюме усмехнулся на эту тираду. Он был главой отдела безопасности, и подопечные Томаса доставляли ему кучу проблем, он отвечал им тем же. В общем, это была взаимная нелюбовь.

– А по существу, Томас? – спросил Леон, не отводя взгляда.